Феномен массового общества

Х.Ортега-и-Гассет в работе «Восстание масс» говорит о массе  в несколько ином ключе: масса, по его мнению, - не что иное, как толпа. «Толпа - понятие количественное и  визуальное: множество. Переведем его, не искажая, на язык социологии. И получим «массу». Общество всегда было подвижным единством меньшинства и массы. Меньшинство - совокупность лиц, выделенных особо; масса - не выделенных ничем. Речь, следовательно, идет не только и не столько о «рабочей массе». Масса - это средний человек. Таким образом, чисто количественное определение - «многие» - переходит в качественное» [9, c. 18]. Хотя, и по его мнению, определяющим звеном в формировании массы является наличие общих целей, мыслей.

Но если Канетти говорит  о возникновении массы как о «загадочном» и спонтанном явлении, то Отега-и-Гассет - о том, что масса, в общем, и не возникает: «масса – это средний человек». Это - качественное определение. «Масса - всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, «как и все», и не только не удручен, но доволен собственной неотличимостью».

Таким образом, можно сделать  вывод о том, что масса представляет собой некое скопление людей, которые утратили или стремятся  утратить свою индивидуальность и социальную принадлежность. Масса, или толпа, обладает такими качествами как импульсивность, изменчивость, раздражительность. Индивиды в толпе благодаря анонимности и безнаказанности утрачивают всякую ответственность за свои поступки, возвращаются к примитивным формам мышления. Толпа склонна к преувеличению и категоричности при принятии решения либо выборе лидера, осуществляя же выбор, она руководствуется не здравым смыслом и рассуждениями, а лишь эмоциями. Толпы весьма консервативны. Толпа склонна как к бунтарским, так и к самоотверженным поступкам, что осуществляется благодаря наличию огромной силы у участников толпы. Данную силу участники получают взамен на индивидуальность, которую они отдали, вступая в толпу, и благодаря возможности осуществления желаний ранее непозволительных обществом либо самим человеком. Толпы могут быть открытыми и закрытыми, естественными и искусственными.

II. МАССОВОЕ ОБЩЕСТВО: ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ АНАЛИЗА

Толпы и массы  порождают массовое общество, что  ведёт за собой неоднозначные последствия. Особенно актуальной эта проблема стала в конце XIX века. Оценивая итоги прошлого столетия, философ Ортега-и-Гассет считает, что последний XX век  принес человечеству огромные плодотворные завоевания. Главными из них были победа политической демократии и парламентаризма, а также невиданное ни в одну из прошлых эпох мировой истории развития техники. Но в начале XX века со всей очевидностью обнаружилось, что он создает новую, несходную с XIX веком историческую ситуацию, резко отличную и от всех прежних веков мировой истории. Наиболее наглядный и очевидный показатель происшедшего исторического сдвига усматривается в огромном увеличении массы людей. Ведь прошлый век не только способствовал развитию науки и техники, но и в несколько раз увеличил население планеты, особенно больших городов. Но вместе с тем, создав новые, почти безграничные источники богатства и комфорта, он дал большой массе людей ощущение легкости жизни, лишил ее нравственной требовательности к себе, чувства ответственности перед настоящим и будущим, уважения к труду и традиционным нормам общественной морали. Этот исторический феномен X.Ортега-и-Гассет называет «восстание масс».

Наиболее детально проблема массового общества исследуется  в работе Х.Ортега-и-Гассета «Восстание масс» (1930 г.). Он писал, что в отличии от прежних времен, когда массы находились у «задников общественной сцены», сейчас они на авансцене истории, что и вызвало тяжелейший кризис в Западной Европе. Ортега-и-Гассет напоминал, что небывалое увеличение спектра человеческих возможностей, расширение пространственных и временных границ его мира произошло внезапно, за одно поколение. Средний человек, который чувствует себя «как все» и зная, что он посредственность, «имеет нахальство повсюду утверждать и всем навязывать свое право на посредственность». Приобщаясь к благам цивилизации очень быстро, он не только не усваивает культуры прошлого, но и отрицает ее.

Появление вначале  масс как таковых, а после и  массового общества было бы невозможно без появления определённого типа сознания людей в этом обществе, т.е. можно говорить о появлении массового сознания. Массовое сознание — один из видов общественного сознания, наиболее реальная форма его практического существования и воплощения. Это особый, специфический вид общественного сознания, свойственный значительным неструктурированным множествам люаз («массам»). Массовое сознание определяется как совпадение в какой-то момент (совмещение или  пересечение) основных и наиболее значимых компонентов сознания большого числа весьма разнообразных «классических» групп общества (больших и малых), однако несводимый к ним. История изучения массового сознания достаточно сложна и противоречива. Проблема реального «массового сознания» и его особого носителя, «массового человека», возникает в жизни, а затем и в науке на рубеже XVIII — XIX веков. До XVIII века включительно господствовали  концепции, утверждавшие, что общество представляет из себя скопление автономных индивидов, каждый из которых действует самостоятельно, руководствуясь лишь собственным разумом и чувствами. Хотя подспудно массовизация общественного сознания начиналась и раньше, до определенного времени она носила достаточно локальный характер. Реально, это было связано просто с недостаточной плотностью расселения людей — невозможно наблюдать действительное «массовое» сознание в обществе, население которого расселено исключительно по небольшим деревенькам и феодам. Отдельные вспышки хотя бы относительно массовой психологии стали наблюдаться по мере разрастания средневековых городов. В XV в. Внезапные эффекты вторгаются в политическую жизнь в таких масштабах, что польза и разум все время отодвигаются в сторону. Однако вплоть до конца XVIII века все эти эффекты носят достаточно частный, локальный характер. На рубеже XVIII—XIX веков ситуация изменилась кардинально. Промышленная революция и начавшаяся урбанизация привели к появлению массовых профессий и, соответственно, к массовому распространению ограниченного числа образов жизни. Снижение доли ремесленничества и нарастающее укрупнение производства неизбежно вели к деиндивидуализации человека, к типизации его психики, сознания и поведения. Разрастание крупных городов и усиление миграции в них людей из аграрных провинций с разных концов той или иной страны, а подчас и сопредельных стран, вели к смешению национально-этнических групп, постепенно размывая психологические границы между ними. В то же время, большие социально-профессиоцальные группы еще только формировались. Соответственно, шла стихийная крупномасштабная социальная реформа, первоначальный этап которой как раз и характеризовался  деструктуризацией привычных психологических типов и появлением новых, еще неструктурированных, и потому размытых «неклассических» форм общественного сознания. Так стало очевидным появление принципиально нового явления, которым, соответственно, и занялась наука. Формально словосочетание «массовое сознание» стало встречаться в научной литературе начиная с середины XIX века. Особенно оно распространилось к концу данного столетия, хотя носило еще описательный, скорее образный характер, в основном лишь подчеркивая масштабы проявлявшихся психологических явлений. До этого вообще преобладало обобщенное понятие психологии масс [9, с. 134 ].

С одной стороны, массовое сознание — конкретный вариант, ипостась общественного сознания, заметно проявляющаяся лишь в бурные, динамичные периоды развития общества. Согласно данной точки зрения, проявления массового сознания носят в значительной мере случайный, побочный характер и выступают в качестве признаков временного, несущественного стихийного варианта развития. С другой стороны, массовое сознание рассматривается как достаточно самостоятельный феномен. Тогда это сознание  вполне определенного социального носителя («массы»). Оно сосуществует в обществе наряду с сознанием классических групп. Возникает оно как отражение, переживание и осознание действующих в значительных социальных масштабах обстоятельств, в том или ином отношении общих для членов разных социальных групп, оказывающихся тем самым в сходных жизненных условиях, и уравнивающих их в том или ином плане.

По Ортеге, обезличенная «масса» – скопище посредственностей, - вместо того, чтобы следовать рекомендациям естественного «элитарного» меньшинства, поднимается против него, вытесняет «элиту» из традиционных для нее областей – политики и культуры, что, в конечном счете, приводит ко всем общественным бедам нашего века [9, c.20].

Ортего говорит  о наихудшей из опасностей, грозящей европейской цивилизации. Как и все прочие угрозы, она рождена самой цивилизацией и, больше того, составляет ее славу. Написанное под впечатлением первой мировой войны и накануне второй эссе Ортеги  «Восстание масс» стало рассматриваться как пророческое, чему способствовали и последующие события: появление таких примеров социальной «патологии», как фашизм, нацизм и сталинизм с их массовым конформизмом, ненавистью к гуманистическому наследию прошлого, безудержным самовосхвалением и использованием наиболее примитивных наклонностей человеческой природы. В последствии книга «Восстание масс» многими читателями был воспринят как пророчество грядущей катастрофы Запада.

Современные учёные отождествляют понятия массового  сознания и примитивного мышления, говоря о том, что примитивное мышление – это признак ограниченности в познании, то есть мышление, блокированное границами, не пускающими человеческую мысль в свободное проникновение сути вещей и за пределы установленных границ.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что с появлением такого феномена, как массы, появился и сопутствующий ему феномен массового общества. Возникновение массового сознания можно соотнести с концом XVIII — началом XIX веков. Благодаря промышленной революции и массовой урбанизации появились так называемые «массовые профессии» и массовое распространение ограниченного числа образов жизни населения. С упрощением труда упростился и образ жизни населения. Промышленное производство практически вытеснило ремесленный труд, где индивидуальность человека могла проявиться в полном своём объёме. Термин «массовое сознание» определяется как упрощённое, практически сведённое к примитивному сознание больших групп людей. Данный феномен проиллюстрирован в политике нацизма, фашизма, сталинизма, где из индивидуальностей «лепили» средних людей. Человек не нуждается больше в «элитарном искусстве», а порой и вовсе отрицает его.

III. КОЛЛЕКТИВНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ И ПСИХОЛОГИЯ МАССОВЫХ ДЕЙСТВИЙ

Выяснив отличия  индивида от человека, находящегося в  толпе необходимо определить причины  данных отличий, что гораздо труднее. Ещё Лебон объяснял этот феномен через понятие бессознательного. Он подчёркивал, что сознательная жизнь ума составляет лишь малую часть по сравнению с его бессознательной жизнью. Французский психолог также говорил, что механизмами психологического влияния массы на индивида являются заражение, подражание и внушение.

Психолог  К.Юнг говорил о коллективном бессознательном, а именно: «Коллективное  бессознательное есть та часть души (psyche), которую можно, в отрицательном плане, отличить от личного бессознательного на том основании, что она не обязана, подобно последнему, своим существованием личному опыту и, следовательно, не является личным приобретением. Содержания коллективного бессознательного никогда не находились в сознании и, таким образом, никогда не приобретались индивидуально, но обязаны своим существованием исключительно наследственности. Тогда как личное бессознательное состоит большей частью из комплексов, содержание коллективного бессознательного составляют, по существу, архетипы» [11, с. 69].

Фрейд же расходится с одним из своих предшественников Ле Боном в том самом пункте, где он разошёлся с Юнгом. Этот спорный пункт – коллективное бессознательное. Действительно, Фрейд отмечает, что бессознательное у французского психолога представляет собой по большей части унаследованный от предков субстрат нации или расы. Источник его силы в наследии, аккумулированном длинной чередой поколений, каждое из которых ему нечто добавило. Это коллективная память вида и культуры. Но бессознательное, такое, какие его понимает психоанализ, содержит преимущественно остатки вытеснения, подавления. «Я» прячет там инстинкты и аспекты индивидуального. Отсюда существенное различие между этими двумя классами реальности. Фрейд старается исключить понятие бессознательного масс, а также покончить со смешением их психической жизни и жизни индивидов [3, с. 290]. Немецкий психолог считает определение вождя и его роли недостаточно значимой и точной в работах Ле Бона. В психологии толп, которую разрабатывает Фрейд, толпы достаточно быстро исчезнут из поля исследования. Вместо них на горизонте возникнет вождь. Он займёт господствующую и центральную позицию, пока она не станет исключительной. Учёный  особое внимание уделяет искусственным толпам (в данной классификации он соглашается с Тардом), где особое внимание уделяет лидеру толпы.

Фрейд считает, что задача психологии масс состоит  в том, чтобы объяснить все  политические, исторические и культурные феномены прошлого и настоящего.

В своей работе «Массовая психология и анализ человеческого «Я» Фрейд пытается понять, что такое «масса», чем приобретает она способность так решающе влиять на душевную силу отдельного человека и в чём состоит душевное изменение, к которому она человека вынуждает. Фрейд, являясь последователем Ле Бона и Тарда в данной области, соглашается с Ле Боном в том, что толпа управляется посредством гипнозов или внушения. Учёный писал: «Внушение (вернее, восприятие внушения) является основным фактом душевной жизни человека» [4, с. 437].

Для того, чтобы  объяснить то, что связывает людей, составляющих толпу, а также психические изменения, которым они подвергаются, Фрейд без лишних отговорок предлагает понятие «либидо», т.е. что именно под воздействием импульса любви образуются связи между людьми. В любых отношениях кроются сильные и, разумеется, очень смутные эмоции, действующие без нашего ведома. Они наиболее могущественны там, где мы меньше всего это осознаём. Либидо образует суть души толп. Это сила, поддерживающая единство толпы и укрепляющая её сплочённость, поскольку необходимо, чтобы такая сила существовала. Именно либидо действует в отношениях между гипнотизёром и гипнотизируемым как причина внушения.

Чтобы лучше  понять действие либидо, необходимо переместиться  в строго научный контекст. Обычно допускается, что человек – существо общественное по своей сути. Именно поэтому ему приписывают естественную склонность объединяться с другими людьми, чтобы удовлетворить свои нужды, работать и созидать. Но психология толп так не считает. Согласно ей, люди, напротив, имеют антисоциальные наклонности, что и препятствует объединению между людьми. Любая группа или толпа, чтобы установить длительную социальную связь, должна преодолеть эти наклонности. Существуют две антисоциальные тенденции. Во-первых, нарциссизм, привязанность к себе, исключительная любовь к собственному телу и собственному «Я». Он делает человека нечувствительным к желаниям других, нетерпимым ко всему, что не есть он сам. В широком смысле этот культ тела и собственного «Я» становится исключительной любовью жителей к своему городу, граждан к своей стране и т.д. Безмерная гордость, с одной стороны, местничество, расизм и враждебность к чужому, классовые предрассудки, с другой, мешают нам завязывать социальные отношения.  Немедленное удовлетворение желаний и инстинктов, особенно сексуальных, является вторым препятствием на пути создания общественных связей. В самом деле, эротическое влечение привлекает одних людей к другим и соединяет их. Но, как только желание удовлетворено, они снова разделяются. А разделившись, они меняют партнёра. Колебания желания мешают стабильности, которой требуют социальные установления и коллективная жизнь. Лишь поворот от этих тенденций, отказ от их удовлетворения могут уменьшить амплитуду колебаний. И, стало быть, побудить людей создать постоянную толпу, базирующуюся на организации и высшем идеале. Таково логическое заключение, которое можно вывести из этих наблюдений [3, c. 301].