Деятельная структура сознания и определение его истинной сущности. Истинное сознание и сознание неистинное. Две логические формы неист

      Неистинное  сознание в форме потребительски эгоистического имеет более широкий диапазон, чем его обычно представляют, сводя его лишь к материальной стороне деятельности. Эгоистическое сознание требует удовлетворения, прежде всего, во власти над людьми. Для эгоиста власть – это высшая сласть не только в плане того, что обладание ею дает субъекту большую возможность материального обогащения, но и в том смысле, что она поднимает его в собственных глазах над другими людьми, которые находятся в его подчинении, делает его как бы более значимым и, следовательно, более умным, даже по отношению к тем из них, которые по развитости способности мыслить и чувствовать его во много раз превосходят. И прежде всего по отношению к ним. Эгоизм удовлетворяет себя здесь уже полностью, в самой издевательской и пошлой форме. Для власть предержащего эгоиста нет большего неприятеля и даже врага, чем человек подлинно нравственный, стало быть и разумный, истинно свободный. Именно здесь находится субъективный корень разрушения человека и всего общества.

      Во-вторых, неистинное сознание мы имеем тогда, когда в деятельности разумной мысли отсутствует третий, завершающий ее акт – волевой акт прихода к себе, к пониманию себя, подлинной любви к себе, проявляющейся в чувстве собственного достоинства, само собой, нравственного достоинства. Эта форма неистинного сознания называется альтруистической. Вот она: 

      Я _š¯ не-Я (иначе Я _š не-Я ¯  Я). 

      Альтруист, отдаваясь полностью иному, прежде всего другому человеку, т.е. как бы любя его, не любит себя, как бы понимая другого, не понимает себя. В обыденно-популярной литературе, да и вообще в массовом сознании людей, считается истиной то, что альтруизм противоположен эгоизму, а посему, мол, альтруистическое сознание есть сознание сущностное, подлинно человеческое. На самом деле это не так. От как бы понимания и как бы любви к другому альтруист не приходит к пониманию, стало быть, и назначению, собственной жизни – чувства собственного достоинства у него не возникает, а поэтому он такой же раб обстоятельств, как и описанный выше эгоист. Скажу даже больше: альтруист – пожалуй, еще больший эгоист, чем последний. Я здесь не случайно употребил выражение «как бы любовь и как бы понимание другого», потому что альтруист если и любит кого-то, то любит его слепо, «без головы», любит по-сартровски, т.е. потребительски любит, а такая «любовь» не ведет к подлинному пониманию этого другого. Любя другого подобным образом, он производит из него эгоиста и иждивенца, помыкающего им. Именно так поступают часто родители по отношению к своим детям, равно как и к самим себе: муж по отношению к жене, жена по отношению к мужу, вообще близкий по отношению к близкому человеку. И за это субъект такой ложной любви расплачивается унижением со стороны «любимого»: он мстит за такую ложную любовь своим пренебрежением к нему и своим иждивенчеством. Ведь нельзя же уважать, тем более, истинно любить, человека, который сам себя не уважает, не ценит, не имеет достоинства, с таким человеком вообще неинтересно быть. Единственно, чем успокаивается альтруист, себя убаюкивая, так это ложной мыслью о том, что он «живет для другого, а не себя ради». Но эта мысль есть мысль перевернутого вверх тормашками эгоиста, не понимающего и не желающего понять своего собственного назначения в жизни, не понимающего высшего (божественного) таинства своего личного рождения на этот земной свет. Мне лично (Л.Р.) альтруист даже не нравится больше, чем эгоист, хотя бы потому, что он своим отношением к близким людям плодит массовый эгоизм, но при этом мнит себя сугубо нравственным – любящим – существом. Нет ничего более худшего, чем подобного рода «добрая» тетя, «добрый» дядя и «добрые» мама с папой, равно как и всякий «добрый» человек от альтруизма.

      Не  поняв смысла логически завершенной  разумности мысли, меня (Л.Р.) могут, наверное, спросить: а чем, в таком случае, отличается истинно (положительно) разумный человек от альтруиста? В чем тут по жизни разница? По сути, этот вопрос оборачивается в более конкретно поставленный, поскольку именно он и имеется здесь в виду: как я, истинно разумное существо, должен вести себя по отношению к любимому, стало быть, и понимаемому мною человеку, если этот человек не отвечает мне тем же? Бывает такое, и нередко. Так вот я отвечаю: уйти от этого человека или сделать так, чтобы он ушел сам, не делая ему при этом никакого зла. Но здесь я принципиальный противник так называемого «толстовства» с его «непротивлением злу насилием»: мол, получил пощечину по одной щеке – подставь другую. Всякая понимающая любовь требует, конечно, такой же любви со стороны любимого, и если при всех стараниях она этого адекватного ответа не получает, то необходимо освободить себя от этих, теперь уже излишних, страданий, крадя у себя столь дорогое и быстро проходящее время. Тут – в истинно нравственной сфере сознания – нет и грани потребительского эгоизма, которым страдает как бы «из подворотни» альтруист. Тут надо только понимать, что в первую очередь человек ответственен сам перед собой, а через это и в этом перед Господом Богом – высшим и непостижимым рассудком таинством своего собственного бытия, перед своей личной Судьбой, для поиска которой Бог дал человеку свободу, определенную Совестью как явлением Бога в нас – в сознании «вот этого» человека.

      Поэтому, говоря о нравственном сознании, мы в первую очередь должны спросить себя: что это такое – совесть?