После упорной работы, изучив
Платона и Канта, перечитав Гердера,
Маймона, Бека, Шульца, Фриза и многих
других, он представил в Иене факультету
диссертацию : “О четверичном законе
корня достаточного основания” и
успешно защитил ее. Это сочинение,
заключающее в себе теорию знания
Шопенгауэра, представляет уже вполне
зрелое произведение, по мнению современных
критиков. Как докторская диссертация,
оно было встречено сочувственными
рецензиями, но литературного успеха
в большой публике, на который
рассчитывал Шопенгауэр, книги не
имели, что глубоко огорчило его.
В следующем году задумана работа
“О зрении и цветах”, написанная под
сильным влиянием Гёте. Последующие
четыре года Шопенгауэр посвящает обдумыванию
и созданию своего главного труда :
“Мир как воля и представление”.
В 1914 году Шопенгауэр окончательно порывает
с матерью и сестрой Аделью,
навсегда покидает Веймар и поселяется
в Дрездене.
По окончании своего главного
труда ( в 1818 году ) он он уезжает в
Италию. Через год, по напечатании
его главного труда Шопенгауэр выступает
доцентом в Берлинском университете.
Он читал свой курс : “Учение о
сущности мира и о человеческом духе”.
Не недостаток преподавательского дарования,
не характер курса, но всеобщее увлечение
гегелевской философией, вероятно,
было причиной того, что лекции Шопенгауэра
не обратили на себя внимания студентов,
и хотя в следующие семестры он
еще несколько раз объявлял о
своем курсе “ Об основании
философии или о теории познания,
включая логику”, но он никогда не
читал этого курса. Вместе с неуспехом
преподавательской деятельности тяжелым
ударом для Шопенгауэра явился неуспех
его главного произведения “ Мир
как воля и представление”. За пять
лет после его выхода в свет
о нем появились только три рецензии
Герберта, Бенеке и Ретце ; все три заключали
в себе наряду с возражениями и похвалы,
но прошли незамеченными публикой, как
и разобранная в них книга. На Бенеке Шопенгауэр
обрушился бранной статьей, несправедливо
и крае=йне грубо упрекая его в злостном
искажении своих мыслей. С этой поры ненависть
к профессорам Философии в Шопенгауэре
принимает характер патологический. Единственным
утешением для оскорбленного самолюбия
философа было сочувственное отношение
к нему со стороны Гёте и Ж.-П. Рихтера,
который писал, что мировоззрение Шопенгауэра
“обнаруживает часто безутешную и безнадежную
глубину, подобно меланхолическому озеру
в Норвегии, окруженному со всех сторон
мрачными стенами из крутых скал, в которых
никогда не видно солнца, а видно лишь
в глубине звездное небо, никогда над этим
озером не пролетали птицы, не пробежит
и волна”. Этот неуспех тяжело отразился
на мрачном и без того настроении философа,
но он продолжал работать. Превосходное
знание языков дало ему возможность перевести
одну испанскую книгу – сборник правил
светской и житейской мудрости Балтазара
Грациана – на немецкий, а свою работу
“ О зрении и цветах” - на латинский. В
августе 1831 года, при наступлении холеры
в Берлине, он перебрался во Франкфурт-на-Майне,
где и прожил всю свою остальную жизнь.
Его труды тридцатых годов, за исключением
одного “О свободе воли”, написанное
на конкурс по предложению норвежского
королевского общества в Дронтгейме и
увенчанное премией, также мало были оценены,
как и предыдущие работы.
В сороковых годах у
Шопенгауэра появляются приверженцы.
Сначала несколько юристов заинтересовались
его произведениями ( Беккер, фон
Досс и др. ) и начали его пропагандировать.
Затем он нашел настоящего “апостола
и фамулуса” в лице Фрауэнштедта.
Этот ловкий, услужливый, сведущий и
трудолюбивый поклонник оказал немалую
услугу Шопенгауэру ревностной популяризацией
трудов своего патрона. В дальнейшем
их пути из-за деспотизма Шопенгауэра
разошлись. В 1844 году Шопенгауэр выпустил
в свет дополнительный том к своему
главному произведению и принялся за
последний труд “Парерги и Паралипомены”
– два тома статей, дополняющих
и разъясняющих его систему, которые
появились в 1851 году. Революции 1848 и
1849 годов вызвали в нем только
негодование и отвращение. Последняя
книга Шопенгауэра подошла к
настроению начала пятидесятых годов.
Особенный успех имели статьи
об университетах и духовидении,
которое как раз в это время
входило в моду. С этого времени
и до смерти Шопенгауэра его слав
идет по нарастающей – его переводят,
о нем читают публичные лекции,
начинают излагать его учение в университетских
курсах. У него появляются новые
приверженцы Ашер и Линднер, во Франкфурт
предпринимаются к нему поломничества,
как к жрецу новой религии,
знаменитые писатели посещают его, ему
целуют руки, пишут восторженные письма
и т.д. В “Senilia” он говорит : “
Вечерняя заря моей жизни будет утренней
зарей моей славы, и я говорю словами
Шекспира : “ доброго утра, господа,
тушите факелы, хищный набег волков
окончился, взгляните на кроткий
день. Он предшествует колеснице Феба
и испещряет еще серый восток
темными облаками”.
Артур Шопенгауэр умер в
рассвете громкой славы 21 сентября
1861 года.
Труд жизни. Основные
понятия.
Артур Шопенгауэр (нем. Arthur Schopenhauer)
Приступая к изучению философской
системы Шопенгауэра, необходимо принять
во внимание те условия, которые наложили
особый отпечаток на ход его мыслей.
Главными особенностями этой системы
являются пессимизм, идеализм, эстетический
мистицизм и этика сострадания,
аскезы сплавленные в монистический
волюнтаризм.
Пессимизм : много споров
среди комментаторов Шопенгауэра
вызывало несоответствие между безвыходным
пессимизмом и проповедью аскезы
и сострадания в теории философа
и удивительной жадностью к наслаждениям
жизни, утонченным эпикуреизмом, тем
умением ловко устраивать дела, которое
бросается в глаза при знакомстве
с его биографией. Одни, как Фрауэнштедт,
усматривают в личности философа
истинный трагизм, другие, как Куно
Фишер, полагают, что Шопенгауэр “рассматривал
трагедию мирового несчастия в бинокль
из весьма удобного кресла, а затем
уходил домой с сильным впечатлением,
но в то же время вполне удовлетворенный”.
Самою основною причиною пессимизма
Шопенгауэра является не болезненная
меланхолия, не внешние удары судьбы,
а врожденная бедность альтруистических
чувств. Из них впоследствии он приходит
к этике сострадания.
Пессимизм Шопенгауэра относится
к его идеализму, как причина
к следствию. Мы склоны считать что
ценно для нас и, наоборот, что
не имеет для нас никакой положительной
цены, но является источником величайших
страданий ( а таков чувственный
мир по Шопенгауэру ), то мы желали бы
считать иллюзией, не настоящей, но
лишь кажущейся действительностью.Если
Шопенгауэр, как пессимист, не остался
чужд влияния индийской философии,
а как идеалист -- влияния “божественного
Платона и изумительного Канта”,
то эти влияния были лишь воздействиями
на благодатную почву, Это явствует
из юношеских размышлений Шопенгауэра
о всеразрушающем характере времени.
Учение об идеальности времени тесно связано
с учением об идеальности всего временного
всего мира. Поэтому всего естественнее
предположить такую цепь мотивов в творчестве
Шопенгауэра : дефект альтруистических
чувств и врожденная меланхолия – пессимизм
– мысль об идеальности временного –
догматический идеализм. Что Шопенгауэр
должен был прийти к самому радикальному
догматическому идеализму, отрицающему
не только трансцендентную реальность
материи, но и Бога, и духов, и т.п., это явствует
из того, что в противном случае для его
пессимизма был бы выход, но он не желал
этого выхода. Поэтому критический идеализм
не удовлетворяет его ни своей теоретической,
ни практической сторонами.
Эстетический мистицизм.
Если мир есть “арена, усеянная пылающими
угольями”, которую нам надлежит
пройти, если правдивейшим его изображением
служит дантовский ад, то причиною этому
служит, как мы увидим, то, что “воля
к жизни” непрестанно порождает
в нас неосуществимые желания ; являясь
активными участниками жизни, мы
становимся мучениками ; единственным
оазисом в пустыне жизни служит
эстетическое созерцание : оно анестезирует,
притупляет на время гнетущие нас
волевые импульсы, мы, погружаясь в
него, как бы освобождаемся от ярма
гнетущих нас страстей и прозреваем
в сокровенную сущность явлений.
Прозрение это интуитивное иррациональное
( сверхразумное ), т.е. мистическое, но
оно находит себе выражение и
сообщается другим людям в форме
артистической художественной концепции
мира, которую дает гений. В этом
смысле Шопенгауэр, признавая ценность
за научной доказанностью в сфере
теории познания, в то же время видит
в эстетической интуиции гения высшую
форму философского творчества : “Философия
– это художественное произведение
из понятий”. Философию так долго
напрасно искали потому, что “ее
искали на дороге науки, вместо того, чтобы
искать ее на дороге искусства”. Такое
значение, придаваемое Шопенгауэром
эстетической интуиции и творчеству
гения, объясняется : во-первых, высоким
художественным дарованием Шопенгауэра
выражать свои мысли с художественной
яркостью, наглядностью и изяществом,
во-вторых, тем,что Шопенгауэр в тот
период и в той среде, когда
царил “культ гения” и искусству
придавали значение ключа к тайнам
метафизики. Не следует ни преувеличивать
ни преуменьшать роль эстетического
иррационализма в системе Шопенгауэра.
Что этика Шопенгауэра
есть этика сострадания, а не этика
долга, не этика счастия, не этика
пользы, не эволюционная прогрессивная
этика и т.д. – это, очевидно, опять-таки
результат его пессимизма, Этика
долга требует веры в смысл
жизни. Этика счастия, хотя бы в форме
этики эгоизма, бессмысленна, ибо
само счастие - иллюзия ; оно сводится
к простому отсутствию страдания ; этика
пользы и этика прогрессивная
предполагают этику счастия, а так
как счастие абсолютно недостижимо,
то и эти формы морали не могут
иметь места. Живя в эпоху политической
реакции и не веря в политический
и вообще социальный прогресс по разным
основаниям, Шопенгауэр должен был
остановиться на единственной форме
этики - этике сострадания, ибо она
сводится не к увеличению нереального
блага, а к обоюдному ослаблению
вполне реальных страданий и, следовательно,
как и эстетическое созерцание, совместима
с пессимизмом.
Артур Шопенгауэр (нем. Arthur Schopenhauer)
Почему метафизика Шопенгауэра
приняла форму монистического волюнтаризма
? То есть почему Шопенгауэр признал
именно волю сокровенной сущностью
вещей и почему всякая множественность
индивидуальностей ( множественность
вещей и сознаний ) представляется
ему лишь видимым отображением единой
мировой воли ? ответ на первый вопрос
можно получить из сопоставления
личности Шопенгауэра с его метафизическим
принципом. Дисгармония в волевой
деятельности, мучительный разлад между
жаждой жизни и в то же время
полною неудовлетворенностью ее содержанием,
- вот что было источником личной
трагедии Шопенгауэра. Что же касается
второго вопроса о монизме
Шопенгауэра, то эта черта его
системы представляет логически
необходимое следствие его радикального
идеализма. Впрочем Шопенгауэр вводит
в понятие единой воли множественность
потенций или Идей, в частности
множественность “умопостигаемых
характеров”, равных по числу множественности
человеческих сознаний.
Теория познания Шопенгауэра.
Шопенгауэр анализирует “ закон
достаточного основания ”, где появляется
неясность в смешении логического
основания и фактической причины.
Чтобы устранить эти неясности,
надо прежде всего указать на ту
коренную особенность нашего сознания,
которою определяются главные разновидности
закона достаточного основания. Это
свойство сознания, образующее “корень
закона достаточного основания ”, есть
неотделимость субъекта от объекта
и объекта от субъекта : “Все наши
представления суть объекты субъекта
и все объекты субъекта суть наши
представления. Отсюда вытекает что
все наши представления находятся
между собою в закономерной связи,
которую можно определить a priori в
том, что касается формы ; в силу этой
связи ничто изолированное и
независимое, одиноко, особняком стоящее
не может стать нашим объектом”.
Из корня разветвляются четыре вида
закона достаточного основания.
1) Закон достаточного основания “бывания”.
2) Закон достаточного основания познания.
3) Закон достаточного основания бытия.
4) Четвертый вид закона достаточного основания
есть закон мотивации.
Метафизика Шопенгауэра.
К только что изложенному учению
Шопенгауэра примыкает его метафизическое
воззрение на волю как сущность бытия.
В 1813 году, когда Шопенгауэр заканчивал
свою первую работу, его отношение
к “ вещи в себе” вообще было
сдержанным : он говорит о “ подозрительном”
понятии “вещи в себе” и
указывает на его противоречивый
характер. В книге “Мир как воля
и представление” оказывается, что
этому понятию соответствует
некоторое положительное содержание,
Но, признавши причинность субъективной
функцией интеллекта, невозможно без
противоречия самому себе признать познаваемость
вещи в себе, ибо в таком случае
пришлось бы допустить причинное
воздействие ее на познающий субъект,
т.е. перенести закон причинности
за пределы сознания. Шопенгауэр, однако,
полагает, что он избег упрека в
свой адрес, ибо, по его мнению, мы постигаем
существование и природу вещи
в себе алогистическим, интуитивным,
непосредственным, мистическим путем.
Для нашего интеллекта дан лишь мир-представление,
но непосредственное чувство, сопровождающее
“неясное разграничение субъекта и
объекта”, внутренним путем вводит
нас в сущность всякого бытия,
в волю. Наше тело знакомит нас и
с физическими, и с психическими
переменами : в движениях его нам
нередко дана причинность в форме
и бывания, и мотивации. Вот тут-то
в актах, совершаемых нами одновременно
по механической причинности и по
мотивам анм непосредственно
становится очевидным, что общим
корнем и физического, и психического
является мировая воля. Очевидность
эта есть самоочевидность – она
не нуждается в логическом обосновании,
тем не менее бесчисленное множество
фактов, вся структура мира-представления
убедительно говорит нашему чувству,
что это так. Какими же чертами
характеризуется мировая воля ?
1) Она алогистична : ей чужды наши законы
достаточного основания : пространство,
время, причинность и подчиненность законам
мысли. Ее независимость от законов мысли
делает понятным, почему противоречивость
этого понятия ( воли –вещи в себе )не должна
нас смущать.
2) Она бессознательна : раз сознание есть
условие существования мира-представления,
воля, как потусторонняя сущность мира,
должна быть чем-то лежащим вне условий
сознания, чем-то бессознательным.
3) Она едина : раз принципы индивидуальности
( пространство и время ) неприложимы к
сущности явлений, последняя должна быть
единой.
4) К ней, строго говоря, неприложимы и понятия
и духовного, и материального – она представляет
нечто возвышающееся над этими противоположностями,
не поддающийся логически точному определению
в области понятий : слепой стихийный побуд,
движение и в то же время стремление к
жизни, к бытию в индивидуальных чувственных
формах.