СОДЕРЖАНИЕ 

ПОРТРЕТ

АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН

 
ВВЕДЕНИЕ

Такой человек может  быть понят, только если представить его как сцену, на которой разворачивалась борьба за вечную истину.

(Эйнштейн  о Ньютоне)

Альберт Эйнштейн, с именем которого связано завершение здания классической физики и одновременно открытие новых путей в науке, занимает в истории новейшего естествознания особое место. Научный революционер и один из «великих преобразователей естествознания», как назвал его Ленин, он стоит на рубеже старой и новой физики.

  Создав  теорию относительности, Эйнштейн творчески завершил классическую физику электромагнитного поля и одновременно заложил основы нового учения о пространстве, времени и тяготении. Своими работами по молекулярной физике он продолжил изыскания австрийского физика Людвига Болыдмана в области теплового движения и в значительной части завершил их. Замечательные исследования атомистической природы света, в которых Эйнштейн смело и последовательно развил гениальные идеи Макса Планка о дискретной структуре света, открыли эру атомной физики; одно из величайших событий этой эры — освобождение энергии атомного ядра — также было подготовлено работами Эйнштейна.

По тому значению, какое имели его работы для развития естественнонаучного мышления, Эйнштейна можно сравнить только с Кеплером и Ньютоном. Вместе с тем некоторые черты личности и судьбы Эйнштейна сближают его с Галилеем. Конечно, трагическое противоречие между на умной деятельностью Эйнштейна и его гуманистическими убеждениями, неизбежное в общественных условиях его времени, имело другой характер, чем то противоборство, в которое на три столетия ранее был вовлечен великий итальянец, однако оно оказало на немецкого ученого не менее глубокое и мощное воздействие.

  В силу особых условий его эпохи Альберт Эйнштейн отчетливее, чем многие другие исследователи, осознавал политическую роль естественных наук в буржуазном классовом обществе. Он вынужден был понять, как неразрывно связано в наше время изучение природы с общественной и политической жизнью: В течение всей своей жизни выступавший за мир и взаимопонимание между народами, Эйнштейн стал в конце ее относиться к себе чуть ли не как к преступнику по отношению к человечеству — ведь именно он своим открытием эквивалентности массы и энергии создал предпосылки для использования атомной энергии, а своими письмами к американскому президенту Рузвельту непосредственно способствовал принятию решения об изготовлении первых атомных бомб.

  Если  говорить об организации естественнонаучных исследований, то и в этом отношении Эйнштейн стоит на поворотном пункте истории науки. Создатель учения о световых квантах и теории относительности был одним из последних выдающихся естествоиспытателей-одиночек. На основе опыта собственных исследований он придерживался того мнения, что только «свободный индивидуум» может совершать открытия; самое большее, что можно сделать для ученого в плане организации,— это обеспечить ему свободу и благоприятные условия для работы.

Между тем обстоятельства изменились самым  кардинальным образом. В настоящее время едва ли возможно совершать открытия в физике иначе как в результате коллективной работы. Если в 1919 году, отвечая на вопрос — где находится его лаборатория, Эйнштейн мог указать на свой письменный прибор, то в настоящее время даже в области теоретической физики едва ли приходится рассчитывать на получение сколько-нибудь существенных результатов только с помощью карандаша. Наглядные доказательства этого широко известны. Так, в научно-исследовательских центрах мира созданы и продолжают создаваться гигантские лаборатории, без которых невозможно теперь решать теоретические проблемы физики элементарных частиц. Высказанная Эйнштейном в другой связи мысль, что подлинно ценное может создаваться лишь в результате совместных действий многих людей, оказалась верной и в отношении теоретических исследований.

  Заняв благодаря своей всемирной славе  уникальное положение, Эйнштейн оказался втянутым в классовые стычки начала нового века. Его общественная позиция определялась глубоким чувством ответственности, хотя, по собственному его признанию, ему, не ощущавшему потребности примыкать ни к отдельным людям, ни к коллективам, было нелегко нарушать то одиночество, которое соответствовало его натуре и в котором он нуждался как ученый, неизменно погруженный в размышления. Однако политическая обстановка вновь и вновь заставляла знаменитого ученого публично выражать свою точку зрения.

  Один  из величайших мыслителей во всей истории  естествознания Эйнштейн в то же время был решительным борцом за мир и гуманность. Страстное стремление к социальной справедливости и обостренное чувство ответственности перед обществом заставляли его принимать непосредственное участие в общественной и политической жизни народов., Подлинный смысл человеческой жизни заключался для него в служении обществу. Естествознание и политика переплетались друг с другом как в его сознании, так и в его деятельности. Хотя в политическом отношении Эйнштейн и не был столь последовательным, как его французские друзья Поль Ланжевен и Фредерик Жо-лио-Кюри, которые стали членами Коммунистической партии своей страны, все же создатель теории относительности принадлежал к числу наиболее прогрессивных естествоиспытателей, работавших в Германии в течение первой трети нашего века.

Эйнштейн  был философствующим физиком. Естествознание без теории познания, если вообще таковое мыслимо, казалось ему «примитивным и путаным». Философские проблемы занимали его уже с ранних лет. Он проштудировал сочинения известных философов, не примкнув, однако, ни к одной из философских школ. Как и политические суждения, которые были подчас слишком субъективными и обусловлены обстоятельствами текущего момента, так и философские взгляды Эйнштейна содержали много ошибочного.

Представляется   несомненным,   что   великий   физик   в молодости   прошел   школу   философского   идеализма. Однако,   с   другой   стороны,   не   следует   упускать   из виду, что именно Эйнштейну научная философия обязана   существенными   достижениями   в   области   теории познания.    В   своих   исследованиях   по   теоретической физике Эйнштейн впервые поставил проблему одновременности   пространственно   удаленных   друг   от   друга событий   (фундаментальное   значение   которой   для  теории познания именно он впервые осознал), проблему структуры   пространства — времени,   проблему  моделей Вселенной   и другие  важнейшие  проблемы  философии современного   естествознания.    Он    пытался    самостоятельно   решить   эти   проблемы   теми   теоретическими методами, которые были ему известны и которыми он располагал  в данных  обстоятельствах,  и показал себя при этом первоклассным, хотя и стихийным, диалектиком. Несмотря на то что в своем философском мышлении Эйнштейн не был материалистом-диалектиком и к диалектическому  материализму  относился  критически, как и ко всем прочим философским «измам», все же в некоторых существенных пунктах он стоял на позициях,    не    столь    далеких    от    философии,    основанной Марксом и Энгельсом.

  Это относится, например, к постоянно  выдвигавшемуся им требованию принципиального методического сомнения, направленного против любого рода самодовольства и самомнения, против любой некритической самоудовлетворенности достигнутыми результатами познания, которые считаются «достоверными». В течение всей своей долгой творческой жизни Эйнштейн практически следовал любимому девизу Маркса «Подвергай все сомнению!». Как удачно заметил один из его друзей, он относился к собственным решениям проблем обычно гораздо критичнее, чем его критики, а зачастую даже, чем его противники и враги.

   Честная и самокритичная позиция гениального  естествоиспытателя, согласно которой результаты, имеющие научное значение, могут быть получены лишь в рамках сделанных допущений, полностью согласуется с основным положением диалектического материализма в вопросе об истинности результатов нашей исследовательской деятельности. «Самым ценным результатом подобного высказывания,— писал в «Анти-Дюринге» Энгельс,— было бы лишь то, что оно настроило бы нас крайне недоверчиво к нашему нынешнему познанию...» Энгельс обосновывает необходимость такого скептицизма тем, что «мы,-по всей вероятности, находимся еще почти в самом начале человеческой истории, и поколения, которым придётся поправлять нас, будут, надо полагать, гораздо многочисленнее тех поколений, познания которых мы имеем возможность поправлять теперь, относясь к ним сплошь и рядом свысока» '. Так думал и Эйнштейн, причем он не делал исключения для результатов своих собственных размышлений.

  С величайшей непримиримостью Эйнштейн выступал против любых попыток канонизации в какой-либо форме естественнонаучных знаний и философских точек зрения, которая лишает возможности подвергнуть их критической проверке и тем самым препятствует дальнейшему творческому прогрессу. Как и Энгельс, он высмеивал самомнение некоторых мыслителей, которые полагают, что владеют последними, «окончательными», истинами. В первую очередь его насмешки были направлены против тех, кто пытался претендовать на роль непогрешимых авторитетов в области научного познания. Свою враждебность догмам и авторитетам Эйнштейн выразил следующим образом в одном из своих афоризмов: «Тот, кто пытается выступать в качестве авторитета в области истины и познания, терпит крушение под хохот богов».

  Но  при всем своем скептицизме Эйнштейн твердо и непоколебимо верил в конечную победу научной истины. Он был убежден, что истинное в конце концов пробьет себе дорогу, даже если временно оно терпит поражения. Будучи страстным противником войны и фашизма, он, конечно, знал — и доказал это своим личным примером,— что за победу политических истин нужно ожесточенно бороться.

  Эйнштейн  не сомневался в том, что принципы справедливости и человечности неразделимы. В оставшейся неоконченной рукописи, которую нашли в столике у его смертного ложа, имеются следующие строки:

  «Когда  речь идет об истине и справедливости, не существует различия между малыми и большими проблемами. Ибо самые общие точки зрения, относящиеся к поведению людей, нераздельны. Тому, кто в малых делах относится к истине несерьезно, нельзя доверять и в больших делах».

Происхождение названия “теория  относительности”

Название  “теория относительности” возникло из наименования основного принципа (постулата), положенного Пуанкаре и  Эйнштейном в основу из всех теоретических  построений новой теории пространства и времени.

Содержанием теории относительности является физическая теория пространства и времени, учитывающая существующую между ними взаимосвязь геометрического характера.

      Название  же “принцип относительности” или  “постулат относительности”, возникло как отрицание представления об абсолютной неподвижной системе отсчета, связанной с неподвижным эфиром, вводившимся для объяснения оптических и электродинамических явлений.

      Дело в том, что к началу двадцатого века у физиков, строивших теорию оптических и электромагнитных явлений по аналогии с теорией упругости, сложилось ложное представление о необходимости существования абсолютной неподвижной системы отсчета, связанной с электромагнитным эфиром. Зародилось, таким образом, представление об абсолютном движении относительно системы, связанной с эфиром, представление, противоречащее более ранним воззрениям классической механики (принцип относительности Галилея). Опыты Майкельсона и других физиков опровергли эту теорию “неподвижного эфира” и дали основание для формулировки противоположного утверждения, которое и получило название “принципа относительности”. Так это название вводится и обосновывается в первых работах Пуанкаре и Эйнштейна.

      Эйнштейн  пишет: “.. неудавшиеся попытки обнаружить движение Земли относительно “светоносной среды”  ведут к предположению, что не только в механике, но и  в электродинамике никакие свойства явлений не соответствуют понятию  абсолютного покоя, и даже более того,- к предположению, что для всех координатных систем, для которых справедливы уравнения механики, имеют место те же самые электродинамические и оптические законы, как это уже доказано для величин первого порядка. Мы намерены это положение (содержание которого в дальнейшем будет называться “принципом относительности”) превратить в предпосылку... “¹ А вот что пишет Пуанкаре: “Эта невозможность показать опытным путем абсолютное движение Земли представляет закон природы; мы приходим к тому, чтобы принять этот закон, который мы назовем постулатом относительности, и примем его без оговорок.” ²

      Но  крупнейший советский теоретик Л. И. Мандельштам в своих лекциях  по теории относительности ³ разъяснял: “Название “принцип относительности” - одно из самых неудачных. Утверждается независимость явлений от неускоренного движения замкнутой системы. Это вводит в заблуждение многие умы” На неудачность названия указывал и один из творцов теории относительности, раскрывший ее содержание в четырехмерной геометрической форме, - Герман Минковский. В 1908 г. он утверждал: “... термин “постулат относительности” для требования инвариантности по отношению к группе , кажется мне слишком бедным. Так как смысл постулата сводится к тому, что в явлениях нам дается только четырехмерный в пространстве и времени мир, но что проекции этого мира на пространство и на время могут быть взяты с некоторым произволом, мне хотелось бы этому утверждению дать название: постулат абсолютного мира”⁴