Доводы за и против эвтаназии

    Американская  медицинская ассоциация приняла  решение о запрещении своим членам участие в эвтаназии, выдвинув лозунг: "Врачи не должны быть палачами".

    Многие  ученые полагают, что формулировка "право на смерть" как это сформулировано в законодательствах зарубежных стран, неудачна, поскольку обладающий правом на смерть человек будет обладать и правом настаивать на исполнении своего желания третьими лицами, что фактически легализует убийство из милосердия, а это в свою очередь может повлечь и определенные злоупотребления. Предлагается использовать выражение "право человека умереть достойно". С этим трудно не согласиться.

    Несмотря  на противоречивость мнений во многих странах пассивная эвтаназия  постепенно легализуется морально общественным мнением, а в некоторых странах законом.

    Так, в Швеции и Финляндии пассивная  эвтаназия путем прекращения  бесполезного поддержания жизни  не считается противозаконной. Однако основой для принятия врачом решения  о прекращении лечения является свободное и осознанное волеизъявление пациента. Аналогичные просьбы от ближайших родственников пациента, находящегося в бессознательном состоянии, являются юридически недействительными.

    В 1990 году в Австралии в штате  Виктория были приняты дополнения к Закону 1988 года по вопросу о назначении специального агента для решения вопроса от имени терминального больного о прекращении поддержания его жизни.

    Активная  эвтаназия карается законом всех стран, хотя практическое применение законов  наблюдается редко. Многие наверняка слышали имя врача из США Джека Кеворкяна, который изобрел даже "машину смерти" - аппарат, вводящий в организм пациента смертельный раствор. В дальнейшем он усовершенствовал "суицидальную" (убийственную) машину, снабдив ее маской с автоматической подачей смертельной дозы углекислого газа. Уже многие безнадежно больные люди воспользовались этим аппаратом в присутствии его автора и при его консультации. В США это вызвало негодование общественности. Беспокойство это связано, прежде всего, с тем, что бывший патологоанатом единолично, без консилиума врачей-специалистов определяет фатальность болезни и ассистирует в подобных делах. Как не вспомнить тут замечательные слова из Клятвы Гиппократа: "Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла". Несмотря на то, что "Доктору Смерти", как назвали Джека Кеворкяна многие газеты, судебные инстанции предъявили обвинение, он продолжает свою деятельность.

    В литературе описан ряд судебных процессов  над медицинскими работниками врачами  в Бельгии, Нидерландах, Германии, США, Австрии, которые применили эвтаназию  по отношению к своим пациентам.

    Особый  резонанс вызвал судебный процесс в  Вене над четырьмя медицинскими сестрами. В судебном заседании "сестры милосердия" сознались, что с 1983 по 1989 годы они умертвили 50 больных с помощью сильнодействующих снотворных средств. Они хотели якобы положить конец невыносимым мукам своих беззащитных и беспомощных пациентов в клинической больнице в пригороде Вены.

    На  данный момент существуют четыре места, в которых действует разрешение на эвтаназию, — Нидерланды, две  части Америки, и Северная территория Австралии. В Орегоне (законодательным актом) и в двух частях Соединенных Штатов (решениями Апелляционных Судов Второго Округа (Нью-Йорк и др.) и Девятого Округа (Калифорния, Орегон и др.), лишающими силы установленные законом запреты) врач может выписывать пациенту, но не давать сам, вызывающие смерть препараты. В Нидерландах самоубийство с помощью врача, и активная (добровольная) эвтаназия запрещены законодательным актом, но разрешены на практике. По заявлению суда, врач, умертвивший (или способствовавший в самоубийстве) своего пациента при определенных обстоятельствах, не признается виновным. Этими законами и политикой установлены три условия:

    1) эвтаназия должна быть добровольной,

    2) только врач может оказывать  помощь или осуществлять эвтаназию,

    3) состояние пациента должно быть  с медицинской точки зрения  неудовлетворительно.

    Естественно, в каждой стране есть свой вариант  процессуальных охран против злоупотребления  этим правом. 

    Доводы  за и против эвтаназии 

    Намеренное  умерщвление невинного всегда является нравственным злом.

    Эвтаназия — намеренное умерщвление невинного  человека. Значит эвтаназия — нравственное зло.

    Сторонники  эвтаназии могут апеллировать к  факту, что вышеприведенное умозаключение  подразумевает различие между оправданными и неоправданными умерщвлениями. (А  зачем же “невинного человека”?) На каком основании делается это различие? Если некоторые виды умерщвлений оправданы, почему нельзя оправдать хотя бы в некоторых обстоятельствах добровольной эвтаназии?

    Как известно, два вида убийства принимаются  даже многими из самых рьяных противников  эвтаназии — самооборона и  наказание. Ни один из них не является несправедливым; по сути, ни один из них не является злом.

    Можно ли рассматривать добровольную эвтаназию  как третий вид оправданного умерщвления?

    Попытаемся  привести аргумент в пользу того, что  эвтаназия выходит за рамки несправедливого убийства на основании двух ключевых утверждений.

    Первое  — состояние некоторых людей  таково, что им лучше умереть, чем  продолжать жить. Ярким примером такой  ситуации являются те пациенты, которые  страдают от сильных болей или  обречены на жизнь в унизительной зависимости от других даже в удовлетворении самых элементарных нужд. Сюда, как извлекающих выгоду из эвтаназии, часто включают смертельно больных и тех, кто находится в постоянном вегетативном состоянии.

    Второе  утверждение заключается в том, что оказание помощи кому-либо в улучшении его положения всегда нравственно допустимо. Если умерщвление улучшит чье-либо положение, и человек сам хочет, чтобы его лишили жизни, как подобное умерщвление может считаться причинением незаслуженного этим человеком вреда? Как можно считать этот акт несправедливым? Как вообще это может быть неправильно? И что же тогда является добровольной эвтаназией, если не это?

    У этого аргумента возникают серьезные  недостатки, особенно когда он употребляется  в оправдании общепринятого разрешения. Остается спросить, на самом ли деле улучшилось положение всех тех пациентов, и даже если это так, то является ли их умерщвление единственной альтернативой бездействию.

    Во-первых, неясно, как смертельно больные (как  таковые, независимо от любых других особенностей их положения) и те, кто находится в вегетативном состоянии, извлекают выгоду из своей ранней смерти. Во-вторых, можно задать вопрос, действительно ли отвращение, выраженное многими, от зависимости от других в последние годы своей жизни, основано на сознании собственного достоинства, а не на ложной гордыне. В-третьих, всегда есть и другие способы избавления от боли.

    Предполагаемое  исключение из общего запрета на умерщвление, допускающее добровольную эвтаназию, действительно отличается от исключений смертной казни и защиты.

    Отличие в следующем: исключение наказания  и защиты позволяет государственным  властям реагировать на действия (были ли они абсолютно сознательны  или же сделаны по неведению), создающие  напряжение между частным благом виновного или вредного человека и общим благом покоя.

    Причиняемый виновному или вредному человеку вред (здесь—смерть)—необходимое средство достижения общего блага. Из-за своих  действий против общего блага такие  люди теряют право на частное благо  в той степени, которая необходима для восстановления общего.

    Ничего  подобного нельзя сказать об эвтаназии. Здесь нет противоречия между  благом страдающего, искалеченного  или смертельно больного и общим  благом. Нет ни одного действия с  их стороны, на основании которого их смерти должны, или даже могут, быть объявлены расплатой за что-либо.

    Защитники эвтаназии часто задаются вопросом, не является случай эвтаназии тем  случаем, когда приходится выбирать из двух зол? Если одно хуже другого, что  же плохого в выборе меньшего зла?

    Если  как смерть невинного, так и постоянное страдание являются плохими, то выбор (и стремление к) одной из них означает стремиться к плохому, выбрать действие, которое есть зло в отношении  к своей цели.

    Выбирая смерть (т.е. умерщвления), в противоположность простому примирению с тщетностью дальнейшего продления жизни и позволению смерти прийти, мы совершаем ошибку. Любой акт эвтаназии, как выбор смерти, попадает под этот запрет.

    Можно привести три возражения в пользу эвтаназии и против ее запрета:

    Во-первых, так как боль, связанная с продолжением жизни, также зла, то делает ли врач меньше зла, отказываясь осуществить  добровольную эвтаназию, чем выполняя ее? Ответом будет: Нет! Отказ прибегнуть к эвтаназии означает решение  переносить боль; это не выбор самой боли. Хотя боль сама по себе плоха и причинение ее зло, решение переносить боль—добродетельно. Это—акт стойкости.

    Во-вторых, не являются ли смертная казнь и  смертоносные акты самообороны также  выборами смерти? Положение самообороны  не совсем ясное.

    Защищающийся  может намереваться только остановить нападающего, хоть он знает, что употребленное  средство—опасно нападающему. Но такой  неясности у смертной казни нет. Палач имеет вполне определенное намерение умертвить осужденного. Но из-за его злодеяния преступник оказывается в весьма парадоксальном и почти уникальном положении. Только здесь намеренная отдача жизни—не принятие риска, но прямой отказ от жизни—не нравственно неверное действие.

    В-третьих, да разве выбор меньшего из двух зол не является нравственно предпочтительным в ситуации, когда в перспективе только зло?

    В основе общепринятого разрешения эвтаназии  лежит принцип самоуправления—утверждение, что каждый человек имеет право  принимать свои собственные решения  о действиях, которые влияют исключительно на него самого.

    Что говорит о других видах боли и  унижения такое право на самоуправление? Как насчет моральных мучений? Как  насчет унижения не в области ограниченной деятельности и зависимости, но вины или стыда?

    Как право на самоуправление, допускающее умерщвление во избежание физических мучений, запретят умерщвление, чтобы избежать мук депрессии?

    Конечно, иногда от депрессии можно избавиться, приняв соответствующие медикаменты. Но таким же способом можно избавиться и от физических мучений.

    Становятся ли некоторые обезболивающие средства неприемлемыми благодаря тому факту, что они вызывают общее успокоение?

    Существует  ряд условий, затрудняющих или делающих неприятным продолжение жизни. Неясно, на каком основании те, кто полагаются на право, на самоуправление, могут принимать решения за других, о том, что некоторые из этих проблем допускают выбор смерти, в то время как другие—нет.

    Эвтаназия в безнадежной ситуации. Двумя  путями можно подвести человека к  добровольной, и, возможно, даже к принудительной эвтаназии.

    Первый  путь коренится в вопросе: почему следует ограничивать такую быструю  и милосердную смерть тем, кто  еще в состоянии просить о  ней? Почему одним ее можно разрешить (кто был предусмотрительным и  попросил о ней заранее или  кто в состоянии просить о ней сейчас), но другим (кто не был заранее предусмотрителен и кто не в состоянии это сделать сейчас) следует отказать в ней? Не станет ли отказ в таком важном милосердии ошибочным наказанием для тех, кто был недальновиден, кто не позаботился о будущем?

    Так идет путь от добровольной эвтаназии  к недобровольной. Очевидно, подобная тенденция существует уже в Нидерландах, где согласно официальному докладу  нидерландского правительства имели  место 1000 случаев недобровольной эвтаназии  по сравнению с 2700 добровольной. Решения

    Апелляционного  Суда Девятого Округа в США показывают ту же тенденцию.

    Второй  путь, подводящий к недобровольной или принудительной эвтаназии, проходит несколько иначе. Философ Маргарет Бэттин, ведущий защитник эвтаназии, защищает самоубийство в одном случае, говоря “оно оставляет меньше на один число примеров человеческой деградации в этом мире”. Если самоубийство недавно овдовевшей женщины, страдающей от глаукомы и рака, “оставляет меньше на один число примеров человеческой деградации в этом мире”, как был бы воспринят отказ той женщины совершить самоубийство?