И вдруг с разбега перепрыгивает

         Профессора, как в чехарде? 

         Что за старик над фолиантами

         И с перстнем царским бриллиантовым,

         Руке мешающем писать?

         Соизволенья не испрашивая,

         Через эпоху ошарашенную

         Он тайно прыгает опять. 

         Да, он таким остался редкостным

         Полустудентом-полуректором.

         Адью, мальчишества пушок!

         Достойней, чем прыжок для зрителей,

         Прыжок невидимый, презрительный  —

         Угрюмой зрелости прыжок. 

         Легко в студентах прогрессивничать,

         Свободомыслием красивничать,

         Но глядь-поглядь — утих бедняк,

         И пусть еще он ерепенится  —

         Уже висят пеленки первенца,

         Как белый выкинутый флаг.

         Кто титулярные советники?

         Раскаявшиеся студентики. 

         Кто повзрослел — тот «поправел».

         Но зрелость гения не кается,

         А с юностью пересекается

         [Не] с параллелью параллель.

         «Либо подлость -

                         либо честность.

         Получестности в мире нет» —

         Аксиома твоя,

                     Лобачевский,

         Не вошедшая, правда, в предмет.

         Греч на тебя своих борзых  науськал,

         У всех невежд — палаческая  спесь.

         И если декабристы есть в  науке,

         То Муравьевы-вешатели есть. 

         Твой гений осмеяли, оболгали.

         А между тем, пока под финьшампань

         Жрал вальдшнепов с брусничкою  Булгарин,

         Ты от холеры защищал Казань... 
 

* * *  
Н. И. ЛОБАЧЕВСКИЙ

В. Фирсов

         Высокий лоб, нахмуренные брови,

         В холодной бронзе — отраженный  луч...

         Но даже неподвижный и суровый

         Он, как живой, — спокоен и  могуч.

         Когда-то здесь, на площади  широкой,

         На этой вот казанской мостовой,

         Задумчивый, неторопливый, строгий,

         Он шел на лекции — великий  и живой.

         Пусть новых линий не начертят  руки,

         Он здесь стоит, взнесенный  высоко,

         Как утверждение бессмертья своего,

         Как вечный символ торжества  науки.  

М.В. Ломоносов. 

Ночною темнотою 
Покрылись небеса, 
Все люди для покою 
Сомкнули уж глаза. 
Внезапно постучался 
У двери Купидон, 
Приятной перервался 
В начале самом сон. 

 

«Кто так стучится смело?» — 
Со гневом я вскричал. 
«Согрей обмерзло тело, — 
Сквозь дверь он отвечал. — 
Чего ты устрашился? 
Я мальчик, чуть дышу, 
Я ночью заблудился, 
Обмок и весь дрожу». 
Тогда мне жалко стало, 
Я свечку засветил, 
Не медливши нимало 
К себе его пустил. 
Увидел, что крилами 
Он машет за спиной, 
Колчан набит стрелами, 
Лук стянут тетивой. 
Жалея о несчастье, 
Огонь я разложил 
И при таком ненастье 
К камину посадил. 
Я теплыми руками 
Холодны руки мял, 
Я крылья и с кудрями 
До суха выжимал. 
Он чуть лишь ободрился, 
«Каков-то, — молвил, — лук, 
В дожде, чать, повредился». 
И с словом стрелил вдруг. 
Тут грудь мою пронзила 
Преострая стрела 
И сильно уязвила, 
Как злобная пчела. 
Он громко рассмеялся 
И тотчас заплясал: 
«Чего ты испугался? — 
С насмешкою сказал, — 
Мой лук еще годится, 
И цел и с тетивой; 
Ты будешь век крушиться 
Отнынь, хозяин мой».

Я знак бессмертия себе воздвигнул 
Превыше пирамид и крепче меди, 
Что бурный аквилон сотреть не может, 
Ни множество веков, ни едка древность. 
Не вовсе я умру, но смерть оставит 
Велику часть мою, как жизнь скончаю. 
Я буду возрастать повсюду славой, 
Пока великий Рим владеет светом. 
Где быстрыми шумит струями Авфид, 
Где Давнус царствовал в простом народе, 
Отечество мое молчать не будет, 
Что мне беззнатной род препятством не был, 
Чтоб внесть в Италию стихи эольски 
И перьвому звенеть Алцейской лирой. 
Взгордися праведной заслугой, муза, 
И увенчай главу Дельфийским лавром.

ОДА 
НА ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ДЕНЬ 
ВОСШЕСТВИЯ НА ВСЕРОССИЙСКИЙ ПРЕСТОЛ  
ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ВЕЛИКИЙ ГОСУДАРЫНИ  
ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ  
НОЯБРЯ 25 ДНЯ 1752 ГОДА

 

Российско солнце на восходе, 
В сей обще вожделенный день, 
Прогнало в ревностном народе 
И ночи и печали тень. 
Воспомянув часы веселы, 
Красуйтесь, счастливы пределы, 
В сердцах усугубляйте жар. 
Поля и горы, восклицайте 
И совокупно возвышайте 
Усердием небесный дар.

Что часто солнечным сравняем 
Тебя, монархиня, лучам; 
От нужды дел не прибегаем 
К одним толь многократ речам: 
Когда ни начинаем слово, 
Сияние в тебе зрим ново 
И нову красоту доброт. 
Лишь только ум к тебе возводим, 
Мы ясность солнечну находим 
И многих теплоту щедрот.

Когда премудростью своею 
Всевышний солнце сотворил, 
Пути различны над землею 
В течении определил. 
Согрев полночну часть Европы, 
Сияет в южны Эфиопы 
И паки к нам приходит вспять; 
Полсвета дневной теплотою, 
Полсвета тучной в ночь росою  
Пременно тщится оживлять.

Так ты, монархиня, сияешь 
В концы державы твоея, 
Когда по оным протекаешь, 
Отраду, радость, жизнь дая. 
От славных вод Балтийских края 
К востоку путь свой простирая, 
Являешь полдень над Москвой. 
Ты многим как заря восходишь, 
Иным прохладну тень наводишь 
И обще всем даешь покой.

В пути, которым пролетаешь, 
Как быстрой в высоте орел, 
Куда свой зрак ни обращаешь, 
По множеству градов и сел, 
От всех к тебе простерты взоры, 
Тобой всех полны разговоры, 
К тебе всех мысль, к тебе всех труд. 
Дитя родивших вопрошает: 
Не тая ли на нас взирает, 
Что материю все зовут?

Иной от старости нагбенный 
Простерть старается хребет, 
Главу и очи утомленны 
Возводит, где твой блещет свет. 
Сам видя возраст бессловесный, 
Монархиня, твой зрак небесный 
Любезну оставляет грудь; 
Чего язык не изъясняет, 
Усмешкой то изображает,  
Последуя очами в путь.

Среди наследныя державы, 
На древней предков высоте, 
Во громком звуке вечной славы, 
В любезной мира красоте, 
Надеясь твоего прихода, 
Колико множество народа 
Тебе во сретенье течет! 
Встают верьхи Рифейскн выше; 
Течет Двина, Днепр, Волга тише, 
Желая твой увидеть свет.

Но вы, о коль благополучны, 
Москву поящие струи! 
Вы, ударяючи во бреги тучны 
И проходя поля свои, 
Ликуйте, светло веселитесь: 
Вы скоро, скоро насладитесь 
Богини щедрыя очей. 
Здесь нимфы Невской Иппокрены, 
Видения ее лишенны,  
Сердцами пойдут вслед за ней.

Сердцами пойдут и устами 
В восторге сладком возгласят, 
Коль славными она делами 
Петров распространила град; 
И как о светлом оной взоре 
Возвеселясь, подвиглось море 
И к звуку приложило шум. 
Каким необычайным треском, 
Каким молниевидным блеском  
Восхитился внезапно ум?

Кто в громе радостные клики 
И огнь от многих вод дает? 
И кто ведет в перунах лики? 
Великая Елисавет 
Дела Петровы совершает 
И глубине повелевает 
В средину недр земных вступить! 
От гласа росския Паллады 
Подвиглись сильные громады 
Врата пучине отворить!

О полны чудесами веки! 
О новость непонятных дел! 
Текут из моря в землю реки, 
Натуры нарушив предел! 
Уже в них корабли вступают, 
От коих волны отбегают, 
И стонет страшный Океан. 
Помысли, земнородных племя, 
Бывал ли где в минувше время 
Пример сего чуднее дан?

Помысли, зря дела толики 
И труд, что можем понести, 
Что может ныне Петр Великий 
Чрез дщерь свою произвести! 
Напрасно строгая природа 
От нас скрывает место входа 
С брегов вечерних на восток. 
Я вижу умными очами: 
Колумб российский между льдами 
Спешит и презирает рок.

Там счастие Елисаветы 
Предходит кораблям в пути, 
Отводит всех стихий наветы 
И вслед себе велит идти. 
Ни бури, мразом изощренны, 
Ни волны, льдом отягощенны, 
Против его не могут стать! 
Божественны ее щедроты 
К чему не могут нам охоты 
И сил непобедимых дать?

О вы, российски героини, 
Что в вечности превыше звезд 
Сияете уже богини, 
Земных оставя низкость мест! 
Вы пола превышая свойство, 
Явили мужеско геройство 
Чрез славные свои дела. 
Воззрите с высоты святыя, 
Коль светло в наши дни Россия 
Петровой дщерью процвела!

Супружню, Ольга, смерть отмщая, 
Казнишь искусством Искорест, 
И тьмы неверства избегая, 
Спешишь до просвещенных мест. 
Премудрость, храбрость и святыня 
Тобой, блаженная княгиня, 
Из древности сияет к нам. 
Твои в делах святыя веры 
Дает Петрова дщерь примеры; 
Но мстит умеренно врагам.

Елена,¹ грозного героя 
Великая делами мать, 
Среди врагов ты грады строя 
Россию тщилась защищать. 
Напрасно дерзки сопостаты, 
Свирепы орды и сарматы, 
Стремились на твое вдовство: 
Сыновняя тобою младость 
Была странам российским радость,  
Врагам ужасно сиротство.

Ты, многой силой защищаясь, 
Сдержала злость врагов твоих; 
Елисавета возвышаясь 
На трон, низвергнула своих; 
И ныне посреде покоя 
Прекрасны храмы, грады строя, 
Россию тщится украшать. 
Один российских воинств следы 
И чудные ее победы  
Противных могут устрашать.

И ты в женах благословенна, 
Чрез кою храбрый Алексей 
Нам дал монарха несравненна, 
Что свет открыл России всей, 
Велика тем, что ты родила;

Но больше, что нам сохранила 
Петра от внутренних врагов! 
Мы ныне в страхе обмираем, 
Когда злодеев представляем 
180 Рыкающих, как лютых львов!

Воззри на венценосну внуку, 
Что злых советы разоря, 
Приемлет скиптр в геройску руку, 
Другую движет чрез моря; 
Противных силы устрашает, 
Петра в Россию возвращает, 
Коварства их рассыпав мрак; 
Путем приводит безопасным; 
С плесканием везде согласным  
Крепит наследие и брак.

О ты, которого Россия 
Давно от чресл Петровых ждет, 
Для коего мольбы святыя 
Елисавета к богу льет, 
Гряди, гряди, гряди поспешно: 
О сем едином безутешно 
Вздыхают россы всякой час! 
О небо, предвари судьбину, 
Снабди плодом Екатерину, 
Внуши народов многих глас!

Великих, славных, несравненных 
Участница Петровых дел, 
Екатерина, погруженных 
Нас в горести, как он отшел, 
Утешила ты в слезно время, 
Нося толь тягостное бремя, 
Что сам он на тебя взложил. 
Возвеселися ныне тою, 
Котору он для нас тобою  
Подобну обоим родил.

Что должно оной по наследству, 
Геройством возмогла дойти. 
Какому ты подверглась бедству, 
Монархиня, чтоб нас спасти.

Мы час тот ныне представляем; 
Представив, вне себя бываем: 
Надежда, радость, страх, любовь 
Живит, крепит, печалит, клонит, 
Противна страсть противну гонит, 
Густеет и кипит в нас кровь!