Контрольная работа по "Основам менеджмента"

     Конечно, не все государственные, особенно сложные  и трудные проблемы, можно было обсудить в сенате, состоящем из 600 человек. И Август стал собирать для  обсуждения некоторых щекотливых дел  узкие собрания из своих ближайших  друзей, которые получили название совет принцепса. Совет принцепса при Августе не был официальным государственным органом, но в кругу близких советников Октавиана обсуждались многие государственные дела. Совет принцепса мог составить серьезную конкуренцию официальному римскому сенату как орган реальной власти в государстве.

     Для управления императорскими провинциями  Август назначал наместников, носивших звание императорских легатов. Им помогали так называемые прокураторы, ведающие, главным образом, финансовыми вопросами, но иногда управлявшие небольшими по размеру пpoвинциaльным областями, как, например, знаменитый Понтий Пилат, управлявший Палестиной во времена Иисуса Христа.

     К концу многолетнего правления Августу  удалось создать основы будущего монархического строя, вошедшего в  мировую историю под названием  Римской империи. Эта форма монархии вырастала на почве собственно римских  государственных структур, господствующих идей, что придавало императорскому режиму, так сказать, национальный характер, хотя нельзя отрицать влияние на его  формирование эллинистических монархических  институтов или некоторых тиранических режимов Древней Греции. Иноземные  влияния, в первую очередь греческие, издавна проникавшие через греческие  города юга Италии, а затем непосредственно  из Греции и Малой Азии, воспринимались лишь постольку, поскольку они не противоречили римской системе  ценностей или перерабатывались в соответствии с нею.

     В свою очередь и Рим, подчинив себе страны эллинистической культуры, оказывал на них значительное влияние. Так  формировался синтез греческой и  римской культур. Римляне осваивали  греческую философию, формы и  стили греческой литературы, искусства, но вкладывали в них свое содержание, развивали в этих новых формах свои идеи и мировосприятие. А уроженцы эллинских и эллинизированных провинций Римской державы воспринимали римскую политическую мысль, римские представления о долге гражданина, политика, правителя, о значении закона. Сближение римской и греческой культур стало особенно интенсивным с установлением империи, когда философские и политические теории, сложившиеся в среде подданных эллинистических царей, стали близки и римлянам. Эта позднеантичная греко-римская культура, в которой оба компонента играли равноправную роль, распространилась и в восточной и в западной половине империи. Именно она легла в основу цивилизации Византии, славянских государств, Западной Европы.  
 
 

     2. Технология принятия  рационального решения  Г.Саймона 
 

     Герберт Александер Саймон (15 июня 1916, Милуоки — 9 февраля 2001, Питтсбург) — выдающийся американский ученый еврейского происхождения в области социальных, политических и экономических наук.

     Он  оказал заметное влияние на развитие теории организации, менеджмента и  управленческих решений. Г. Саймон состоял членом Национальной академии наук США. Он долгое время работал профессором компьютерных наук и психологии в университете Карнеги — Меллона в Питсбурге. Его работы в области вычислительной техники и искусственного интеллекта оказали существенное влияние на развитие кибернетики.

     Основные  усилия Г. Саймона были направлены на фундаментальные исследования организационного поведения и процессов принятия решений. По праву считается одним из создателей современной теории управленческих решений (теория ограниченной рациональности). Основные результаты, полученные им в этой области, изложены в таких книгах, как «Организации» (совместно с Джеймсом Марчем), вышедшей в 1958 году, а также «Административное поведение» и «Новая наука управленческих решений» (1960).

     В 1978 году Герберт Саймон получил Нобелевскую премию по экономике за свой теоретический вклад в науку управления – теорию ограниченной рациональности.

     Суть  теории Саймона заключается в том, что положение о рациональности поведения человека, которое вошло в основу многих экономических теорий, в реальности ошибочно, т.к. человек не может быть полностью рационален.

            Сам принцип ограниченной рациональности  предполагает, что способность человеческого  разума определять и решать  сложные проблемы не сравнима по уровню с теми проблемами, решение которых необходимо для объективного рационального поведения вообще. Человеческое поведение рационально только с точки зрения потенциального стремления поступать рационально. В действительности человек обладает такой способностью лишь в ограниченной степени. Возникает вопрос о существовании практических границ рациональности. Подобная ситуация предполагает конструирование упрощенных моделей реальных ситуаций. Использование таких моделей предполагает, что для предсказания человеческого поведения нужно учитывать не только рациональность самого выбора, но и рациональность тех механизмов, которые используются для решения выбора, так как интеллект с точки зрения его калькулирующих способностей следует отнести к ограниченным факторам, а следовательно, необходимо использовать более слабую, чем рациональность, предпосылку сознания экономического субъекта. По отношению к экономике это означает, что максимизация заменяется более слабой процедурой, а именно поиском удовлетворительного решения.

     Реконструкция рассуждений Г. Саймона приводит к выводу, что он осуществил процедуру построения модели рациональной системы и процедуру действия в рамках этой модели. Анализируя проблему того, как человек конструирует модель, Г. Саймон углубляет теорию и на ее основе переходит к заключению об ограниченности человеческого интеллекта. Между тем из предположения, что человек в силу ограниченности своих практических возможностей действует в рамках определенной модели, явно не следует вывода об ограниченности возможностей самого теоретического разума. Даже если предположить, что Г. Саймон не ошибается, то и в этом случае следует сказать, что из ограниченности возможности интеллекта явно не следует необходимости замены поиска цели поиском решения. Та ограниченность, которая придается Г. Саймоном человеческому разуму как его неотъемлемое свойство, наоборот, есть ограниченность, сознательно реализуемая экономическим субъектам, учитывающая индекс времени и имеющейся информации.

     В итоге, с точки зрения Г. Саймона, рациональность субъекта ограничена потому, что он не может выполнять роли «абсолютного калькулятора». С другой стороны, если ограничения, в рамках которых находится экономический субъект, весьма слабы, то сразу же возникает спектр положительных решений, а проблемой становится проблема оптимального выбора из спектра этих решений. Если максимизировать целевую функцию, то мы сразу будем иметь классическое понятие экономической рациональности. Если же выбрать сами ограничения таким образом, чтобы решение было единственным, то естественен вопрос об определении тех ограничений, которые не предполагают обращения к подобной экономической реальности. Таким образом, Г. Саймон фактически создает своеобразную иллюзию решения проблемы в рамках своей концепции, перенося эту же проблему в область выбора ограничений, что, по его мнению, является завершающим этапом этой концепции. Однако решение не представляется в явной форме адекватным, так как задача выбора ограничений является не завершающей, а, наоборот, центральной; то есть вольно или невольно Г. Саймон переставляет приоритеты в своей концепции.

     Предпосылка рациональности поведения субъектов  экономической деятельности будет  одной из тех предпосылок, которые  определяют построение, соответствующее  постнеклассической теории. С точки зрения самой абстрактной ситуации, постнеклассическая теория представляет рациональность поведения в достаточно упрощенных условиях (например, в случаях, когда субъекты экономической деятельности действовали, руководствуясь исключительно собственной денежной выгодой). С позиции такой теории реальное экономическое поведение выступает в известной степени как иррациональное. Необходимо было увязать теорию с явлениями реальности, а потому требовались дополнительные предпосылки. Их выдвижение шло по нескольким направлениям: либо максимизация заменялась на поиск приемлемого решения, либо менялись условия целевой функции, либо субъективировались, например, экономические категории, либо предполагалось, что экономические законы применимы только к агрегированному поведению. Первый путь в рамках этих гипотез - это путь Г. Саймона.