Специфика художественного воплощения темы жизни и смерти в лирике поэтов-символистов

Остальное — бездонная твердь

Схоронила во мгле голубой [1, с.62].

Все это подготовило тот трагический перелом в восприятии мира, который осуществился во втором томе лирики А. Блока. «Она не придет никогда», — говорит поэт о Прекрасной Даме. Идеалы лирического героя А. Блока разрушаются, он отдается стихии, а его мир наполняют болотные чертенята (цикл «Пузыри земли»). В лирике второй книги стихов осуществляется переход от неземной гармонии к земному, хаотичному, появляется устойчивый мотив балаганчика и «адской свиты». В цикле «Город» поэт показывает, как в мире сосуществуют две реальности. Неземная гармония и красота пытаются ужиться с бесчеловечностью города Петра, его дьявольским смехом, уродливыми карликами:

И мелькала за парою пара...

Ждал я светлого ангела к нам,

Чтобы здесь, в ликованье тротуара,

Он одну приобщил к небесам...

А вверху — на уступе опасном —

Тихо съежившись, карлик приник,

И казался нам знаменем красным

Распластавшийся в небе язык [1, с.80].

В городе лирический герой Александра Блока находит призрачный идеал Незнакомки — идеал, существующий лишь в душе поэта:
                                        В моей душе лежит сокровище,

И ключ поручен только мне! [1, с.127]

Незнакомка и «пьяницы с глазами кроликов» и есть те две реальности, которые совмещены в душе лирического героя. С удивительным постоянством в стихах этого цикла появляется мотив смерти. Жизнь сравнивается с восковой куклой, герой живет в постоянном предчувствии остановки жизни, прихода власти хаоса. Поэт чувствует «отдаленного восстанья приближающийся гул», ожидает прорыв стихии. Цикл «Снежная маска» разделен на два одинаково важных подцикла: «Снега» и «Маски». Снега — это олицетворение вихря, стихии, неограниченности, хаоса. Маска же появляется потому, что в мировом водовороте человек постепенно теряет свое лицо:

Возврати мне, маска, душу,

Горе светлое мое! [1, с.138].

Весь цикл объединяет образ мирового вихря, который позже наиболее полно воплотится в поэме «Двенадцать». В цикле «Фаина» лирический герой А. Блока получает новое мировосприятие. «Пала темная вуаль...», и герой вновь обращается к жизни. Мотив встречи с жизнью, судьбой становится ведущим в стихах этого цикла. Но жизнь уже воспринимается по-другому, она являет собой удивительное слияние противоречий («Осенняя любовь»). А. Блок переосмысливает понимание поэзии, теперь он видит, что она всегда меньше жизни, а поэт «любит небо и землю» меньше, «чем рифмованные и нерифмованные речи о земле и небе». С этим ощущением узости поэзии связано и появление в цикле «Фаина» стихов, написанных вольным стихом — верлибром. Так постепенно вызревает основная мысль, нашедшая воплощение в третьей книге стихов А. Блока, — мир несовершенен, но переделать его невозможно, необходимо лишь любыми средствами попытаться его понять. «План третьей книги моих стихов — неизбежная драматическая последовательность жизни», — записывает поэт в 1908 году [1, с.522].

В последней книге лирики Александр Александрович исследует человеческую душу, в стихах появляется мотив двойника — человека, говорящего правду о жизни лирического героя. Цикл «Страшный мир» символизирует пробуждение лирического героя, осознание им реальности страшного мира. Названия стихов этого цикла говорят сами за себя: «Песнь ада», «Пляски смерти», «Унижение». Во всем ощущается замкнутость, движение лишь механическое:

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи еще хоть четверть века —

Все будет так. Исхода нет [1, с.184].

В цикле «Возмездие» основной темой становится тема памяти. Жизнь человека является удавшейся, если о нем помнят. Забвение подобно смерти («О доблестях, о подвигах, о славе...»), но при этом память — это всегда возмездие, которого человек не может избежать («Шаги командора»).
Цикл «Ямбы» снова символизирует для А. Блока одно из явлений нового мира, нового космоса, потому что в этих стихах поэт показывает рождение гражданина, человека общественного. Лирический герой А. Блока воплощает в своей судьбе мировые закономерности. Он стремился постичь космос, но пришел к убеждению, что это невозможно, и возвращается к жизни общественной. Стихи этого цикла рождены негодованием:

Пускай зовут: Забудь, поэт!

Вернись в красивые уюты!

Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой!

Уюта — нет. Покоя — нет [1, с.203].

В цикле «Итальянские стихи» Александр Блок пытается постичь свой собственный мир, мир своей родины через познание страны чужой, новой отчизны. Циклы «Разные стихотворения» и «Арфы и скрипки» 1908—1916 годов и цикл «Кармен» опять же исследуют тему жизни, памяти, в том числе и памяти исторической, памяти народной. Жизнь и смерть всегда идут рядом, в гармонию мировой музыки врываются цыганские напевы. Лирический герой А. Блока стремится к очищению и видит его в темной, испепеляющей страсти, его сердце «в плену у Кармен».

Поэма 1915 года «Соловьиный сад» посвящена прощанию с гармоническими идеалами и окончательному переходу к идеалу реальному.
Цикл стихов «Родина», один из заключительных циклов третьей книги стихов А. Блока, рисует образ идеальной, хотя и противоречивой России. Родина для поэта воплотила в себе юношеский идеал Прекрасной Дамы, а потому образы России и женщины тесно связаны, Русь — это жена, любимая. От Н. В. Гоголя А. А. Блок заимствует мотив пути, и масштаб родины расширяется до бесконечного простора.

Родина поэта совмещает в себе азиатское и европейское начало, высокое и низменное начало. С этим А. Блок связывает характерную для его позднего мировоззрения идею особого предназначения России, которая призвана соединить несовместимое. Наиболее полно эта идея воплотилась в поэме «Двенадцать», в которой поэт показал, как мировой вихрь охватывает всю Россию, как сталкивается с европейской цивилизацией необузданная народная стихия, как сливаются воедино святыня и грех. В результате этого столкновения, как предполагал Блок, должна была родиться «третья правда», которую поэт давно предчувствовал. Но мир лирического героя Александра Блока был разрушен стихией революции. Революция убивает поэта. Неоконченная поэма «Возмездие», над которой поэт работал до самой смерти, — это своего рода «поэма конца» страшного мира.
Духовный путь Александра Блока — это путь человека, жившего в полное событий и кризисов время, путь от прекрасного юношеского идеала к стремлению постичь вечное, к объединению в своей душе миллионов других душ, путь с трагическим финалом.

Заключение

Символизм стал одним из самых плодотворных и самостоятельных направлений как европейского искусства конца прошлого века, так и русского искусства рубежа веков. В его основе – стремление выразить через символический образ интуитивно постигаемые сущности и идеи, смутные, изощренные чувства и видения.

Философско-эстетические принципы символизма восходят к сочинениям А.Шопенгауэра, Э. Гартмана, Ф. Ницше, творчеству Р. Вагнера.

Символисты стремились проникнуть в тайны бытия и сознания, узреть сквозь видимую реальность сверхвременную идеальную сущность мира. Образный мир символизма неисчерпаем. В творчестве поэтов-символистов нашли художественное воплощение проблемы жизни и смерти, хаоса и космоса, добра и зла, прекрасного и уродливого.

Тема жизни и смерти – одна из центральных в поэзии символистов. Обращенность к ней обусловлена самой программой символистов, их обостренным мировосприятием. Современное общество и вся действительность воспринималась символистами в состоянии глубокого кризиса. Несмотря на неоднородность программ двух поколений символистов, общие тенденции в их творчестве отчетливо прослеживаются. «Старшие символисты» достаточно резко отрицали окружающую действительность, говорили миру «нет». Земная жизнь понималась ими как «сон», «тень». Реальности противопоставлялся мир мечты и творчества – мир, где личность обретает полную свободу.

У «младших символистов» декадентское «неприятие мира» сменяется утопическим ожиданием его грядущего преображения. Поединок между жизнью и смертью решается в их творчестве в пользу жизни.

В целом символистам свойственно стремление проникнуть в тайны человеческого бытия, определить словами еще никем не познанную сущность Вселенной, продемонстрировать обостренную чувствительность, непонятные обычному человеку переживания, неожиданные видения.

Список использованных источников

1        Бальмонт, К. Избранное / К. Бальмонт / Сост., вступ ст. и коммент. Д.Г. Макогоненко. – М.: Правда, 1991. – 608 с.

2        Белый, А. Символизм как миропонимание / А. Белый / сост., вступ. ст. и прим. Л. А. Сугай. – М.: Республика, 1994. – 528 с.

3        Белый, А. Стихотворения и поэмы / А. Белый.– Л.: Сов. писатель. 1966. – 460 с.

4        Блок, А.А. Стихотворения. Поэмы. Воспоминания современников / А.А. Блок / вступ ст. Т.Н. Бедняковой. –– М.: Правда, 1989. – 592 с.

5        Брюсов В.Я. Избранное  В.Я. Брюсов / Сост. Н.А. Трифонов. – М.: Моск. Рабочий, 1983. – 287 с.

6        Гиппиус, З.Н. Стихотворения / З.Н. Гиппиус / вступ. ст. Н. Богомолова. – М.: Худож. лит., 1991. – 471 с.

7        Мережковский, Д.С. Ангел одиночества: стихотворения, песни, легенды. – М.: ООО Издательский дом «Летопись-М», 2000. – 462 с.

8        Сологуб, Ф Стихотворения / Ф. Сологуб. – Л.: Сов писатель, 1975. – 492 с.

9        Анненкова, Е.И. Русское смирение и западная цивилизация (спор славянофилов и западников в контексте 40-50-х годов XIX века) / Е.И. Анненкова // Русская литература. – 1995. – № 1. – С. 127 – 141.

10   Белый, А. Настоящее и будущее русской литературы / А. Белый // Символизм как миропонимание. – М.: Республика, 1994. – С.234 – 262.

11   Белый, А. На рубеже двух столетий / А. Белый. – М.: Худож. лит., 1989. – 348 с.

12   Бердяев, Н. Одиночество, тоска, свобода / Н. Бердяев // Самопознание. – Л.: Лениздат, 1991. – С.14 – 86.

13   Бердяев, Н. Русский культурный ренессанс начала 20 века / Н. Бердяев // Самопознание. Л.: Лениздат, 1991. – С. 87 – 134.

14   Богомолов, Н.А. В зеркале «серебряного века» русская поэзия начала ХХ века / Н.А. Богомолов. – М.: Книга, 1990. – 480 с.

15   Гаспаров, Б.М. Очерки русской литературы ХХ века / Б.М. Гаспаров. – М.: Высшая школа, 1994. – 516 с.

16   Гумилев, Н.А. Письма о русской поэзии / Н.А. Гумилев. – М.: Худож. лит., 1990. – 512 с.

17   Дикман, М.И. Поэтическое творчество Федора Сологуба / М.И. Дикман // Сологуб Ф. Стихотворения. – Л.: Сов. писатель, 1978. – с.3 – 15.

18   Ильин, И.А. Россия в русской поэзии / И.А. Ильин // Одинокий художник: статьи, речи, лекции. – М: Искусство, 1993. – С 186 – 218.

19   Колесникова, Л.А. Пространство смерти в измерениях одиночества / Л.А. Колесникова // Фигуры Танатоса: искусство умирания: сборник статей / под ред. А.В. Демичева, М.С. Уварова. – СПб.: Издательство СПбГУ, 1998. – C.95-102.

20   Корецкая, И.В. Над страницами русской поэзии и прозы начала века / И.В. Корецкая. – М.: Просвещение, 1995. – 470 с.

21   Машбиц-Веров, И. Русский символизм и путь Александра Блока / Машбиц-Веров И. – Куйбышев: Куйбыш. кн.  изд-во, 1969. – 258 с.

22   Мейерхольд, Вс. Статьи. Письма. Речи. Беседы / Вс. Мейерхольд. – М.: Искусство, 1968. – 566 с.

23   Пустыгина, Н. К изучению эволюции русского символизма / Н. Пустыгина // Творчество А. Блока и русская культура XX века: тезисы I Всесоюзной конференции. – Тарту: Изд-во Тарт. ГУ, 1975. – С.45 – 48.

24   Смирнова, Л.А. Русская литература конца Х1Х – начала ХХ века: учебник / Л.А. Смрнова. – М.: Лаком-книга, 2001. – 400 с.

25   Соловьев, В. Три разговора / В. Соловьев // Собрание сочинений: в 2 т.– М.: Мысль, 1988.– Т.1. – С.9 – 46.

26   Чуковский, К. Путеводитель по Сологубу // Чуковский К. Собрание сочинений: в 6 т. – М.: Худож. лит., 1969. – Т. 6. – С.114 – 150.