Природа глазами Чехова

Мысль о красоте грядущей жизни, так  ласково, печально и прекрасна отозвавшаяся во всех его последних произведениях  была и в жизни его самой  задушевной.

Как часто должно быть думал он о будущем  счастье человечества, когда по утрам, один, молчаливо подозревал свои розы, еще влажные от росы или  внимательно  осматривал раненный ветром молодой  побег.

Нет, это была заочная жажда существования, идущего от ненасытного человеческого  сердца и цепляющаяся за жизнь, это  не было- ни жадное любопытство к тому, что будет после меня, ни завистливая ревность к далеким поколениям.

Эта была тоска исключительно тонкой, прелестной и чувствительной души, непомерно страдающей от человеческой пошлости, грубости, скуки, праздности, насилия, дикости- от всего ужаса и темноты современных будней.

И потому-то Антон Павлович с одинаковой любовью ухаживал за цветами, точно  видя в них символ будущей красоты, и следил за новыми путями, пролагаемыми человеческим умом и знаниями.

Антон  Павлович очень любил всех животных, кроме кошек. Собаки же пользовались его особым расположением. В ялтинских  письмах не меньшее место, чем  в мелиховском занимает «собачья» тема: Чехов пишет о характерах собак, их  привычки. О том, как лечит их. О покойной Каштанке, о мелиховских таксах Броме и Хине он вспоминал очень тепло и в таких выражениях, как говорят об умерших друзьях. «Славный народ- собаки»- говорил иногда он с добродушной улыбкой. Кроме собак, во дворе жили также два ручных журавля; они важно ходили по саду. В Ялте Чехова посещают его старые знакомые, укрепляются дружеские отношения с входящими в славу И.А. Буниным и А.М. Горьким, с драматургом С.А. Найденовым, талант которого Чехов высоко ценил. Кроме друзей, было много случайных посетителей. Приходили преподавательницы местной гимназии, студенты, журналисты, поклонницы- «антоновки», начинающие беллетристы…В Мелихове для работы над «Чайкой» Чехов уединился во флигеле; В Ялте, чтобы писать «Три сестры», уезжал в небольшой домик в Гурзуфе.

Несмотря  на то, что Антон Павлович по настоянию  врачей жил у моря, его состояние  здоровья с каждым днем ухудшалось. Он все также много писал, но теперь работа шла медленно и мучительно. К лету 1904 года, здоровье писателя настолько  ухудшилось, что врачи настаивали на немедленном отъезде на курорт в Шварцвальд в Баденвейлер(Германия). Третьего июня Чехов выехал туда вместе с женой актрисой О.Л. Книппер. В конце месяца они поселились в отеле Зоммер.

Овеянный  тишиной сады и улицы, которые  вели пешеходов в спокойные густые леса, маленькие гостиницы с красными черепичными крышами, белые фаянсовые  кувшины с водой- все это понравилось Чехову.

В Баденвейлере было девятьсот коренных жителей, достаточно здоровых, чтобы думать о смерти, и столько же приезжих, которым думать о смерти не разрешалось.

Те, кто приезжал сюда лечиться и умирать, должны были носить крахмальные воротнички, есть овсянку и пить какао, очень  часто и очень вежливо приподымать  шляпы при встречах друг с другом, совершать прогулки в экипажах, дважды в день- в семь утра и в полдень- приходить в парк, садиться на выкрашенные в зеленую краску нумерованные железные стулья и слушать, как под деревянной раковиной пожилые немцы старательно разыгрывали увертюры Вебера.

Чехов подчинялся правилам жизни Баденвейра: ел овсянку, пил какао, катался в экипаже.

Подолгу сидел он на балконе, успокоенный, согретый, готовый поверить в свое выздоровление.

По  оранжевому песку дорожек ходили садовники в подтяжках и с  озабоченными лицами подстригали кусты. Изредка тишину нарушала деревянная кукушка- она выскакивала из стены и негромким голосом считал часы.

Иногда  Чехову казалось, что еще поправится. Снова возвращался он к мысли  о поездке в Норвегию, на итальянские  озера, строили планы путешествия  по Средиземному морю….

«Здоровье моё поправляется, входит в меня золотниками, а пудами,- писал Чехов  одному из друзей. С какой-то странной настойчивостью, как будто стремясь убедить самого себя, повторял он эту  фразу в письмах на родину. «Через неделю я буду уже совсем здоров». [  ]Так писал Чехов своей матери в Ялту.

А.П. Чехов умер в ночь с 1 на 2 июля (15 июля нового стиля). До последних минут  своей жизни он  был мужественно  спокоен. Похороны состоялись 9(22) июля в Москве, на кладбище Новодевичьего  монастыря.

Незадолго до смерти Чехов сказал: «Читать  меня будут только семь лет, а жить мне осталось и того меньше: шесть»[   ]Он ошибался, и притом в двойне. Прожил он меньше. Но читают Чехова и теперь, когда прошло не одно десятилетие со дня его смерти.

Многие  писатели пробовали подражать Чехову. Они не замечали, что ставят себя в смешное положение, потому что  писать как Чехов,- это, прежде всего, значит: писать, оставаясь самим  собой. Благородство Чехова- цветы, животные, благородство людских поступков.

Антон Павлович Чехов умер, далеко не достигнув  старости,- умер, сорока четырех лет, но всю свою жизнь великий писатель прожил в гармонии с природой. Природа  в произведениях Чехова выступает  обычно как символ прекрасной жизни. «Я люблю вот эту воду, деревья, небо, я чувствую природу, она возбуждает во мне страсть, непреодолимое желание  писать,- писал Антон Павлович Чехов.[   ]

Для Чехова важным в нравственном смысле является бесчеловечное отношение  к природе в целом, и к животным в частности. В своих произведениях  и в собственной жизни Чехов  дал образцы истинной этики человека в его общении с братьями нашими меньшими. Горечь  и обида за тот «непорядок, который наблюдается в природе», звучит в рассказах Чехова «Скрипка Ротшильда» и «Свирель»[    ]. Старик пастух в последнем рассказе с тоской говорит о том, что год от года исчезают в лесах гуси и тетерева, журавли и утки, в морях и озерах выводиться рыба, реки сохнут и мелеют. Писатель проницательно улавливает связь между оскудением природы и хищнически-потребительской практикой собственного общества: «ну, я допускаю, руби  леса из нужды, но зачем истреблять из?». Его собственная судьба так похожа на судьбу вишневого сада: и его также срубил беспощадный топор в самом роскошном цвету.

Процесс оскудения природы, по мнению Чехова, ведет к духовной деградации, к  утрате таких нравственных ценностей, как верность, чистота, способность  жертвовать собой. Однако писатель не абсолютизировал этот процесс, и веря в творческие возможности человека, видел свет надежды, связывая её с грядущим возрождением природы и человека.

Он  верил в прекрасное будущее своей родины и тосковал по нему всей силой своего сердца. И эта тоска о будущем, глубокая и мечтательная, вдохнула бессмертие в простые человеческие строки…

Пройдут годы и столетия, далекие  грядущие потомки, о счастье которых с  такой очаровательной грустью мечтал Чехов, произнесут его имя с признательностью и с тихой печалью о его  судьбе.   
 
 

.