Принципы построения системы персонажей в повести Чехова "Бабье царство"

     .  Еще одна сложная линия построения системы персонажей улавливается во взаимоотношениях на протяжении всего произведения главной героини – владелицы завода – и лакея Мишеньки. Они противопоставлены с точки зрения социальных статусов и взглядов. И здесь возникает как бы неожиданная антитеза. Анна Акимовна порой неуютно чувствует себя в положении хозяйки, она демократична и стыдится навязанной ей роли. Очень часто в тексте встречаются слова «стыдно», «совестно», «чувствовала себя виноватой», «ее почему-то будет мучать совесть» и т.п. Мишенька же, напротив, поддерживает отношения иерархии, благоговеет перед чином, званием, богатством, светскими манерами и старается подчеркнуть свою значительность. Бедняков и просителей он презирает. «Бедные должны всегда почитать богатых» - говорит лакей Анне Акимовне. Мишенька с упоением прислуживал за столом на обеде Анны Акимовны с Лысевичем и Крылиным. Свою будущую жену Мишенька представлял «в виде высокой, полной, благочестивой женщины с походкой, как у павы, и почему-то непременно с длинною шалью на плечах» (342).

     В финале же на фоне противопоставления возникает неожиданное, но принципиальное сближение героев. Именно Мишенька открывает героине правду о ней самой, о ее заблуждениях и иллюзиях, что и выявляет не противоположность героев, но их внутреннюю близость.

     «По принципу видимой разности и скрытой общности Чехов объединяет и отдельные пары, и группы героев»¹⁶, утверждает Лукичева З.В. И в этом смысле полярными оказываются образы адвоката Лысевича и богомолки Жужелицы. Контрастируют их портреты, манера поведения, речь. Но именно эти, столь далекие во всех отношениях персонажи неожиданно сходятся в сути поучений, обращенных к героине. Лысевич советует жить в свое удовольствие, в меру развратно, «смаковать жизнь». Жужелица собирается найти для Анны Акимовны «какого-нибудь завалященького и

простоватенького человечка», чтобы та лишь для виду приняла закон, а дальше бы любила того, кого захотела б, «и никто не сможет тебя осудить» (359).

     Бесконечно  далекие друг от друга Лысевич и Чаликов – по своей сути ленивые и бесчестные просители – едины. Одновременно каждый из этих персонажей поддерживают основные мотивы, связанные с Анной Акимовной. Так, с Лысевичем, да и частично с Чаликовым, связаны мотивы – «не на своем месте», «жизни-тюрьмы», бессмысленно уходящей жизни, сотворения иллюзий, несовпадения желаний и возможностей и т.д. Лысевич так или иначе пародийный двойник Анны Акимовны. «Он уверял себя, что любит Анну Акимовну идеально, платонически, хотя не понимал, что это значит. Но ему было хорошо, уютно, тепло, Анна Акимовна казалась очаровательною, оригинальною, и он думал, что приятное самочувствие, вызываемое в нем этой обстановкой, и есть именно то самое, что называется платоническою любовью» (352). Здесь пародируются красивые слова и честные мысли Анны Акимовны, которые также есть лишь следствие возбуждающей обстановки. "Платоническая любовь" Лысевича отражает в себе, как в зеркале, то, что мысли и желания Анны Акимовны - это не полновесная, утверждаемая ею идея, а простой интеллектуальный жест героя, временное душевное рвение.

     Принцип параллелизма мы можем проследить и  на более частных принципах, которые  имеются не с таким постоянством, но тем не менее вносят «свою лепту» в организацию системы персонажей. Мы можем отметить разные типы соотнесенности между персонажами повести.  
 
 
 
 

     ВОЗРАСТНАЯ  СООТНЕСЕННОСТЬ 
 

     В этом аспекте мы можем сравнить Анну Акимовну с двумя персонажами  повести противопоставленных по возрасту, но соотнесенных в стремлении персонажа к полноте воплощения надежд и мечтаний. Так, среди гостей главная героиня замечает косенькую девочку: «и среди легкого праздничного настроения у нее вдруг болезненно сжалось сердце от мысли, что этою девочкой будут пренебрегать женихи и она никогда не выйдет замуж» (336). С другой стороны, Варварушка, знавшая времена, когда перед ней заискивали, теперь жалкая и осмеиваемая, пережившая свое ущербное счастье и осуждаемая за него даже Жужелицей, становится образом-символом – и скоро проходящей жизни, и неистребимости надежды на неожиданный счастливый поворот в судьбе: «при взгляде на нее почему-то всякий раз приходило на память, что она уже приготовила себе к смертному часу саван и что в том же сундуке, где лежит этот саван, спрятаны также ее выигрышные билеты» (337).  Этим Чехов показывает неизбежность и одновременно бесперспективность стремления героини к счастью. Богатая, умная, образованная, красивая Анна Акимовна, обречена вместе с другими персонажами повести и в целом с людьми надеяться на чудо и неизменно разочаровываться в своих ожиданиях и надеждах. 
 
 
 
 
 
 

     СОЦИАЛЬНАЯ  СООТНЕСЕННОСТЬ 
 

     Безусловно, персонажи повести «Бабье царство» противопоставлены по социальному  положению на две большие группы: бедняки, рабочие и представители высших социальных слоев. Но, исходя из того, что принципы антитезы и параллелизма взаимообусловлены, эти группы можно соотнести. Ведь в мире, основанном на несправедливости, одни люди изнывают от праздности, например, главная героиня: «только она одна почему-то обязана, как старуха, сидеть за этими письмами, делать на них пометки, писать ответы, потом весь вечер до полуночи ничего не делать и ждать, когда захочется спать» (322). Другие ведут тяжелую, изнурительную, изолирующих их от духовных интересов каждодневную работу: «казалось, будто колеса, рычаги и горячие шипящие цилиндры стараются сорваться со своих связей, чтобы уничтожить людей, а люди, с озабоченными лицами, не слыша друг друга, бегают и суетятся около машин, стараясь остановить их страшное движение» (324). А все вместе – и те, и другие – далеки от нормы человеческого бытия, от истинного призвания человека. Здесь снова вскользь проходит мотив надежды на чудо и разочарования в этих ожиданиях. 
 
 
 
 
 
 
 
 

     ПОСТРОЕНИЕ  СИСТЕМЫ ВТОРОСТЕПЕННЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ 

     ПРИНЦИП ЗЕРКАЛЬНОГО ОТРАЖЕНИЯ 

     Понятие «второстепенный персонаж» получило в литературоведении основательную  разработку. Функция персонажа второго  ряда в системе персонажей произведения определяется как вспомогательная – оттенять образ главного героя. Так Грехнев В. А. отмечает, что «второстепенные персонажи нередко являют собой искусно организованную систему «зеркал», отражающих основные душевные стихии, запечатленные в центральных героях».¹⁷ При внимательном анализе повести мы замечаем, что персонаж «второго плана» интересен, непредсказуем и неоднозначен не меньше, чем главная героиня. Таков Лысевич – циник и замечательный актер и фантазер в одном лице; Пименов – с одной стороны, Анна Акимовна увидела в нем «строгого, крикливого, бьющего рабочих по зубам», с другой – молчаливый, прилежный, аккуратный.

     Исследователь В. Я. Линков считает, что персонажи повести не являют собой организованную систему. «Сама по себе совокупность изображенных в рассказе лиц не имеет внутреннего единства. Житейски они в совокупности не связаны. <…>. Не связаны они, что еще важнее и внутренней сущностью изображаемого, их объединяет чисто внешний и по отношению к ним чисто случайный момент – восприятие Анны Акимовны».¹⁸ Да, безусловно, большая часть повествования дается через восприятие Анны Акимовны, и то, что она – объединяющий элемент, справедливо. Но, на мой взгляд, не совсем правомерно лишать систему второстепенных персонажей внутреннего единства. Все-таки есть как минимум одно обстоятельство, объединяющее персонажей второго плана. Лукичева З.В. говорит о том, что «в общей системе образов герои «второго плана» соотнесены по принципу зеркального отношения, т.е. становятся двойниками друг друга. Важно, что подобное сближение происходит не по внешним характеристикам. Напротив, Чехов чаще всего явно намеренно отождествляет в мировоззренческом плане далеких по социальному положению персонажей».¹⁹ Выше мы уже упоминали о схожести адвоката Лысевича и богомолки Жужелицы в сути их поучений, обращенных к главной героине. Проецируются друг на друга все тот же благополучный Лысевич и нищенствующий Чаликов в их  общем стремлении получить как можно больше денег от Анны Акимовны. Объединены и свойствами личности мастер на фабрике Пименов и лакей Мишенька – оба степенные, немногословные правильные. Можно соотнести также эпизодических персонажей – дядю героини Ивана Иваныча и директора завода Назарыча. Оба эти персонажа неумолимые и властные. Иван Иваныч «был кремень; во всем, что относилось к религии, политике и нравственности, он был крут и неумолим», не любил своего брата Акима, отца Анны Глаголевой: «Аким говорил своему брату вы и в прощеные дни со всем своим семейством кланялся ему в ноги» (327). Назарыч был не менее крут. Анна Акимовна «сама боялась Назарыча» (340).

     Подобное  соотношение второстепенных персонажей повести усиливает их эстетическую и содержательную функцию. Здесь  они не только оттеняют главную героиню, но еще доказывают идею сложности  и противоречивости человеческой жизни, раскрывают содержание главных мотивов  произведения. 
 
 

     ПРИНЦИП ХАРАКТЕРИСТИКИ ВТОРОСТЕПЕННЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ ЧЕРЕЗ  СРАВНЕНИЕ

     В разделе анализа системы второстепенных персонажей считаю важным сделать замечание, касающееся способа характеристики персонажей второго ряда. Чехов, как и принято сложившейся литературной традицией, при знакомстве с персонажами дает их портретную характеристику, но уже в этом способе описания персонажа проявляется индивидуальная авторская особенность. Как отмечает В. Я. Линков, «Чехов во многих произведениях склонен дать портрет скорее второстепенных героев, чем главных».²⁰ Это объясняется тем, что красота, физическое обаяние героя или напротив, отталкивающая внешность вызывают у читателя определенное отношение к герою, «читатель не столько переживает вместе с ним (героем – О. Б.), сколько любуется, восхищается или, напротив, презирает и ненавидит».²¹ В связи с этим, если Чехов и использует портретные описания, их объем достаточно мал. Портрета Анны Акимовны, как такового, в повести мы не встречаем. А вот, например, портрет жены Чаликова: «Около печи, с ухватом в руке, стояла маленькая, очень худая, с желтым лицом женщина в юбке и белой кофточке, беременная» (328).

     Подобная  особенность Чеховской поэтики, объясняет в свою очередь другую – для создания образа персонажа  автор прибегает к описанию его  быта или других внешних реалий, связанных с персонажем. Так, «заочное»  знакомство с личностью Чаликова начинается еще на пути Анны Акимовны к этому обедневшему чиновнику. Так, гущинский четырехэтажный дом, в котором живет Чаликов, повествователь характеризует как «нехороший, гнилой, нездоровый дом» (324); ворота под домом Гущина «темные, глубокие, вонючие»; лестница «грязная», здесь висит «засаленный фонарь» (327). По пути к чаликовской квартире и в ней самой Анна Акимовна ощущает «противный запах», «промозглый запах какой-то кислоты» (328).

     Комната рабочего Пименова, напротив, отличается иным, внешне более приятным устройством: «в следующей затем комнате жильца, в самом деле, было чисто. Опрятная постель с красным шерстяным одеялом, подушка в белой наволочке, даже башмачок для часов, стол, покрытый пенькового скатертью, а на нем чернильница молочного цвета, перья, бумага, фотографии в рамочках, все как следует, и другой стол, черный, на котором в порядке лежали часовые инструменты и разобранные часы. На стенах были развешаны молотки, клещи, буравчики, стамески, плоскозубцы и т. п., и висело трое стенных часов, которые тикали; одни часы громадные, с толстыми гирями, какие бывают в трактирах» (330). В комнате очень уютно, все на своих местах, что характеризует Пименова как прилежного, аккуратного, «правильного» человека.

     Здесь же мы можем отметить, что в тексте повести не единожды встречаются сравнения второстепенных персонажей с представителями животного мира. Так, выдача пособий нуждающимся напоминает «кормление зверей», толпа нуждающихся тянется «гусем», а сами нищие «со звериными лицами» (323) стоят в этой очереди. В портретной характеристике Чаликова повествователь замечает: «нос длинный, птичий…», «он подбежал к ней и, мыча …», что ассоциируется с неприятным внешним видом этого персонажа. Лысевич также производит несколько комическое впечатление при первой встрече: « Он <…> как застоявшийся, избалованный конь» (345).

     Образные  характеристики - важный способ обрисовки  персонажей. Их роль в творчестве Чехова, по мнению Кожевниковой Н. А., особенно велика, потому что «роль других способов обрисовки персонажей, например портрета, уменьшается».²² 
 
 

     ПРИНЦИП ВЫЯВЛЕННОСТИ АВТОРСКОЙ  МОДАЛЬНОСТИ 

     Для более полной характеристики системы персонажей в повести «Бабье царство» необходимо обратить внимание на степень выраженности авторских оценок в структуре повести.

     Задача  выявления авторской модальности  в произведениях А. П. Чехова имеет  тем большее значение, что ему  свойственна так называемая объективная  манера письма, когда «рассказ ведется  под углом зрения героя и открытым, высказанным прямо авторским  оценкам не остается места».²³ Эта чеховская объективность удивительно сочетается со всем тем, что мы знаем о Чехове-человеке, словно поставившем перед собой задачу «стушеваться, не выпячивать ни перед кем своего «я»».²⁴

     Художественная  манера Ч. находится в глубокой, органичной связи с идейной направленностью  его творчества, стремлением пробудить  «душу живу» в современном  человеке. Писатель утверждает принцип  сдержанного, внешне не выявленного  авторского повествования: чем объективнее, тем сильнее впечатление.

     Объективная манера отстраненного повествования - от 3-го лица - становится основным и  принципиальным приемом персональной организации художественного текста, однако писатель пользуется этой манерой  своеобразно, сознательно нарушая  грань между объективным повествованием рассказчика и субъективной позицией персонажа. В свою очередь, множественность  персонажей заставляет автора включать в «объективный» голос рассказчика  и множественность субъективных позиций этих персонажей. В результате возникает пестрая и психологически мотивированная палитра субъективных окрасок единого внешне объективного изложения. Именно поэтому в тексте повести «Бабье царство» нам так  трудно заметить проявления авторских оценок. Но, проведя анализ повествовательной сферы произведения, мне удалось найти примеры проявления авторской субъективности, авторского «я». Это выражается в использовании автором междометий, восклицательных (т. е. модально окрашенных) предложений, слов, встречающихся в авторских ремарках и т. п.