Новаторство народной драмы А.С. Пушкина "Борис Годунов"

Второй

В своей опочивальне
Он заперся с каким-то колдуном.

Первый

Так, вот его любимая беседа:
Кудесники, гадатели, колдуньи.-
Всe ворожит, что красная невеста.
Желал бы знать, о чем гадает он?

А «мальчики кровавые в глазах», которые мерещатся Годунову в финале, не являются ли по сути шекспировскими призраками жертв, приходящими к Ричарду 3(кстати ровно перед приведенным выше монологом) или к Макбету? Интересно, что говоря о самозванце, Пушкин в одном из самых известных монологов Годунова использует именно слово «Тень»:

Но кто же он, мой грозный супостат?
Кто на меня? Пустое имя, тень -
Ужели тень сорвет с меня порфиру,
Иль звук лишит детей моих наследства?
Безумец я! чего ж я испугался?
На призрак сей подуй - и нет его.
Так решено: не окажу я страха, -
Но презирать не должно ничего...
 

Тень убиенного Дмитрия или Призрак его, воплощенный в образе самозванца, витает над  трагедией с самого начала. Именно ему, призраку, требующему возмездия, русские люди сдают без боя свои города, а вовсе не Гришке Отрепьеву. Именно он требует мести, на которую не решаются Шуйский и Воротынский, хотя им известно о злодеянии Бориса.

Но можно ли из этого сделать вывод, что сюжет смутного времени взят автором только чтоб найти нечто, соответствующее излюбленной теме Шекспира о тиране, захватившем власть, ради попытки написать пьесу в таком же духе? Можно ли на основании всего вышеизложенного сравнивать Годунова с незаконным королем Клавдием из «Гамлета, принца датского»? И что имел ввиду Пушкин, говоря, что желает взглянуть на современные события глазами Шекспира?

Важной особенностью творчества английского драматурга является то, что образы любой исторической эпохи и страны так или иначе оказываются в его произведениях образами современной ему Англии. Беря за основу любой исторический эпизод из прошлого, Шекспир оставляет в нем  только то, что может волновать здесь и сейчас. Ради актуальности, ради непосредственного воздействия, говоря только о том, что хорошо знакомо ему и зрителям, Шекспир часто пренебрегает исторической и географической точностью. Несмотря на подробное изучение исторического материала, так же делает и Пушкин, создавая «Бориса Годунова»: он предпочитает музейной правдоподобности правдоподобность высшую, человеческую. Поэтому его Борис не может повторять Клавдия или Ричарда, он является исключительно русской фигурой, фигурой, современной самому Александру Сергеевичу. Пушкин задает Шекспировский вопрос о незаконной власти, но отвечает на него по-своему эпизодом из русской истории.

«При оценке этих сопоставлений, — с полным основанием утверждал Г. О. Винокур, —

необходимо учитывать неизбежность одинаковых драматических ситуаций в произведениях, написанных на одну и ту же тему о царе-узурпаторе, совершающем преступление в обстановке борьбы за власть <...> Так, например, — поясняет Г. О. Винокур далее, — отношения между Джоном и мальчиком Артуром в „Короле Джоне“ похожи на отношения Бориса и младенца Димитрия, монолог Сольсбери в той же трагедии (д. V, сц. 2) очень напоминает монолог Басманова об измене царю (сцена: «Ставка»). Этих сопоставлений никто не делал, но они не менее, а может быть, даже более вероятны, чем общепринятое сопоставление характеров Бориса с характерами Клавдия («Гамлет») или Макбета. Такого рода общие сравнения, разумеется, лишены всякого историко-литературного значения: цари-преступники в известном отношении все похожи друг на друга». [12]

4.       Заключение.

Пушкин не отрицал воздействие на себя и в частности на свою пьесу великого английского драматурга Шекспира. И все же мы можем заметить, что и современная Пушкину критика, которая враждебно и холодно восприняла «Бориса Годунова» и литературоведы более позднего времени не рассматривали драму Александра Сергеевича как всестороннее подражание Шекспиру. Бесспорно, народ был выведен на подмостки уже у Шекспира, что явилось следствием его связи с площадным театром, о чем уже говорилось выше. В трагедиях Шекспира говорят и действуют, имеют свои индивидуальные характеры и биографии слуги, могильщики, стражники и воины, а шут и вовсе может оказаться главным действующим лицом. Но народ в пьесах Шекспира никогда не является важным для действия лицом, тогда как Пушкин сделал его центральным персонажем, взрослеющим в течение действия от полной покорности до способности принять решение. Именно для этого он завершает пьесу той же ситуацией, с которой начинает ее: присягой народа новому незаконному царю.

В драме «Борис Годунов» Пушкин не просто взял необходимое ему из опыта Шекспира, не просто произвел революцию в русском классицистком театре, подготовив почву для Гоголя, а затем Островского и Чехова, он написал произведение для театра будущего. Еще в начале 20 века Эйзенштейн называл пьесу Пушкина идеальным киносценарием, но теперь мы можем видеть, что для современного сценического  языка пьеса в высшей степени театральна. Связь сцен, которую ругала за бессвязность пушкинская критика, представляет собой не столько действенный переход от одного события к другому, сколько переход высокий, смысловой, рассуждение, перетекающее из одной сцены в другую, иллюстрируя и усиливая мысль новыми героями, мысль юродивого (который возможно играл роль шекспировского шута,самого умного героя пьесы)- «Нельзя молиться за Царя Ирода, Богородица не велит». Конец каждой сцены незаконченной музыкальной фразой, повисшей в воздухе, подготавливает развитие следующей.

Мейерхольд так комментировал это: «Если мы станем изучать построение картин в «Борисе Годунове», то увидим, что здесь драматургическая техника более совершенна, чем в пьесах Шекспира. В «Борисе Годунове» каждая сцена представляет собой не только ступень в лестнице фабулы; она является самостоятельной величиной, как часть в музыкальном произведении. Она не только фабульно, а и музыкально подготовляет необходимость возникновения следующей части этой сюиты.» [13]

В наши дни «Борис Годунов»  с успехом идет на сцене (например в Коляда-театре  в Екатеринбурге), привлекая режиссеров не только композицией, яркой площадной театральностью  и удивительными характерами действующих лиц, но и невероятной актуальностью для дня сегодняшнего.

5.       Список использованной литературы:

1.       А. С.  Пушкин  «Борис Годунов»//Драматические произведения//Сочинения в десяти томах, том второй // Москва, «Художественная литература»  1986

2.       Александр Гладков «Мейерхольд», том второй // Москва, «Союз театральных деятелей», 1991

3.       А.С. Пушкин « О народной драме и «Марфе Посаднице» М.П. Погодина»//Сочинения в десяти томах, том девятый// Москва, «Художественная литература»  1986

4.       С.М. Бонди «Драматургия Пушкина»// О Пушкине: статьи и исследования//М., 1978

5.       Р.М. Лазарчук «Борис Годунов А.С. Пушкина (проблемы соотношения стиха и прозы)»//Пушкинские чтения в Тарту: Тезисы докладов научной конференции//Таллин, 1987 г

6.       М.П. Алексеев «Пушкин и Шекспир»//Пушкин: сравнительно-исторические исследования/АН СССР; Ин-т рус.лит //Л.,1972

7.       Г.О. Винокур. Борис Годунов; Пушкин- драматург//Статьи о Пушкине, //М., 1999  

8.       А. Аникст «Трагедия Шекспира «Гамлет» // Москва, «Просвещение», 1986

9.       М. П. Алексеев, В. М. Жирмунский, С. С. Мокульский, А. А. Смирнов «История 1978

10.   Уильям  Шекспир «Ричард Третий»//

11.   А.П. Сумароков  «Димитрий Самозванец»/Драматические произведения.// Л, «Искусство», 1990

12.   Н. М. Карамзин «История Государства Российского»

13.   А.П.Сумароков «Эпистола 2»//»Стихотворения»// Л., «Советский писатель», 1957 г.

[1] М.П. Алексеев «Пушкин и Шекспир»//Пушкин: сравнительно-исторические исследования/АН СССР; Ин-т рус.лит //Л.,1972

[2] А.С. Пушкин « О народной драме и «Марфе Посаднице» М.П. Погодина»//Сочинения в десяти томах, том девятый// Москва, «Художественная литература»  1986

1.        [3] А.П.Сумароков «Эпистола 2»//»Стихотворения»// Л., «Советский писатель», 1957 г.

2.        [4] А.П.Сумароков «Эпистола 2»//»Стихотворения»// Л., «Советский писатель», 1957 г.

[5] Н. М. Карамзин «История Государства Российского»

[6]              А.С. Пушкин « О народной драме и «Марфе Посаднице» М.П. Погодина»//Сочинения в десяти томах, том девятый// Москва, «Художественная литература»  1986

[7]              А.С. Пушкин « О народной драме и «Марфе Посаднице» М.П. Погодина»//Сочинения в десяти томах, том девятый// Москва, «Художественная литература»  1986

[8] С.М. Бонди «Драматургия Пушкина»// О Пушкине: статьи и исследования//М., 1978

[9]              А.С. Пушкин « О народной драме и «Марфе Посаднице» М.П. Погодина»//Сочинения в десяти томах, том девятый// Москва, «Художественная литература»  1986

[10]              А.С. Пушкин « О народной драме и «Марфе Посаднице» М.П. Погодина»//Сочинения в десяти томах, том девятый// Москва, «Художественная литература»  1986

[11]             М.П. Алексеев «Пушкин и Шекспир»//Пушкин: сравнительно-исторические исследования/АН СССР; Ин-т рус.лит //Л.,1972

[12]        Г.О. Винокур. Борис Годунов; Пушкин- драматург//Статьи о Пушкине, //М., 1999  

[13] Александр Гладков «Мейерхольд», том второй // Москва, «Союз театральных деятелей», 1991