Литературные экскурсии

 

Но Пермь не злопамятна, она благодарно помнит пермские годы писателя. В небольшом сквере между  семинарией и собором, названном  его именем, установлен эффектный  бюст Д.Н. Мамина-Сибиряка, а фасад  здания бывшей семинарии отмечен  тремя мемориальными досками  с именами выпускников: Д.Н. Мамина-Сибиряка, П.П. Бажова и А.С. Попова -- изобретателя радио.

 

ОХАНСКАЯ

 

Бросив прощальный взгляд на соборную площадь, мы продолжаем путь вдоль Камы и останавливаемся  в месте, где на Каму выходит нынешняя улица Газеты "Звезда". Пастернаку она была известна как Оханская. По ней он и направил гулять в  сопровождении гувернантки свою героиню Женю Люверс.

 

Оханская была красива  по-особому: она начиналась и заканчивалась  двумя белыми ротондами из лиственницы. В старой части Перми большинство  улиц вытянуто по рельефу вдоль и  перпендикулярно Каме. Это естественная и удачная планировка: каждая улица  просматривается насквозь, из начала в конец. Напрашивается решение  завершить композицию такой магистрали архитектурными акцентами. Впервые  это использовал И.И. Свиязев. К  приезду Александра I он установил  в начале и конце Оханской улицы, на возвышенностях, две стройные беседки-ротонды. Одна их них располагалась на загородном бульваре, а теперь украшает парк им. Горького, а другая - на высоком берегу Камы. Вот она-то и не сохранилась. Но представьте, какой хороший маршрут  был для прогулок по тихой Оханской: от ротонды до ротонды. Понятно, почему Пастернак запомнил эту улицу  и отвел ее для прогулок своей  героини.

 

НАБЕРЕЖНЫЙ СКВЕР

 

Следующая наша остановка - сквер  на высокой террасе Камы. "Набережный сад", "Сад Багратиона", "Гулянье  над рекой", "Сквер имени  Решетникова" (то ли писателя-пермяка  Ф.М.Решетникова, то ли революционера В.И.Решетникова), - каких только названий не носил этот знакомый всем уголок! Но самым живучим оказалось забавное: "Козий загон" или просто "загон" - так называли его пермяки. Местный летописец В.С. Верхоланцев объяснял название причинами буквальными:

 

"В шестидесятых годах  сад был назван народом садом  Багратиона, в честь генерала, привезшего  в Пермь весть об освобождении  крестьян, но это название не  привилось и превратилось в  комичное название "козьего загона", так как этих животных, мирно  пощипывающих травку, тогда можно  было часто видеть в этом  саду"4.

 

А Василий Иванович Немирович-Данченко слышал от местного обывателя такую  версию. На вопрос, почему сквер называется Козьим загоном, ему пояснили: "Потому что мы наших супружниц сюда для  прохлады по вечерам загоняем".7 Истинно  патриархальный ответ. Недаром, видно, феминизм в Перми до сих пор  не находит сочувствия.

 

Кама изначально играла большую  роль в жизни нашего города. Почти  столетие до конца XIX века жизнь Перми  почти всецело была подчинена  сезонному ритму речной жизни. Конец  зимы знаменовало вкрытие Камы, начало ледохода было радостным событием: "На берегу Камы день и ночь стоят  репортеры, готовые при первом треске льда броситься сломя голову в  редакцию с сенсационным известием: "Кама пошла!"5 Толпы гуляющих пермяков заполняли Набережный сад, стояли вдоль  насыпи железной дороги и, оживленно  обмениваясь замечаниями, следили  за проплывающими льдинами.

 

Взглянуть на Каму всяк стремится:

 

С утра до вечера толпится

 

В "загоне" радостный  народ 

 

И смотрит, как проходит лед,

 

Как льдину догоняет льдина,

 

Шурша, дробится на куски,

 

И тянет холодком с реки;

 

<…> 

 

Беспечный, радостный, счастливый

 

По пермским улицам народ 

 

С утра до вечера снует.

 

Уж жарок воздух, точно  летом,

 

Но легок он, и пыли нет;

 

Весь город залит дивным светом,

 

Во всем блистает этот свет.

 

Вон полулуны минарета

 

Сверкают в славу Магомета,

 

И золотых крестов игра,

 

И Кама вся из серебра.

 

<...>

 

Пора особая настала 

 

Для развлеченья пермяка,

 

Но это только лишь начало.

 

Когда ж очистится река,

 

И, мерно рассекая воды,

 

Пойдут гиганты-пароходы,

 

Совсем наш город оживет,

 

И день и ночь всю напролет

 

На пристанях и шум, и грохот.

 

Да! В это время, черт возьми,

 

Живется весело в Перми! 6

 

Начало навигации преображало  город. С верховьев шли караваны барж с железом и солью, с низа поднимались в Пермь пассажирские пароходы. Первые приходящие пароходы, как писал Верхоланцев, брались  чуть ли не с бою. Была такая традиция в речных городах: завтракать, обедать  и ужинать в пароходных ресторанах. Стихотворение Б.Л.Пастернака "На пароходе" навеяно именно таким  воспоминанием. Сценка семейного завтрака на Каме, наполненная светом и радостью существования, присутствует в повести "Детство Люверс". Сюжет "завтрака" восходит к реальной ситуации биографии  поэта:

 

Весной 1916 года, с началом  навигации, Б.Л. Пастернак несколько  раз приезжал в Пермь сопровождая  очаровательную Фанни Збарскую - супругу  инженера Б.И. Збарского, хозяйку Всеволодо-Вильвенской  усадьбы, в которой жил Борис  Леонидович всю зиму. Между Фанни  Збарской и молодым Пастернаком сложились доверительные отношения, долгими зимними вечерами они беседовали обо всем на свете и о былом пережитом друг с другом. Однажды в мае, посещая город, они всю ночь напролет говорили - о чем? Ту тайну унесла с собою Камская вода. Он и она на белом пароходе, белой ночью, на переходе от весны к лету, с трепетным чувством очарования происходящим. Ночь завершилась, ужин затянулся, по времени был завтрак.

 

Общаясь с Ф.Н. Збарской, Пастернак  вновь оживляет все пережитые  им прежде увлечения. Ночная беседа, утро, Кама, пристань, пароход - все складывается в зыбкую волну вдохновенья. Впечатления  той ночи на Каме были источником создания стихотворения "На пароходе":

 

Был утренник. Сводило челюсти,

 

И шелест листьев был как  бред.

 

Синее оперенья селезня 

 

Сверкал за Камою рассвет. /…/

 

Седой молвой, ползущей исстари,

 

Ночной былиной камыша

 

Под Пермь, на бризе, в быстром  бисере

 

Фонарной ряби Кама шла./…/

 

На пароходе пахло кушаньем

 

И лаком цинковых белил.

 

По Каме сумрак плыл с подслушанным,

 

Не пророня ни всплеска, плыл.

 

Держа в руке бокал, вы суженным

 

Зрачком следили за игрой 

 

Обмолвок, вившихся за ужином,

 

Но вас не привлекал  их рой.

 

Вы к былям звали  собеседника,

 

К волне до вас прошедших  дней,

 

Чтобы последнею отцединкой

 

Последней капли кануть в  ней.

 

Был утренник. Сводило челюсти,

 

И шелест листьев был как  бред.

 

Синее оперенья селезня 

 

Сверкал за Камою рассвет.

 

И утро шло кровавой банею,

 

Как нефть разлившейся  зари,

 

Гасить рожки в кают-компании

 

И городские фонари 7           

 

Это минутное переживание  себя в пространстве Камы отставит не только глубокий след в памяти, но и подсознательное убеждение  в том, что здесь, вот в этом городе, средь гор, лесов, на берегу Камы, возможны великая любовь, слияние  и счастье, какие только способен испытать человек в реальном мире. Любимые героини Пастернака - Женя Люверс, Лара Гишар - генетически связаны  с Камой, Пермью, Уралом.

 

После того романтического свидания Пастернак еще не раз приезжал в Пермь из Всеволодо-Вильвы в  течение весны и лета 1916 года. Приезжал на пароходе или по железной дороге, шедшей от Луньевских копей. Пермь  всякий раз представала пред ним  от Мотовилихи. Он видел город на холмах, железную дорогу вдоль реки, пристани, пароходы, барки у берега Камы, улочки и дома, которые "взбираются" на гору, "лепятся" ярусами, видел  купола и колокольни соборов: Петропавловского, Кафедрального, Слудского. Пастернак  хорошо знал улицы Перми, их строгие  линии, крутые спуски. Он, безусловно, поднимался по Сибирской вверх до дома городской  библиотеки и уезжал из города с  вокзала Пермь I.

 

С вокзала Пермь I уезжает  из города и Женя Люверс. А по железной дороге на станцию Развилье (Мотовилиха) прибывает в город Юрятин доктор Живаго. Давайте обратимся к зданию этого вокзала.

 

Вокзал Пермь I

 

Вокзал Пермь I располагается  напротив речного. Такое близкое  расположение двух транспортных узлов  не раз отмечалось путешественниками: "Едва ли где-нибудь в другом месте  в России устроен вокзал так удобно, как в Перми: только перейти дорогу - и на пароходе"8, - снисходительно замечает Мамин-Сибиряк.

 

Каменное здание вокзала  строилось в 1878 году под руководством архитектора И.Н. Быховца и было выполнено в стиле модерн. Одноэтажное  здание вокзала имело крытую платформу  и делилось на четыре секции: ресторан, зал ожидания для пассажиров первого  и второго классов с мягкими  диванами, зал ожидания для третьего класса с жесткими сиденьями, а также  билетные кассы и иконостас, непременный атрибут всех крупных станций. Облик пермского вокзала начала ХХ века остался жить в повести "Детство Люверс":

 

"Это был вокзал провинциальный, без столичной сутолки и зарев,  с заблаговременно стягивающимися  из ночного города уезжающими, долгим ожиданием; с тишиной  и переселенцами, спавшими на  полу, среди охотничьих собак,  сундуков, зашитых в рогожу машин  и не зашитых велосипедов"9.

 

Здесь происходит последняя "пермская" сцена "Детства Люверс":

 

"Было приказано повести  детей в буфет. /…/ Они сидели  у одного из окон, которые были  так пыльны, так чопорны и так  огромны, что казались какими-то  учреждениями из бутылочного  стекла, где нельзя оставаться  в шапке. Девочка видела: за  окном не улица, а тоже комната,  только серьезнее и угрюмее,  чем эта - в графине, и в  ту комнату медленно въезжают  паровозы и останавливаются, наведя  мраку; а когда они уезжают  и очищают комнату, то оказывается,  что это не комната, потому  что там есть небо, за столбиками, и на той стороне - горка,  и деревянные дома, и туда идут, удаляясь, люди"10. Из окон вокзала  Женя видит улицу, идущую вверх,  в Разгуляй - первогород. Это Соликамская,  современная Горького. Видит старые  деревянные кварталы Перми на  Егошихинской горке. Здесь впервые  в прозе Пастернака возникает  образ города, "идущего в гору". "Город на горе" - колыбель  Жениного детства - прощается  с девочкой, с тем чтобы открыться  другому главному герою Пастернака - Юрию Живаго.

 

В романе панорама Юрятина  разворачивается со станции Развилье такой, какой неоднократно ее видел  Пастернак, въезжая в город с  горнозаводского направления. Попробуем  представить тот абрис Перми, что сохранился в памяти поэта  в 1916 году и вновь воскреснул спустя десятки лет в повести, а затем  романе. Стоит отметить, что в "Детстве  Люверс" черты Перми, (ландшафт, микротопонимика) достаточно конкретны, в романе "Доктор Живаго" этого нет. В романе создано  особое художественное пространство, в котором можно только угадать  приметы территории, породившей его.

 

Пермь - Юрятин

 

Итак, Б.Л. Пастернак несколько  раз подъезжал к нашему городу с севера, от Мотовилихи. И точно  так - с правобережья Камы, от Курьи - ночную Мотовилиху видит Женя Люверс. Со стороны железной дороги, со станции  Развилье открывается город Юрятин и главному герою романа "Доктор Живаго":

 

"Перед поездом с  этой стороны тянулся остаток  путей и виднелась станция  Развилье на горе в одноименном  предместье. С путей к станции  вела некрашеная деревянная лестница  с тремя площадками.

 

Рельсовые пути с этой стороны  представляли большое паровозное кладбище. Старые локомотивы без тендеров с  трубами в форме чаш и сапожных голенищ стояли обращенные труба  к трубе среди груд вагонного  лома.

 

Паровозное кладбище внизу  и кладбище пригорода, мятое железо на путях и ржавые крыши и вывески  окраины сливались в одно зрелище  заброшенности и ветхости под  белым небом, обваренным раннею утреннею жарою"11.

 

Город, в который приезжает  Юрий Живаго с семьей, называется Юрятин. Юрятин - вымышленное имя провинциального  города на Урале, в описании которого нетрудно различить черты Перми. Но в восприятии доктора реальный город уподобляется Афону, святой горе в Греции, "райской обители" на земле, месту истинного существования  человека в Мире - в мире с собой  и Богом.

 

В описаниях Юрятина мы встретим множество реальных черт, ведущих к пермскому ландшафту. Пространство, воссозданное в романе, позволяет провести параллели: Дом  Лары - двухэтажный старый дом в  Разгуляе (ул. Ленина, 16), Дом с фигурами - знаменитый дом купца Грибушина (ул. Ленина, 13). Женская гимназия, в  которой преподает Лара, - бывшая Мариинская гимназия, ныне главный  корпус Сельскохозяйственной академии, мужская гимназия - ныне учебный  корпус №2 медицинской академии, юрятинская читальня - библиотека им. А.С. Пушкина, вокзал - станция Пермь I, станция  Развилье - Мотовилиха, крутые спуски улиц - путь от города к реке и железной дороге, по которому мысленно движемся мы с вами. На страницах романа мелькнули "тенистые, переливавшиеся над улицей деревья"; "замысловатые, в большинстве  деревянные домишки", больницы, старые театральные афиши, колодцы. И так  же взорван мост (железнодорожный  мост в Перми взрывали в 1919 г), и  так же величава, как Кама, "большая  судоходная река" Рыньва. И, наконец, романный Юрятин - это реальная Пермь  еще и потому, что и тот и  другой город - на горе. Ведь корень "юр", по словарю В.И.Даля, - бойкое место  на холме; в коми-пермяцком языке "юр" - вершина, верх, верхушка, а  слово Пермь, по одной из этимологических  версий, - от слова Парма - "гористая местность, поросшая лесом".