Автор работы: Пользователь скрыл имя, 24 Января 2013 в 18:45, контрольная работа
Русской земле и заботой о ее благополучии.степени восходила к былинам более древним, отзывавшимся на борьбу против нашествий степных кочевников еще во времена Киевской Руси. В ряде случаев переделки древних былин оказывались, по-видимому, малосущественны и сводились преимущественно к внесению отдельных исторических реалий (например, имени Мамая как предводителя вражеских войск, названия «Куликово поле») или второстепенных сюжетных мотивов, обязанных фактам последней четверти XIV века. Это еще не влекло за собой такой переработки, которая позволяла бы говорить о появлении новых произведений былинного эпоса.
В отличие от непосредственно входящих в Куликовский цикл произведений, «Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича» не сосредоточено исключительно на битве с татарами, но многие свои страницы посвящает последующему житию того, кто «Землю Рускую управляше, на престолѣ сѣдяше... царскую багряницю и вѣнець ношаше... а крестъ Христовь на раму ношаше... поистинѣ явися земный аггелъ, небесный человѣкъ»+.
Все риторические приемы древней и новой литературных традиций Slavia Orthodoxa сплетены ради доказательства, что этот государь и воин достоин быть причисленным к лику святых. Когда Дмитрий Донской умирает и его лик освещается ангельским светом, супруга Дмитрия обращает к небу плач-причитание, весь загроможденный топосами: «Цвѣте прекрасный, что рано увядаеши? Винограде многоплодный, уже не подаси плода сердцю моему и сладости души моей! Чему, господине мой милый, не възриши на мя, чему не промолвиши ко мнѣ, чему не обратишися ко мнѣ на одрѣ своемъ? Ужели мя еси забыл? ... Солнце мое, — рано заходиши, мѣсяць мой свѣтлый, — скоро погибаеши, звѣздо всточная, почто к западу грядеши? ... За многоцѣнныа багряница(28) — худыа сиа и бѣдныа ризы приемлеши, не моего наряда одѣание на себе въздѣваеши, и за царскый вѣнець худымь симь платомъ главу покрываеши, за полату красную гробъ си приемлеши! Свѣте мой свѣтлый, чему помрачился еси? Горо великаа, како погыбаеши! Аще Богъ услышит молитву твою, помолися о мнѣ, о своей княгини...»+
Сочинение заканчивается похвалой успошему князю, написанной от лица самого автора, который использует цепь риторических вопросов («Аггела ли тя нареку? Но в плоти суща агтелскы пожилъ еси. Человѣка ли? Но выше человѣчьскаго сущъства дѣло свершилъ еси... Авраму ли тя уподоблю?... Исаака ли тя въсхвалю?.. Израиля ли тя възглаголю?»+), — что заставляет вспомнить о стиле Епифания Премудрого в надгробной речи святому Стефану.
Контрольная работа
по дисциплине: «История русской литературы»
Факультета русской филологии и национальной культуры
Специальность «Русский язык и литература»
Студента 2 курса ОЗО
Масленникова И.В.