Несколько столетий эта рукопись была совершенно забыта и «вновь обнаружена только около 1300 г., на заре гуманизма. Во второй половине XIV в. с нее начинают делать списки, в XV в. – списки этих списков, а плохо сохранившийся оригинал перестает привлекать внимание и постепенно теряется. Первое печатное издание Катулла появляется в Венеции в 1472 г.»[212,2] Как утверждает М.Л.Гаспаров, «Книга Катулла Веронского» «была составлена, почти несомненно, уже после смерти поэта кем-то из лиц, близких к его поэтическому кружку; этому редактору принадлежит и продуманная трехчастная композиция книги». Первые 60 стихотворений, входящие в нее, традиционно называются «полиметрами» – это мелкие произведения в разных лирических и ямбических размерах; во второй части находятся 8 сочинений более крупного размера (эпиталамии, поэма об Аттисе, эпиллий «Свадьба Пелея и Фетиды», перевод элегии Каллимаха «Локон Береники»); третью часть составляют 48 стихотворений, написанных элегическими дистихами. «Это очень формальное деление; но для Катулла оно значимо – в каждой из этих внешних форм у него по-особенному разворачивается и содержание», – замечает М.Л.Гаспаров.

      Крупные произведения (II часть) сам Катулл называл  «учеными», а полиметры и элегии – «шутками», «безделками» (лат.: nugae). Это обусловлено как традициями александрийской поэзии, так и  обычаем неотериков, согласно которому следовало разграничивать поэзию серьезную, ученую, развивающую мифологические мотивы и соответствующую литературным канонам, и поэзию «легкую», так сказать, «неканоническую». С другой стороны, выбор стихотворного ритма тоже отражается на содержании произведений. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить обличительные, бранные стихи Катулла, созданные в ямбах и в элегических дистихах. Первые всегда представляют собой резкие до непристойности выпады, звучащие как пощечины, вторые больше похожи на маленькие рассуждения о пороках, их конкретных носителях и последствиях грехов.

      Нельзя не согласиться с мнением Н.А.Чистяковой о том, что именно с Катулла и неотериков римская словесность стала литературой в полном смысле слова, то есть творчеством, не только письменно фиксируемым, но и абсолютно индивидуальным, предполагающим диалог автора с читательской аудиторией.

      Именно  Катулл – впервые в римской  литературе – полностью сосредоточил внимание на мире субъективных переживаний, глубоко интимных чувств. «Для того чтобы такие стихи могли писаться, читаться и цениться, – объясняет М.Л.Гаспаров, – необходима совсем особенная социально-культурная ситуация... Ключевое слово для понимания ситуации подсказывает сам Катулл: это «праздность», «досуг» (по-латыни «otium») в концовке стихотворения № 51.

      Проблема  досуга возникает, когда в обществе повышается благосостояние, и человеку больше не нужно прилагать столько  усилий, сколько прежде, для борьбы за жизнь. Уже удовлетворены физические потребности и еще не развились  душевные потребности; образуется духовный вакуум, и он ощущается как тяжелая тоска – «одни страданья, плоды сердечной пустоты». Такие переломы бывают в жизни каждого общества по нескольку раз – по мере того, как достаток распространяется с узкой верхушки общества во все более широкие средние слои. Не миновал такого перелома и Рим». Рим, который застал Катулл, уже в течение столетия был великой державой, подчинившей себе практически все Средиземноморье, хозяином несметных богатств. Но «за богатством следовал досуг, за досугом – тоска. У дедов катулловского поколения на тоску не оставалось времени: оно шло на военные походы, на возделывание полей, на управление делами общины – три занятия, которые только и считались достойными свободного гражданина. Теперь войну вели профессиональные солдаты, поля обрабатывали рабы, а политика превращалась в борьбу за власть, в которой каждый чувствовал себя обиженным. Досуг приглашал задуматься: для чего все это? – а задумываться римлянин не привык, и мысль его заносило на каждом повороте.

      Привычки  отцов не годились, а новых привычек не было. Кто пытался думать, тот  приходил к выводу об относительности  всех ценностей».[167,3]

      Определение «новейшие», бесспорно, отражает и такую  новизну содержания стихов неотериков. Не следует, однако, думать, что их новаторство было равнозначно полному разрыву с традициями. Важно, что неотерики актуализировали достижения эллинистической лирики, которые в предшествующую, архаическую, эпоху не привлекали к себе значительного внимания римлян. Да и традиции отечественной поэзии не были ими совершенно забыты. Так, в обличительных стихах Катулла против Цезаря и его приспешников, против неверных друзей и «язвы века – бездарных поэтов» явственно звучат отголоски насмешливонепристойных фольклорных песен (триумфальных и фесценнин) и сатур Луцилия.

      Наиболее  оригинален Катулл в своих обращениях к друзьям и любовных стихотворениях. Необычен и нов для римской  литературы был уже сам художественный материал, освоенный в них, – это  сугубо индивидуальные переживания  лирического героя, автобиографические подробности, непосредственные отклики на сиюминутные внутренние состояния. Ни один римский поэт до Катулла не демонстрировал такой сосредоточенности на своем внутреннем мире, его сложности и противоречивости. Во многом необычной не только для римской, но и в целом для античной литературы была катулловская трактовка любви как высокодуховного чувства, стремления личности к гармонии и совершенству, могучей страсти, несущей с собою и счастье, и страдание. Только Сапфо близка здесь Катуллу. Не случайно он с удовольствием переводил ее стихи на латынь, а своей лирической героине дал поэтический псевдоним Лесбия, вызывающий воспоминания об острове Лесбос – родине греческой поэтессы.

      Оригинальность  Катулла проявляется и в тщательной отделке художественной формы его стихов. «Их бросающаяся в глаза простота и естественность – лучшее свидетельство совершенного владения Катуллом поэтическим мастерством».[187,3]

      Таким образом, неотерики обобщили творческий опыт римских поэтов предшествующей поры, обогатили его открытиями эллинистической поэзии и вывели отечественную лирику на качественно новый уровень. 

4. Анализ стихотворения Г. В. Катулла № 46

Снова теплые дни весна приносит,

Равноденствия смолкли непогоды

С дуновеньем ласковым Зефира.

Так простись же, Катулл, с фригийским краем,

С изобилием  полей Никеи знойной:

К знаменитым летим азийским градам!

Чуя странствия вновь душа трепещет,

Для веселых  трудов окрепли ноги.

Расставаться  пора, прощайте, други!

Те, кто  вдаль уходил из дома вместе,

Возвращаются  врозь дорогой разной. 

      Гай Валерий Катулл – любимец читателей  нового времени; на это звание он может  претендовать больше, чем любой другой античный лирик. Время его славы  началось лет двести назад: до этого  ему приходилось делиться читательской любовью с более именитыми классиками, но после того, как предромантики и романтики объявили, что «истинная поэзия – там, где непосредственность и страсть», Катулл оказался ближе всего к этому идеалу.

     Валерий Катулл вошел в сознание нового времени, как открыватель романтической, духовной любви. Всегда предпочитался не полный, а избранный Катулл, то есть его любовные стихотворения. Его двустишие о любви – ненависти (№ 85) знали даже те, кто не знал больше ничего из всей латинской поэзии:

     Ненависть – любовь. Как можно их чувствовать вместе?

     Как – не знаю, а сам крестную муку терплю. 

     Но  Катулл также ценил дружбу как  одну из важнейших жизненных опор. Личное горе  и личное разочарование  – смерть брата, несчастная любовь, действительная или кажущаяся измена друзей – переживаются им с чрезвычайной болезненностью.

     К числу стихотворений, посвященных  друзьям, принадлежит и стихотворение  № 46. Поводом для написания этого  стихотворения послужил отъезд Катулла  из Вифинии весной 56 г. до н. э.  в  свите претора Меммия. Вифиния с ее главным городом Никеей была страной плодородной, но полуварварской и разоренной недавней войной (гражданская война между Цезарем и Помпеем, закончившаяся поражением Помпея), обратный же путь Катулла лежал мимо старинных греческих городов эгейского берега Малой Азии. Вот почему Валерий Катулл Никею называет «знойной», «с изобилием полей», а греческие города «азийскими градами». Катулл, по-видимому, возвращался домой через Средиземное море во время морского сезона, который там наступал в середину марта и во время равноденствия и солнцеворота проходил с опасными бурями. Но Катуллу повезло:

                      Снова теплые дни  весна приносит,

                      Равноденствия смолкли  непогоды

                      С дуновеньем ласковым Зефира…

     Весна, конечно же, ассоциируется с теплым, нежным ветерком. Т. В. Катулл был римлянином, а у римлян весенним ветром был западный ветер Зефир, он считался более добрым, чем у греков.

     Весной  пробуждается все: и маленькая травинка, и жучки, и душа человека. Весна  вдохновляет нас на новые действия, идеи, решения. Она побуждает и Катулла вернуться домой, к себе на родину. Когда возвращаешься в родной, знакомый «уголок», ты уже словно бы и не идешь, а летишь на невидимых крыльях. Так же у Катулла «душа трепещет», «для веселых трудов окрепли ноги». О возвращении домой он пишет радостно и живо: «Пора домой, Катулл; разойдемся по домам, спутники!» (№ 46). «Кораблик мой, по каким только морям ты не нес меня из Азии в Верону!» (№ 4). «Как счастлив я вернуться на свою виллу на озерном берегу!»  (№ 31).

     Несмотря  на легкость стихотворения, светлый и игривый тон его, оно написано женской рифмой и имеет форму гендикасиллаба («одиннадцатисложника») или Фалекия. Это один из любимейших лирических размеров Катулла. Автор также использует обращение («прощайте, други!»), восклицания, олицетворение («весна приносит»), антитезу («кто вдаль уходил из дома вместе, / возвращаются врозь дорогой разной»).

     Стихотворение актуально и в наши дни, ведь «дом – это начало начал», хотя и времена  меняются, но чувства остаются прежними.

     На  мой взгляд, стихотворение № 46 необычайно возвышенно, искренне и, вместе с тем, обладает выразительной простотой. 
 
 
 
 
 

Заключение

     В эпоху кризиса республики, в эпоху  гражданских войн, к середине I в. до н. э. все сильнее ощущалась обреченность республиканских принципов, все деспотичнее проявляли себя военные диктаторы, особенно Юлий Цезарь. В связи с этим некоторые идейные сторонники республики уходили от прямой политической борьбы, замыкались в сфере личных интересов, искали утешения в искусстве, оторванном от живой жизни. В этих социальных группах и создалось своеобразное литературное направление. Поэтов этого направления Цицерон назвал “новыми” (по-гречески неотерики”).

      Эти поэты чувствовали созвучность  своих идейных принципов с  принципами александрийской поэзии, поэтому они и ориентировались на нее. Они культивировали, как и эллинистические поэты, принципы искусства для искусства, изображение тончайших интимных переживаний человека, тщательную обработку литературной формы, языка, метрики. Неотерики много сделали для развития латинского литературного языка, они ввели много новых стихотворных ритмов. Они пропагандировали такие лирические жанры, как эпиллии с мифологическим сюжетом, элегии и эпиграммы.

      Наиболее  видными представителями этой школы  были Валерий Катон (ее глава), Лициний Кальв и Гай Валерий Катулл. В основном дошли до нас лишь стихи Катулла, самого талантливого из неотериков, но не самого характерного для этого направления. Потому что, к чести этого поэта, надо сказать, он был менее других оторван от жизни, а, наоборот, в некоторых своих стихах резко выступал против тех или иных социальных явлений своего времени.

     Просмотрев  темы и жанры поэзии Катулла, мы можем  сделать вывод, что поэт был основателем  некоторых тематических поправок и  жанровых особенностей поэзии его последователей. Катулл сильно повлиял не только на ближайших «литературных потомков», но и на наших классиков и современников различных стран мира. Его любил и переводил А.С. Пушкин, А. Блок посвятил несколько пылких страниц истолкованию Катулловского «Аттиса». Верно говорили еще только зарождавшиеся сторонники школы «неотериков», что их произведения «переживут века». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  использованной литературы

1. Античная цивилизация / Под редакцией Блаватского В.Д. - М., 1973.

2. Гаспаров М.Л.  Об античной поэзии. – Спб., 2000