Катулл Гай Валерий – великий римский поэт

      Это - внешняя сторона жизни героя, как будто утверждающая и оправдывающая ортодоксальные представления римлян. Однако в иной, своей, внутренней жизни, скрытой от посторонних глаз, в обществе близких ему по духу людей лирический герой Катулла воспринимает поэтическое творчество как величайший труд, как подвиг, за которым следуют хвала, признание сограждан его идеального мира, слава в веках. Поэзия - жизнь лирического героя, путь его гражданского самопроявления, в котором личное слито с общественным и неотделимо от него.

      Цикл дружеских посланий Катулла о поэзии и поэтическом творчестве содержит также элементы литературной полемики вне всякого соблюдения чувства меры.

Любовь

      Любовь один из основных мотивов поэзии Катулла. В предшествующей римской литературе чувство любви рассматривалось как страсть, противостоящая гражданским добродетелям и вредная обществу, или как долг, привычка супружества. Для героев Катулла любовь означает слияние гражданских устремлений с велением сердца, жизнь для другого человека и в другом. Радость чувственной любви присутствует во всей лирике Катулла, однако любовь, к которой стремится его лирический герой,- это идеальная любовь, совмещающая чувственные радости и близость духовного общения, верность, нежность и долг. Свою любовь герой осознает как подвиг , который ему, "добропорядочному мужу", идеальному гражданину своего общества, надлежит совершить на жизненном пути, получая в награду "милость" любимой и хвалу друзей.

      Верная, постоянная любовь для героев Катулла - залог прочности бытия, и потому счастье взаимной любви воспринимается как вершина мыслимого блаженства:

Кто из людей  счастливей меня?

Чего еще  мог бы Я пожелать на земле? Сердце полно до краев!

      А утрата ее означает жизненный крах. Разрыв с любимой, изменившей и изменившейся, прощание с ней рождают в сердце поэта слова, изумительные в сплетении отчаяния, резкой грубости, боли, нежности, щемящей грусти:

Фурий ласковый и Аврелий верный!

Вы - друзья Катуллу, хотя бы к Инду

Я ушел, где  море бросает волны 

На берег  гулкий.

Все, что  рок пошлет, пережить со мною

Вы готовы. Что же, передайте милой 

На прощанье слов от меня немного,

Злых и  последних.

 

Только о  моей пусть любви забудет!

По ее вине иссушилось сердце,

Как степной  цветок, проходящим плугом

Тронутый  насмерть.

      Теряя свою Лесбию, поэт переживает состояние, которое назвал "душой на распутье" или "раздвоением души" (mens diducta) и наиболее полно выразил в знаменитом двустишии:

Да! Ненавижу и все же люблю. Как возможно, ты спросишь?

Не объясню  я, но так чувствую, смертно томясь.

      "Раздвоение  души" - это горечь утраты идеала  и тоска от сознания того, что  жить без утраченного невозможно, и бессилие, неумение вернуть потерянное. "Раздвоение души" в поэзии Катул-ла - состояние человека, лишившегося большой любви и вместе с ней смысла жизни.

      Сверхмерность чувства героя присутствует в  большинстве стихотворений любовного  цикла, рождая ощущение внутреннего надрыва, иллюзорности, непрочности мира и бытия:

Как, неужели  ты веришь, чтоб мог я позорящим  словом

Ту оскорбить, что милей жизни и глаз для  меня?

Нет, не могу! Если б мог, не любил так проклято и страшно...

Красота

      И прежде всего красота женская,- особая тема произведений Катулла. Целостное видение мира, преодолевшее видение по взаимоисключающим и противостоящим частям, дает поэту возможность воспринимать красоту в деталях, объединенных, скрепленных единым стержнем и тем обретающих монолитность. Именно так следует воспринимать стихотворение Катулла

      "Квинтия  для многих - красива, для меня - бела, высока, стройна. Признаю:  по частям она такова, [но] я  против того, что красива в  целом. Ведь нисколько привлекательности,  ни крошки соли в этом огромном теле. Красива Лесбия, которая так прекрасна в целом, что одна похитила у всех все прелести".

      За "целым" стоят конкретные компоненты, формирующие идеал красоты: бела, стройна, высока. Но красота не красота, когда она распадается на отдельные  части и неощутима в единстве. Звеньями, скрепляющими идеал красоты, в этико-эстетических представлениях лирического героя, впервые в римской литературе становятся понятия "привлекательность", "утонченность", "изящество", "соль".

      Судьями женской красоты в поэзии Катулла выступают "добропорядочные мужи" Катулла, лирический герой и его друзья. Идеал красоты и стихотворений - это их идеал, и они, а не общество отвергнутого ими Города - единственные его ценители.

     Огромная  часть книги стихов Катулла —  ругательные послания, где автор изощряется в потоках далеко не всегда мотивированной свирепой брани по адресу врагов или друзей.

     Но  даже в бранных стихотворениях Катулла  есть и серьёзная составляющая, например, начинающееся шутливым непристойным ругательством  послание «Pedicabo ego vos et irrumabo» к друзьям Фурию и Аврелию перерастает в важнейшее программное стихотворение, где автор высказывает принципиальные для него мысли о соотношении авторского образа и личности писателя.

     Часть стихотворений Катулла — краткие  дружеские послания в несколько стихов, сообщающие какой-либо интересный факт, имеющий значение для истории римской литературы. Рядом с ними идут ямбы и эпиграммы против врагов: Юлия Цезаря, его любимца Мамурры, против их обоих вместе, против Мамурры под ругательной кличкой Mentula — «Член», против любовницы Мамурры и др.

     Он  питал отвращение к Цезарю, которого резко порицает и обвиняет во всех пороках, даже в позорных отношениях к Мамурре, которому за то Цезарь подарил  сокровища всех ограбленных провинций, и это отвращение проистекало, как кажется, не из политических убеждений, а из личной ненависти к Мамурре.

     Есть  ещё несколько стихотворений, вызванных  путешествием Катулла, в свите пропретора Меммия, в Вифинию. Посещение им там  могилы умершего брата подало повод  к двум стихотворениям, дышащим особенной теплотой родственного чувства.

     Наконец, Катулл пробовал свой лирический талант и в возвышенных одах, каков  гимн Диане, в торжественных свадебных  песнях в изображении сильных  трагических аффектов, какова его  песнь об Аттисе, написанная галлиямбом.

     Пробовал  он писать и элегии в александрийском  вкусе, из которых одна, о волосах  Вереники, представляет прямо перевод  элегии Каллимаха. Есть у него одно стихотворение и в эпическом  роде (повествование о свадьбе  Пелея и Фетиды), также вызванное подражанием александрийской поэзии.[310,4] 

2.4 Характеристика стиля

     Обладал необыкновенным поэтическим талантом, особенно для выражения лирического  чувства, и может быть назван истинным основателем художественной лирики в Риме. Он первый применил разнообразную гармонию греческих лирических размеров к латинскому языку, хотя и не дошёл в этом отношении до силы и классической законченности, какие проявил Гораций.

     Он  — яркий представитель нового сниженного реалистического стиля. Об этом свидетельствует тематика его произведений, размер стихотворений (чаще всего греческий одиннадцатисложник, близкий к разговорной речи), лексика, воспроизводящая живой городской жаргон.

     К этому нельзя не прибавить и того, что Катулл в высокой степени  владел лирическими формами; он первый с успехом воспользовался греческим стихотворным размером. Язык его прост и естествен; но в некоторых отдельных формах и выражениях иногда напоминает старину. [7]

3. Произведения малых форм

     В произведениях малых форм: дружеских  и любовных посланиях, стихах на случай, политических и личностных эпиграммах-инвективах - образный мир героя Катулла, лирическое авторское "я" выступает обнаружено и отчетливо.

      Мир этот строится в контрасте с художественным миром, принятым в общих своих  чертах литературой эпохи расцвета римского полиса (III-II вв. до н.э., комедиографы Плавт, Теренций), вошедшим в иные современные Катуллу этико-эстетические системы (ср. Лукреций) и подтвержденным в философских трактатах Цицерона.

      Основу  этого чуждого Катуллу мира составлял идеал человека-гражданина, "добропорядочного мужа", у которого личное отделено от общественного, противопоставлено общественному и ему подчинено. Человек связан чувством "меры"; его добродетель - в постоянстве, верности долгу, людям, обетам, в чистоте жизни, справедливости, благородстве мыслей и поступков, свойственном свободпорожденному. Жизненный путь "добропорядочного мужа" последовательно слагается из установленных этапов: "доблесть", проявленная в "подвигах", на службе отечеству, в боях и совете, влечет за собой всеобщую "хвалу" прочих добропорядочных мужей, воздающих гражданину "честь", приносит ему награду и славу в веках.

      Республиканский идеал человека создается циклом политических эпиграмм-инвектив, рассчитанных на широкий общественный резонанс. Катулл рисует своих врагов отошедшими от принятого идеала и тем добивается их дискредитации и общественного звучания личной темы. Именно так построены стихотворные выпады против Цезаря и его приверженца Мамурры.

      Вместе  с тем в поэзии Катулла заключено  собственное, далекое от общепринятого, представление поэта о мире и человеке, и суть этого представления - в единении личных и общественных начал, в восприятии мира и во взглядах на мир. Утверждается особая ценность человеческой личности, и герой поэзии Катулла предстает и человеком и гражданином одновременно и в равной мере.

      Утверждение нового идеала идет через отрицание  ранее существующего. Лирический герой  Катулла чужд обществу и миру, его  окружающему. Республиканский Рим  середины I в. до н.э. кажется герою  дисгармоничным, несовершенным, далеким от того идеального состояния, в котором он некогда пребывал. Ощущение неудовлетворенности от своей роли и роли своих друзей в обществе, сознание обойденности, мысль о несовершенстве самого общества вызывают у лирического героя горечь, негодование, скорбь .

      В разладе с обществом города-государства  человек поэзии Катулла подвергает переоценке этико-эстетические представления, важные для этого общества.

      Так, прежде всего сугубо отрицательно решается вопрос о долге гражданина перед обществом и государством. Никакого стремления согласовывать свои поступки с интересами общества, подчинять желания благу граждан полиса, жертвовать личным ради общественного и государственного у героя Катулла нет. Напротив, лирический герой всячески подчеркивает свою отрешенность от общественных, государственных дел, свою скандальную свободу от них, свой досуг.

      Внеобщественные устремления героя Катулла, его  неприятие окружающего мира связаны  с религиозным свободомыслием поэта. Разрыв с обществом, неопределенность положения, страх перед грядущим ведут героя Катулла от римской гражданской "ортодоксальной" религии к суеверию. В свою очередь видимый интерес героя к экзотике восточных культов Сераписа, Астарты, Кибелы, ставших к тому времени известными в Риме, продиктован его желанием утвердить и продемонстрировать свою внутреннюю свободу от общества, выйти за рамки представлений и верований, свойственных римскому полису. Обращение же к римскому культу обусловлено не религиозным настроением, а в известной мере традицией.

      Герой поэзии Катулла противопоставлен официальному обществу Рима; однако само противопоставление героя обществу, достигнутое в  миропонимании Катулла, возможно лишь при условии признания за человеческой личностью особой ценности и права  на обособление. Именно этот смысл имеет, видимо, тема "соизмеримости" человека и божества, звучащая в ряде стихотворений Катулла.[7]

      3.1 Книга Катулла Веронского

      Очевидно, при жизни Катулл успел издать лишь один сборник – «маленькую книжку», как выразился он сам, в стихотворении, посвящавшем эту книгу историку и поэту Корнелию Непоту – ровеснику и другу. Однако, по мнению М.Л.Гаспарова, этот поэтический сборник не сохранился. В позднейших списках стихи Катулла были популярны еще несколько столетий, но на исходе Античности о нем «постепенно забывают и после VII в. перестают цитировать. Если бы не счастливый случай, мы знали бы Катулла лишь по коротким разрозненным цитатам у авторов I – V вв., как знаем его товарищей-неотериков».[212,2] Говоря о счастливом случае, М.Л.Гаспаров имеет в виду единственный экземпляр «Catulli Veronensis liber» («Книга Катулла Веронского»), который чудом сохранился в Вероне, родном городе поэта.