Автор работы: Пользователь скрыл имя, 29 Декабря 2012 в 20:13, дипломная работа
Традиционно представление о русском сентиментализме связывается прежде всего с именем Н. М. Карамзина. Своеобразная «реабилитация» писателя, начавшаяся с конца 1950-х — начала 1960-х гг., способствовала серьезному изучению его литературных и исторических сочинений. За последние три десятилетия появилось значительное число как советских, так и зарубежных исследований, посвященных литературной, издательской, переводческой, историографической деятельности Карамзина1. В работах В. В. Виноградова, Ф. З. Кануновой, О. Б. Кафановой, Е. Н. Купреяновой, Э. Г. Кросса,
Традиционно представление
о русском сентиментализме связ
Все больше внимания стало уделяться и изучению русско-европейских культурных связей в период становления и расцвета русского сентиментализма. Для России конца XVIII — начала XIX в. эта проблема особенно актуальна, так как переводная литература составляла в это время весьма существенную часть всей книжной продукции, оказываясь неотъемлемой частью отечественной словесности и языковой культуры. Первостепенное значение в этой связи имеет выявление источников многочисленных публикаций в периодических изданиях и сборниках, существенно уточняющее характеристику того или иного печатного органа или представление о литературной ориентации какого-то литератора или группы литераторов2.
Фундаментальная книга В. М. Жирмунского, исследования Р. Ю. Данилевского, П. Р. Заборова, Ф. З. Кануновой, Ю. Д. Левина, Ю. М. Лотмана и других авторов дают разностороннее представление о восприятии в русской культуре важнейших произведений европейского сентиментализма: романа И. В. Гете «Страдания молодого Вертера», творчества Ж.-Ж. Руссо, Л.-С. Мерсье, Дж. Томсона, Э. Юнга, Л. Стерна, С. Геснера и др. В работах П. Бранга, Г. Гиземанна, X. Кайперта, А. Г. Кросса и других зарубежных ученых обращено внимание на русские переводы произведений О. Голдсмита, X. Ф. Геллерта, И. Я. Душа, А. Коцебу, Э. X. Клейста.
Важен и другой вопрос — о специфике сентименталистского восприятия европейских произведений, связанных с другими направлениями. Показательна в этом отношении, например, история русского оссианизма или трактовка поэтики Н. Буало в России на рубеже столетий (работы Ю. Д. Левина, А. М. Пескова).
Параллели с европейской литературой необходимы при изучении отдельных жанров русского сентиментализма. Существенные наблюдения в этом плане были сделаны исследователями, обратившимися к истории русской повести конца XVIII — начала XIX в.: П. Брангом, М. В. Ивановым, Ф. З. Кануновой, С. Э. Павлович, Н. Н. Петруниной. Именно этот жанр, выдвинутый на первый план новым направлением, отразил многие его существенные черты. То же можно сказать и о жанре сентиментального путешествия, изучавшегося преимущественно на материале произведений Карамзина и Радищева (работы К. Н. Атаровой, Л. И. Кулаковой, Е. Н. Купреяновой, Ю. М. Лотмана, Г. Роте и др.). Свидетельством современного читательского интереса к русской сентиментальной прозе служат переиздания ее текстов3.
Другие жанры литературы русского сентиментализма исследованы меньше. Правда, сентименталистские тенденции в драматургии прослеживались достаточно подробно в коллективных трудах по истории русского театра XVIII—XIX вв., а также в работах В. Н. Всеволодского-Гернгросса, Е. Д. Кукушкиной, Л. И. Кулаковой, Т. М. Родиной, Ю. В. Стенника и др. «Слезной драме» посвящена специальная монография X. Шлитера, ограниченная, правда, достаточно узкими хронологическими рамками: 1750—1780. В «Истории русской комедии» (1977) П. Н. Беркова содержатся развернутые и глубокие характеристики творчества П. А. Плавильщикова, Н. Н. Сандунова и ряда драматургов, в большей или меньшей степени причастных к сентиментализму.
Переходный характер этого направления, которое служит «промежуточным этапом» между классицизмом и романтизмом4, наиболее ярко проявился в поэтических жанрах. Соответствующее место им уделяется в исследованиях, посвященных идиллии, элегии, малым стихотворным жанрам (работы В. Э. Вацуро, И. Клейна, Б. Кронеберга, Р. Лауэра, Л. Г. Фризмана и др.). Роль, которую сентиментализм сыграл в развитии русской журналистики и критики, освещена в книгах П. Н. Беркова, В. Г. Березиной, Н. И. Мордовченко, В. И. Кулешова.
Кроме того, большой интерес представляет вопрос о том, является ли сентиментализм методом или стилем.
Метод – одно из важнейших понятий литературоведения. Оно обозначает наиболее общие, существенные особенности образного отражения жизни в искусстве, которые устойчиво повторяются в творчестве ряда писателей и тем самым образуют литературные течения и направления.
Стиль же подразумевает особенности манеры письма и идейно-художественные особенности. Я считаю, что сентиментализм – это стиль, так как в основе его лежат идеи, темы, характеры, сюжеты, язык, стилистика.
Портрет и пейзаж – именно стилистические особенности, присущие сентиментализму. Поэтому и выбор темы дипломной работы объясняется именно тем, что принципы создания портрета и пейзажа в литературе сентиментализма — как европейского, так и русского, — глубоко связаны и с идейно-философской проблематикой этого направления и с его жанрово-стилистическими особенностями, обусловленными в свою очередь общим «эстетическим климатом» эпохи.
Портрет и пейзаж в литературе в каждую эпоху соотносится с изобразительным искусством. Но соотношение это достаточно сложно. Классицизм в русской живописи, скульптуре и архитектуре продолжает господствовать, когда в литературе развивается сентиментализм (так же как одновременно с расцветом классицизма в литературе ведущую роль в русской архитектуре еще играло барокко). В творчестве В. Л. Боровиковского, например, происходила эволюция «не от классицизма к сентиментализму, а наоборот».
Целью дипломной работы является желание доказать, что портрет и пейзаж – средства характеристики героя литературы сентиментализма.
Задачи диплома:
Тема дипломной работы не достаточно разработана. Среди авторов, которые весьма полно освещали эту проблему, можно назвать: Иванова М. В.5, Кочеткову Н. Д.6, Кросс А.7 и некоторых других.
До сих пор, к сожалению, еще недостаточно изучены творческие связи Карамзина и его современников. В частности, в самом общем плане ставился вопрос о преемственности, существующей между Муравьевым и Карамзиным, с одной стороны, и Карамзиным и так называемыми «карамзинистами» — с другой. Между тем обращение к этим проблемам поможет выявить черты русского сентиментализма как направления и проследить его эволюцию.
Вопрос о хронологических границах русского сентиментализма решался и решается исследователями по-разному.
Последовательно пользуясь термином «сентиментализм», Е. Н. Купреянова в ряде своих исследований обратила внимание на своеобразие этого направления в России: его органичную связь с европейской культурой и вместе с тем его роль в «национальном самоопределении русской литературы»8. Говоря о сентиментализме как общеевропейском явлении, Е. Н. Купреянова особо выделила «Исповедь» Руссо, открывшую «противоречивость внутреннего мира индивидуального человека». «Относить это открытие за счет романтиков несправедливо, — писала исследовательница, — если только не перекрестить самого Руссо из просветителя и сентименталиста в романтика»9.
Говоря о процессе литературного развития в России конца XVIII — начала XIX в., Е. Н. Купреянова отвела исключительно важную роль сентиментализму: «На протяжении первого десятилетия XIX в. сентиментализм остается самым популярным, но, естественно, далеко не единственным направлением русской литературы. Заняв командное положение в прозе, успешно соперничая с классицизмом в поэзии, именно сентиментализм, а не романтизм, как это теперь принято думать, противостоит в первое десятилетие XIX в. классицизму, расчищая путь романтизму, и уступает ему свое место не ранее середины или даже конца следующего десятилетия»10.
Эта концепция во многом была подтверждена конкретными исследованиями, прежде всего связанными с изучением творчества Карамзина. Правда, далеко не все историки литературы, обращающиеся к анализу его произведений, относят их исключительно к сентименталистскому направлению. Другие ограничиваются традиционным упоминанием о том, что Карамзин — глава русского сентиментализма или просто — писатель-сентименталист. Тем важнее представляется задача, сформулированная еще в 1960-е гг. Ф. З. Кануновой, которая писала о необходимости «исследования сентиментализма писателя, определения его эстетического, историко-литературного значения»11. Выступая против наметившихся тенденций вывести художественное творчество Карамзина за пределы сентиментализма, Ф. З. Канунова пришла к убедительному выводу: «Значение Карамзина-писателя (...) нужно видеть не в том, что он порывает с эстетикой сентиментализма, а в том, что он создает и совершенствует ее»12. Поэтому вполне закономерно, что именно на примере творчества Карамзина дается общая характеристика этого литературного направления и в учебниках, и в общих курсах по истории русской литературы. Так, повесть «Наталья, боярская дочь» рассматривается В. И. Федоровым как типичный образец сентиментализма, хотя она «включила в себя элементы нарождающегося романтизма и сохранила ряд характерных традиционных особенностей, укоренившихся ранее в русской литературе»13.
Структура дипломной работы связана со стремлением полнее раскрыть аспекты исследуемой проблемы. Диплом состоит из введения, двух глав и заключения.
Во введении рассказывается об актуальности темы, ее целях и задачах, раскрывается круг авторов, разрабатывающих проблему сентиментализма.
Первая глава называется «Роль портрета в повести Карамзина «Наталья, боярская дочь». В ней рассматривается портрет как жанр искусства, роль и выразительные особенности портрета в повести. В главе рассказывается о том, что отечественные традиции создания литературного портрета берут свое начало еще от литературы древней Руси и продолжаются в литературе XVIII века, деятельно восприняв европейский опыт взаимодействия словесного и изобразительного искусства. Совершенно очевидна связь этого словесного изображения с портретным искусством XVIII века14.
Вторая глава называется «Пейзаж в повести». Она рассказывает об изображении природы в литературе сентиментализма, о пейзажах в повести «Наталья, боярская дочь», о природе как образной системе повести. В главе говорится о том, что глубоко осознанный интерес к природе – явление, характерное для европейской культуры XVIII в. в целом и для русского сентиментализма в частности15.
В заключении делаются выводы из раскрытого в дипломной работе материала.
Портрет и пейзаж в литературе сентиментализма в целом, и в творчестве Н. М. Карамзина в частности, дали основательный фундамент описания персонажей в литературе романтизма и, главное, в последующем, в реалистическом творчестве.
Отечественные традиции создания «словесного портрета», ведущие свое начало от культуры древней Руси16, были продолжены в русской литературе XVIII в., деятельно воспринимавшей одновременно и европейский опыт взаимодействия словесного и изобразительного искусства.
Одна из типичных разновидностей «словесного портрета», получившая распространение в русской литературе классицизма, — это сатирический портрет, к которому продолжают обращаться писатели и публицисты 1770—1780-х гг.17
В высоких жанрах классицизма (ода, трагедия, ораторская речь) важно было показать величие героев, которое подчеркивалось и внешним обликом восхваляемого государя или полководца. Достигалось это чаще всего уподоблением их античным богам, конкретных же черт было предельно мало. Так, стремясь выделить красоту Елизаветы Петровны, Ломоносов писал: «Твой зрак прекраснее рая». В торжественной оде Екатерине II (1763) Херасков упоминал «богини лик прекрасный» и т.д.
В программном стихотворении Ломоносова «Разговор с Ана-креоном» обнаруживаются основные принципы, характерные для искусства классицизма. Художнику предлагается изобразить аллегорический образ России:
Изобрази ей возраст зрелой
И вид в довольствии веселой,
Отрады ясность по челу
И вознесенную главу;
Потщись представить члены здравы,
Как должны у богини быть,
По плечам волосы кудрявы
Признаком бодрости завить,
Огнь вложи в небесны очи
Горящих звезд в средине ночи,
И брови выведи дугой,
Что кажет после туч покой;
... ... ... ... ... ... ...
Одень, одень ее в порфиру,
Дай скипетр, возложи венец...18
Совершенно очевидна связь этого словесного изображения с парадным портретом XVIII века. Но если лучших поэтов привлекает при этом гражданственно-патриотическая проблематика, то многие одописцы, так же как и художники XVIII века, создание парадного портрета подчиняют исключительно комплиментарной задаче.
Своеобразной оппозицией искусству классицизма в живописи становится интимный портрет, в котором «показным сторонам жизни художники стремились противопоставить внутренние, нравственные ценности человеческого существования»19. В 1780—1790-е гг. новые тенденции портретной живописи проявляются в творчестве Ф. С. Рокотова, Д. Г. Левицкого и особенно В. Л. Боровиковского20.
Большое распространение приобретают миниатюрные изображения: они становятся семейной реликвией, залогом дружбы или любви. Миниатюрные портреты носили в медальонах, в браслетах, в кольцах; они составляли важную часть быта образованных дворянских семей: «...оправленные в металл или деревянные рамочки, миниатюры в большом количестве украшали стены кабинетов, спален и гостиных дворянских особняков в XVIII—XIX веках, стояли на туалетных столиках, бюро, каминах»21.
Своеобразной параллелью этим явлениям в изобразительном искусстве становится процесс трансформации жанровой системы в литературе. Предпочтение отдается более камерным по характеру и менее громоздким по объему жанрам. В лирике торжественная ода начинает уступать место песне, элегии, дружескому посланию. В прозе выдвигаются на первый план такие жанры, как повесть, путешествие, прозаический этюд, — жанры, представляющие большие возможности для описания облика героев.
Внимание к портрету возрастает и в связи с ростом интереса к отдельной конкретной личности, к «внутреннему человеку». Углубляется интерес к психологии, к проблеме соотнесенности внутреннего и внешнего в человеке. На первых порах это вызывает широкое увлечение физиогномикой. «Огромную популярность в России XVIII в. приобретает швейцарский писатель и философ И. К. Лафатер и его «Физиогномические фрагменты для поощрения человеческих знаний и любви» («Physiognomische Fragmente zur Beforderung der Menschenkenntnis und Menschenliebe», 1775—1778), где была предпринята попытка постигнуть характер человека по его внешности. Теорией Лафатера увлекались в новиковском кружке, переписку с ним вели И. П. Тургенев, Н. М. Карамзин, Павел I, императрица Мария Федоровна и ее мать. Часть своего «физиогномического кабинета» Лафатер предлагал И. П. Тургеневу, а Марии Федоровне переслал свое собрание физиогномических рисунков, сопровожденных его комментирующими стихотворными подписями22.