Идейно-художественное своеобразие повести А.Н. Куприна «Яма»

противостоит порнографической литературе, «развенчивает героев пола» .

Но этим и другим положительным оценкам  противостоят иные мнения.Л. Толстой  прочитал только первые страницы повести  и в письме к

А. Б. Гольденвейзеру оценил ее следующим образом: «Я знаю, что он как будто обличает. Но сам-то он, описывая это, наслаждается. И этого от человека с художественным чутьем скрыть нельзя». В. В. Воровский писал о первой части «Ямы», что пока носит «чуждый Куприну характер идеализации, и самый стиль последней его повести пропитан чуждой ему слащавостью». Необходимо прежде всего сказать, что почти все написанное о «Яме» относится ко времени появления ее первой части. И этим обусловлена односторонность отзывов. По этому поводу А.Н. Куприн говорил сотрудникам газет: “Ругают меня за первую часть “Ямы”, называют порнографом, губителем юношества и, главное, автором грязных пасквилей на мужчин. Пишут, что я изображаю все в неверном виде и с целью сеяния разврата. Это было ничего!.. Но вот критика меня удивляет. Как можно так поспешно делать окончательные выводы о произведениях, которое еще не окончено? Одни критики меня расхваливали, другие разругали…”

     Вторая часть вызвала в основном отрицательные отзывы критики. А. Измайлов, ранее хваливший первую часть, писал о второй части, что она «...не удержалась на высоте первых обещаний». Более резко отозвался о второй части критик журнала «Русские записки»: «Что-то фельетонное, вычитанное, мелкое, заурядное чувствуется и в бойкости этих сцен и в банальности общего течения рассказа». Этим оценкам противостоит статья К. Чуковского, который писал: «Это не та «Яма», которую мы все прочитали несколько лет тому назад. Это — книга великого гнева... Кербеш, Сонька Руль, Анна Марковна... Эмма... Горизонт — все они нарисованы так, что если бы я их встретил на улице, я узнал бы их среди огромной толпы». Куприн в мае 1915 года ответил критикам: “Во всяком случае, я твердо верю, что свое дело я сделал. Проституция – это еще более страшное зло, чем война, мор и так далее. Война пройдет, но проституция живет веками”.

         А.Н. Куприн сумел создать книгу, действительно потрясающую своей правдивостью, и посвятил ее матерям и юношеству: «Знаю, что многие найдут эту повесть безнравственной и неприличной, тем не менее от всего сердца посвящаю ее матерям и юношеству» .

     Повесть «Яма» была последним крупным произведением Куприна. Не то

чтобы иссяк его большой талант, —  Куприн продолжает создавать интересные

произведения, — но он уже не достигал тех творческих вершин, на которые ранее поднимался.

-

                     2.2. Сюжетно-композиционные особенности

     Первым среди русских писателей Куприн раскрывает в повести «Яма» тему проституции, тему продажной любви. Эта тема ещё недостаточно исследована, так как и при жизни автора и при советской власти это произведение считалось аморальным, непристойным. Хотя для царской России, да и для нашего времени эта проблема стояла и стоит довольно остро. Бурное развитие капитализма, массовое обнищание деревни, а также моральное разложение верхов буржуазного общества, напуганных революцией и ищущих забвения в «острых ощущениях», привело к значительному росту проституции, особенно в больших городах России. Но к этой теме Куприн подошел как художник-гуманист, глубоко сочувствующий «униженным и оскорбленным», стремившийся в ожесточенной душе найти светлое, человеческое начало…

        С целью более широкой типизации  автор не уточнял место действия. Он заявил в газетном интервью: «Я избегаю портретности. «Яма» — это и Одесса, и Петербург, и Киев». Местом действия является окраина «большого южного города». Хотя писатель действительно избегает «портретности», но колорит южного города передается им во многих деталях произведения. Действие повести охватывает небольшой промежуток времени, всего три месяца.

     В повести, особенно в первой части, нет сюжетного стержня, который связывал бы воедино сцены из жизни проституток и их «клиентов». Композиция основана здесь на описании жизни «Ямы» с утра до вечера и изо дня в день. Отсюда значительный элемент чисто очерковой описательности, отсюда обилие самых различных эпизодов, мало, по существу, связанных между собой. Повесть легко распадается на отдельные новеллы, единый сюжетный стержень  в ней отсутствует, а это, в свою очередь, отражало тот факт, что у автора не было четкой идейной концепции, не было ответа на поставленные им же самим вопросы. Единственным стержнем, объединяющим эту своеобразную хронику, является «комментарий» Платонова и Лихонина.

     Первая часть «Ямы» заканчивается своего рода сюжетным «мостиком», который писатель перебрасывает ко второй части. Студент Лихонин, чей образ выдвигается во второй части на передний план, заявляет о своем желании произвести социальный эксперимент, спасти одну из девушек, живущих в «Яме». При этом писатель сразу же создает впечатление, что такого рода попытка должна кончиться неудачей. «Ведь ты и на себя взвалишь непосильный груз. Я знавал идеалистов-народников, которые принципиально женились на простых крестьянских девках. Так они и думали: натура, чернозем, непочатые силы... А этот чернозем через год обращался в толстенную бабищу, которая целый день лежит на постели и жует пряники или унижет свои пальцы копеечными кольцами, растопырит их и любуется. А то сидит на кухне, пьет с кучером сладкую наливку и разводит с ним натуральный роман. Смотрите, здесь хуже будет!»

     Эксперимент Лихонина является сюжетной основой второй части «Ямы», законченное через несколько лет после первой. Во второй части преобладающее место занимает история отношений Лихонина и взятой им из дома терпимости проститутки Любы. Наряду с этой историей продолжается рассказ о жизни женщин в «заведении» Анны Марковны, и дается своего рода вставная новелла о похождениях торговца «живым товаром» Горизонта.

     Композиция повести рыхлая, как отмечают многие советские исследователи, особенно во второй части. Это происходит из-за отсутствия у писателя целостной идейно-художественной концепции; он немотивированно переходит от одной темы к другой, о многом говорит мельком, иногда сбиваясь на фельетонную бойкость.

   Третья  часть повести – подведение итогов каждой проститутки. Любка вновь оказывается в публичном доме, Женька, ставшая особо нервной и истеричной, больна сифилизом, Тамара оказывается на должности новой экономки, Пашка окончально сходит с ума. Одной из центральных фигур заключительной части наряду с Женькой, становится кадет Коля Гладышев. «Он вырос, стал стройнее и ловче; лагерная жизнь пошла ему в пользу. Говорил он басом, и в эти месяцы к его величайшей гордости нагрубли у него соски грудей, самый главный - он уже знал об этом - и безусловный признак мужской зрелости». Больная Женька, мстившая всем клиентам, признается только ему о своей страшной болезни и не заражает молодого парня.

     Композиция повести трехчастна.  Первая часть содержит 12глав, вторая – 17, третья – 9. Во второй и третьей частях повести «Яма» значительно усиливаются элементы натурализма, сказавшиеся, прежде всего, в чрезмерном подчеркивании тех сторон жизни публичного дома, которые сообщают повествованию излишнюю грубость и физиологичность. Девятая глава третьей части выполняет роль эпилога. В краткой описательной форме сообщается  трагическая судьба всех проституток.

     Эпиграфом к повести являются  слова самого А.Н. Куприна «Знаю, что многие найдут эту повесть безнравственной и неприличной, тем не менее от всего сердца посвящаю ее матерям и юношеству», в которых отражена суть авторского взгляда на проблему проституции в целом. Среди "горьких сестер" писатель выделяет немало лиц, мучительно, болезненно воспринимающих проклятье своего положения: одни - стихийно, бессознательно (Манька Беленькая, Любка), другие - с острым мстительным чувством (Женя) или расчетливым желанием освободиться из неволи (Тамара). Не умерла душа в этих женщинах, пало лишь тело. Трагический исход надежд и планов этих женщин - открытое, гневное обличение преступного мироустройства, от которого и предостерегал Куприн матерей и юношество в своем посвящении. Он пытался воздействовать на незамутненное сознание и нравственность молодежи, беспощадно поведав о том, какие низости творятся тайно и негласно. Заканчивается повесть авторским выводом: «И все эти Генриетты Лошади, Катьки Толстые, Лельки Хорьки и другие женщины, всегда наивные и глупые, часто трогательные и забавные, в большинстве случаев обманутые и исковерканные дети, разошлись в большом городе, рассосались в нем. Из них народился новый слой общества слой гулящих уличных проституток-одиночек. И об их жизни, такой же жалкой и нелепой, но окрашенной другими интересами и обычаями, расскажет когда-нибудь автор этой повести, которую он все-таки посвящает юношеству и матерям». 
 
 
 
 
 

                                  2.3.   Система образов в повести «Яма»

     Создавая свою повесть, Куприн руководствовался гуманистическими стремлениями. С глубоким сочувствием относится он к женщинам, оказавшимся на дне жизни. Вместо центральных героев автор изображает целую среду обитательниц публичного дома. Образы проституток, созданные писателем, жизненны, художественно ярки, достоверны. Именно жизненная правда, точность и глубина психологических зарисовок составляют сильную сторону повести. Как не похожи друг на друга, внутренне и внешне разнообразны все эти несчастные женщины, собранные в «домах» Ямы. Не потерявшая чувства гордости, кончающая самоубийством Женя; близкая к безумию Паша; кроткая в трезвом состоянии и опасно-скандальная в пьяном виде Манька Маленькая; лицемерная, образованная, с сильной волей, знавшая когда-то иную жизнь Тамара; по-крестьянски простодушная Нина и другие — все это живые и великолепно описанные характеры.

      Портретные зарисовки “жриц любви» ярки, лаконичны и колоритны. Любка, босая, в сорочке, с голыми руками, некрасивая, в веснушках, но крепкая и свежая телом. Нюра - маленькая, лупоглазая, синеглазая девушка; у нее белые, льняные волосы, синие жилки на висках. В лице у нее есть что-то тупое и невинное, напоминающее белого пасхального сахарного ягненочка. Зоя, высокая, красивая девушка, с круглыми бровями, с серыми глазами навыкате, с самым типичным белым, добрым лицом русской проститутки. Тамара, тихая, уютная, хорошенькая девушка, слегка рыжеватая, с тем темным и блестящим оттенком волос, который бывает у лисы зимою на хребте. Женя высокая, худая брюнетка, с прекрасными карими, горящими глазами, маленьким гордым ртом, усиками на верхней губе и со смуглым нездоровым румянцем на щеках. Девушки ассоциируются автором с животными,и это не случайно, ведь духовная жизнь героинь находится во власти животных инстинктов. Нюра сравнивается с ягненком, Катька толстая – с откормленной индюшкой, Тамара – с лисой. Жизнь продажных женщин опускается лишь на уровень инстинктов и звериных желаний. Несмотря на колоритные и разнообразные внешние типы, автор описывая каждую из них, погружается в глубокий психологический анализ. В результате получается целая галерея психотипов проституток.

    За исключением резонерствующих персонажей, мастерски написаны главные образы «Ямы». Как живые, предстают перед нами содержатели дома терпимости —

а на деле ни перед чем не останавливающаяся преступники, торгующие живым товаром, чтобы сколотить состояние. Сама хозяйка, на чье имя записан дом, - Анна Марковна. Ей лет под шестьдесят. Она очень мала ростом, но кругло-толста: ее можно себе представить, вообразив снизу вверх три мягких студенистых шара - большой, средний и маленький, втиснутых друг в друга без промежутков; это - ее юбка, торс и голова. Странно: глаза у нее блекло-голубые, девичьи, даже детские, но рот старческий, с отвисшей бессильно, мокрой нижней малиновой губой. Очень ярок художественно образ ее безвольного и тупого мужа, находящегося под башмаком у жены. «Исай Саввич - тоже маленький, седенький, тихонький, молчаливый старичок». Не менее удались писателю и образы старшей экономки — немки Эльзы Эдуардовны, жестокой стяжательницы, извращенной садистки; младшей экономки Зоси, землемера «Ваньки-Встаньки», потерявшего подобие человеческой личности, упавшего на самое дно «ямы», ставшего шутом для ее обитателей; околоточного надзирателя Кербеша.

     Дом Анны Марковны, а точнее  пошлый мирок, созданный ею, имеет  и свои социальные диспропорции, и свою иерархию, и свои законы, не имеющие ничего общего с  моральными. Имя этого  порочного  мира – Яма, на дно которой пали по разным причинам. В минуту откровенности Женя признается, что была продана собственной матерью, Зою лишил невинности учитель министерской школы, а другую – студент. Прошлое героинь печально.

     Трагически складывается и судьба многих из них: в сумасшедший дом попадает Паша, кончает самоубийством Женя, принимает смерть от руки возлюбленного Верка, в пьяной драке умирает Манька Маленькая, попадает в тюрьму Тамара.

 Куприн показывает читателям “мутную, грязную жизнь” этих “бедных, больных, глупых, несчастных женщин”. Отношение к ним писателя высказывает репортер Платонов, который долго наблюдает жизнь обитательниц публичного дома. Во многом этот образ автобиографический. Платонов в беседе с Лихониным говорит о них так: “Судьба русской проститутки – о, какой это трагический, жалкий, кровавый, смешной и глупый путь!” Здесь все совместилось: русский бог, русская широта и беспечность, русское отчаяние и падение, русская некультурность, русская наивность, русское терпение, русское бесстыдство… Судьба столкнула их на проституцию, и с тех пор они живут в какой-то странной, феерической, игрушечной жизни, не развиваясь, не обогащаясь опытом, наивные, доверчивые, капризные, не знающие, что скажут и что сделают через полчаса – совсем как дети… И не умирает в них никогда эта бессильная жалость, это бесполезное сочувствие человеческому страданию”. В повести Платонова можно назвать рупором идей Куприна. Пафос обличения не вытекает непосредственно из картин жизни, эти картины не «сцементированы» негодованием, сатирическим обличением, бичующей иронией.