Влияние СМИ на массовое сознание в период «постперестройки»

реальнее этого  виртуального субъекта нет». Самоидентификация  – 

основная категория, на которой базируется философия рекламы Пелевина,

возможна для  потребителя телепередач только через сопоставление списка

потребляемых  продуктов, товаров, их возможных комбинаций. «По 

существу, это  протез желания identity как результат  устойчивого и

постоянного вытеснения личности. Речь идет о диссоциации личности,

отождествляющей себя с фальшивым ego, «состоянии инфляции» (К.Г. Юнг)

[Скоропанова  2002, 440].

В пелевинской  философии рекламы центральное  место, таким образом,

занимает проблема человека, его исчезновения как личности, обладающей

самосознанием и свободой. По предположению писателя, человека просто не

стало. Из Homo Sapiens он превратился в Homo Zapiens, Человека

Переключаемого (от англ. zapping — переключение телевизора с одной 

программы на другую). «Принудительный запинг, при котором телевизор

превращается  в пульт дистанционного управления телезрителем. Является

не просто одним  из методов организации видеоряда, а основой телевещания,

главным способом воздействия рекламно–информационного поля на

сознание». Пелевин  анализирует конкретные вещи и методы воздействия на

сознание человека, побуждающие его поглощать и  выделять деньги  по

подобию физиологических  рефлексов. Человек превращается в  клетку

потребляющей  массы. Своеобразной «нервной системой» возникающего

симбиоза и  является телевидение. «Эта нервная  система рассылает по его 

виртуальному  организму нервные воздействия, управляющие деятельностью 

клеток–монад», в которые трансформируются человеческие

индивидуальности.

Сверхзадача любой телерекламы – создание образа счастья,

впечатления, что  приобретение тех или иных товаров  и принесет его 

человеку. «Поэтому человек идет в магазин не за вещами, а за этим

счастьем, а его  там не продают». Подвох заключается  в том, «что

рекламное счастье существует лишь в клипах. На самом деле они предлагают

лишь суррогат счастья, основанный на подмене представления  о 

полноценном существовании, открытом всей полноте проявленной  жизни,

лишь потребительским  его вариантом Мир симулякров–подделок теснит

реальность, закрывает  ее от человека, плодит теленаркоманов» [Скоропанова 

2002, 440].

2.3. Загадки авторского  замысла романа 

Надо признаться, что замысел романа Пелевина достаточно загадочен. С 

одной стороны, можно сослаться на обоснование  появления любого

коммерческого текста в самом произведении: «Главную, так сказать,

тенденцию чувствуешь голодным желудком. Но откуда берется  сама эта 

тенденция? Кто  ее придумывает, если все в мире –  а в этом я уверен – 

просто пытаются ее уловить и продать, как мы с Эдиком, или угадать и

напечатать, как  редакторы всех этих глянцевых журналов?». С другой

стороны, сама художественная образность романа, оценочные суждения

автора, судьба главного героя говорят о разоблачительном и 

предостерегающем  намерении автора. Его герой оказывается сразу и

ведомым системы  – циркулирующего коммуникативного разума, и в то же

время ее главой. Образ автора, как и образ-персонаж, это тоже «туборг мэн»,

иллюзорная оцифрованная структура, лишенная центра, по своей  природе 

являющаяся совокупностью всех своих использованных образов. «В плане

сверхзадачи произведения пелевинскую картину авторства  можно 

интерпретировать  только как нескончаемый «путь к  себе» [Сафронова 2004,

235].

Авторское отношение  к тому миру, который он изобразил, проявляется в

тех вопросах, которые  все время задает его герой, углубляясь в «джунгли

рекламного дела». Разработав теорию «внедрения» и  «вовлечения»,

Татарский по ходу всего сюжета робко выспрашивает у своих коллег: «Кто и 

куда вовлекает» обывателя-потребителя, «ведь не могут за бабками

стоять просто бабки», «а на что тогда все опирается?»  — и даже получив 

четкий вариант  ответа: «Миром правит не „кто”, а „что”», подкрепленный 

угрозой насчет нежелательности дальнейшей задумчивости, не унимается:

«Но какая же гадина написала этот сценарий?». «Но  и самые 

высокопоставленные  повара искренне не ведают, кто заварил  всю кашу. Не

великий инквизитор, а великий Никто — в соответствии с новой эпохой

открытого общества» [Роднянская 1998, 73].

Таким образом, очевидно, что В. Пелевин как писатель–

постмодернист и разоблачает, и практикует направляющее художественное

описание (технологию манипуляции сознанием), опирающееся  на

определенные  стандарты восприятия. Пелевинский  персонаж является

одновременно и копией реальности, и ее скорректированной моделью со

спланированными смещениями в означивании, параллельно  деконструкцией

и реконструкцией некоего универсального образа с  заранее известными

механизмами воздействия  на читателя. «Пелевинский автор и  его герой-автор

в контексте  манипуляции предстают в первую очередь «пограничниками»,

медиумами, коммуникаторами  – даровитыми ремесленниками, осознанно 

работающими над  расширением собственного внутреннего  мира с целью все 

более эффективного управления собой и, как следствие, перцептивными

процессами в  голове читателей. «Кругом одна железная необходимость, и 

для тех, и для  этих. Да и для нас с тобой» [Сафронова 2004, 237].

Однако несомненно, что, вскрывая процессы, совершающиеся  с 

человеческим  Я в век коммуникационно–информационных технологий,

Пелевин выступает  в защиту самотождественного человека, противостоит

суррогатам, обесценивающим жизнь, порабощающим нацию. И в этом

смысле он возвращается к духовно–нравственной проблематике и 

«учительному» пафосу классической русской литературы.

Итак, исследование проблемы манипуляции сознаем в  романе Пелевина

«Generation ―П‖» приводит нас к следующим выводам. В  образе главного

героя автор  показывает прямую зависимость между  обезличиванием

человека и  его вовлеченностью в область технологий манипуляции

сознанием. Он автор  и он же потребитель собственного творчества, его 

сознание манипулируется теми же технологиями, которые он внедряет в 

жизнь. Манипуляционные  технологии, описанные в романе, «работают» на

вытеснение традиционных ценностей российского человека и замещение их

рядом псевдоидеалов, «форматирующих» сознание на разрушение

самоидентичности (как индивидуальной, так и национальной). Философия

рекламы раскрывает авторскую антропологию, согласно которой в век

телевизионно-манипуляционных  технологий человек из Homo Sapiens

превращается  в Homo Zapiens (Человека Переключаемого). Характеризуя тип 

основной проблемы романа, можно сказать, что Пелевин  совмещает 

постмодернисткую  концепцию анонимности автора с ответственной

позицией автора в классической русской литературе. В этом смысле он не

только описывает  социокультурную проблематику эпохи  конца 90–х гг., но и 

ставит нравственную проблему сохранения личностью собственной 

идентичности  и духовной свободы в условиях тотального воздействия

информационно–коммуникационных  и особенно рекламных технологий на

отдельного человека и общество в целом. 

 

 

Заключение 

Роман В. Пелевина «Generation ―П‖» вызывает нескончаемые споры  в 

силу той ведущей  проблемы, которая волнует современных читателей, –

проблемы воздействия  на сознание людей манипуляционных  технологий,

лишающих человека его индивидуальной свободы. Есть ли будущее у 

поколения, которое  скрывается за загадочной литерой «П», которую каждый

расшифровывает по–своему: поколение «Пепси», поколение PR, поколение

Пелевина, поколение  Попсы, поколение Пса, поколение  Постмодернизма,

поколение Потребителей, поколение Посредников, поколение  Порошка,

поколение Пустоты, поколение Прямых попаданий, поколение Пигмеев,

поколение Паразитов, поколение Пустыни, поколение Пива, поколение 

Перестройки. [Курицын 1996, 45]? Тот факт, что в 2004 г. начались съемки

фильма по роману Пелевина (режиссер В. Гинзбург), говорит  о 

востребованности  произведения в современной культуре, отмеченной

всевозможными кризисами, разрушающими духовную, психологическую  и 

социальную жизнь  человека.

 

Литература 

1. Бодрияр Ж. Интервью Катрин Франблен с Жаком Бодрияром // Искусство. – 1995. - № 1.

2. Бодрияр Ж. Система вещей. – М.: Рудомно, 1995.

3. Генис А. Беседа десятая: поле чудес. Виктор Пелевин //Звезда. - 1997. - № 12.

4. Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. – М.: Изд-во Эксмо, 2003.

5. Корнев С. Столкновение пустот: может ли постмодернизм быть русским и

классическим? Об одной авантюре Виктора Пелевина // Новое литературное

обозрение. - 1997. - № 28.

6. Курицын В. Великие мифы и скромные деконструкции // Октябрь. - 1996. - № 8.

7. Лейдерман Н. Л., Липовецкий М. Н. Виктор Пелевин // Лейдерман Н. Л.,

8. Липовецкий М. Н. Современная русская литература: 1950-1990-е годы: Учеб.

пособие для  студ. высш. учеб. заведений. В 2т. - Т. 2 (1968 -1990). – М.:

«Академия», 2003.:

9. Минкевич А. Поколение Пелевина // http://pelevin.nov.ru/stati/o-mink/1.html

10. Немзер А. Как бы типа по жизни (Рец. на: В.Пелевин. Generation ―П‖) //

11. Замечательное десятилетие русской литературы. – М.: Захаров, 2003.

12. Павлов В. Рецензия на роман В. Пелевина «Generation П‖» // Знамя. - 1999. - № 12.

13. Пелевин В. Generation ―П‖. - М., 2002.

14. Роднянская И. Этот мир придуман не нами // Новый мир. - 1999. - № 8.

15. Ройфе А. Душка Пелевин: (Рец. на роман В. Пелевина «Generation ―П‖») // Книжное обозрение. - 1999. - 13 апреля.

16. Руднев В. «Читал бы сутры, знал бы прикуп» // На посту: Культура /

Искусство. - 1998.-  № 1.