Управленческие реформы Н.С. Хрущева. Их причины, сущность, результаты и уроки

     XX съезд партии съезд стал самым  важным, гигантским шагом на пути  к осознанию невозможности жить  и управлять по старому, главным  делом его жизни, обессмертившим  его имя. В феврале 1956 г. на ХХ съезде ЦК КПСС Хрущев выступил с закрытым докладом «О культе личности и его последствиях.»

     Почему  же именно Хрущев выступил против культа личности? Прежде всего, как человек, досконально знавший жизнь, Хрущев более всех в Президиуме ЦК мог  оценить огромный ущерб, который  нанес культ личности советскому обществу. Кроме того, Хрущев обладал  высокоразвитым чувством совести. Оно  не давало ему возможности умолчать чудовищные преступления Сталина. Хрущев когда-то сам сказал, что разоблачение культа личности было его глубокой внутренней моральной потребностью. Также следует учесть, что Хрущев своими глазами наблюдал историю  страны в 20-х - начале 50-х гг. и видел  ее фальсификацию Сталиным. И, наконец, Хрущев был смелым человеком, что  могут подтвердить люди, знавшие, как он вел себя на фронте.

     Для подготовки ХХ съезда партии были созданы  различные комиссии: комиссия, занимавшаяся реабилитацией необоснованно репрессированных в предыдущие годы; комиссия по расследованию  деятельности Сталина и другие. В  состав комиссии по расследованию деятельности Сталина вошли: секретарь ЦК КПСС академик П.Н. Поспелов, секретарь ЦК КПСС А.Б. Аристов, председатель ВЦСПС Н.М. Шверник, работник Комитета партийного контроля при Центральном Комитете П.Т. Комаров. Возглавил работу комиссии Поспелов.

     Более четырех часов Хрущев производил чтение своего доклада. В зале стояла полная тишина, делегаты слушали затаив дыхание, можно было слышать, как  муха пролетит. В чем же состояла огромная мощь доклада Хрущева «О культе личности и его последствиях», который был частично принят 30 июня 1956 г. ЦК?

     Во-первых, в докладе была нарисована страшная картина массовых репрессий против партийных, советских, хозяйственных  работников, военных, против целых наций  и убедительно доказано, что инициатором, теоретиком и главным практическим организатором произвола и беззакония явился Сталин. Хрущев сделал доклад с большой эмоциональной силой. Крутизна, неожиданность, быстрота поворота в оценках Сталина, ужас нарисованной в докладе картины мук ни в чем не повинных людей произвела на делегатов съезда огромное впечатление.

     Во-вторых, сказав, что в руках Сталина  сосредоточивалась власть, Хрущев косвенно признал: по существу речь шла о единоличной  тиранической диктатуре.

     В-третьих, Хрущев привел убедительные факты, свидетельствующие, что Сталин был творцом культа собственной личности, что он собственной  рукой вписывал в свою биографию  обширные строки прославлявшие его.

     В-четвертых, Хрущев объявил ошибочным физическое уничтожение участников партийных  оппозиций. По существу, Хрущев вплотную подошел к тому, чтобы признать не верным даже исключение из партии бывших ее идейных противников, осудивших свои прежние взгляды.

     В-пятых, Хрущев убедительно раскрыл вину Сталина в тяжелых поражениях советских войск 1941-1942 гг., в разрыве отношений с Югославией, осложнении мировых отношений с рядом других стран, в тяжелом положении сельского хозяйства после войны, в игнорировании коллективности руководства, голом администрировании, насаждении безынициативности, шаблона, страха, бюрократизации аппарата, «шпаргалочных» выступлениях даже на самых небольших совещаниях и заседаниях.

     В-шестых, Хрущев похоронил миф о «великой дружбе» Ленина и Сталина, доведя до сведения делегатов тщательно  скрываемое в течение многих лет  от партии и народа предложение Ленина о смещении Сталина с поста  генсека, а также письмо Ленина Сталину  с требованием, чтобы Сталин принес извинения за оскорбление Крупской, и угрозой, что в противном  случае он порвет со Сталиным отношениями.

     В-седьмых, Хрущев на конкретных фактах показал, как Сталин принижал Ленина, проявлял неуважение к его памяти.

Доклад  Хрущева был гигантским, но лишь первым шагом на сложном пути низвержения  идолов и догм. Время наложило на эти документы свой глубокий отпечаток. С позиции современной посттоталитарной эпохи, с высоты нашего уровня общественных наук ясно видны историческая ограниченность, узость, неполнота, субъективизм многих положений рассматриваемых материалов. И все же в целом доклад Хрущева был разоблачительным. А в январе 1957 г. Хрущев сделал следующий шаг, отвергнув понятия «сталинизм», «сталинист». Он сказал: «Противники коммунизма нарочно изобрели слово «сталинист», и пытаются сделать его ругательным. Для всех нас марксистов-ленинцев, имя Сталина неотделимо от марксизма-ленинизма».

     Подобная  неопределенность Хрущева имела  сложные по своей сути причины: большая  часть советского общества не захотела принимать образ Сталина-тирана, нарушившего ленинские заветы; проблемы и трудности в коммунистическом движении, в социалистических странах, возникшие после ХХ съезда партии (особенно вспыхнувшее восстание  в Венгрии в октябре - ноябре 1956 г.); необходимость для Хрущева оглядываться на влиятельные силы сталинистов в ЦК и его Президиуме; то, что сам Хрущев освобождался от тенет сталинизма долго, мучительно и трудно (но так и не освободился полностью).

     Современные критики обвиняют Хрущева в том, что его речь на ХХ съезде была лишь важным инструментом в борьбе за личную власть. Существует точка зрения, согласно которой у Хрущева не было никакого права возлагать всю ответственность  за репрессии на Сталина, в то время  как он сам приложил к ним руку. Значит, если Хрущев и не упомянул о  своей роли в терроре, то он и не обвинил никого из своих коллег по Президиуму. Это нельзя объяснить  лишь страхом перед ответственностью. Хрущев, сделав достоянием гласности  конкретные факты и цифры репрессий, не объяснил их подлинные причины, не сказал, кто же должен нести за них  ответственность. Ограничившись в  закрытом докладе на ХХ съезде лишь фокусировкой внимания на собственно репрессиях, связывая их не только с уже расстрелянным Берия, но, прежде всего со Сталиным, Хрущев взял на себя огромную ответственность за дискредитацию партии, расколол международное коммунистическое движение, заронил семена того, что вскоре взошло как диссидентство и антисоветизм.

     30 июня 1956 г. было принято (на основе доклада Н.С. Хрущева на ХХ съезде) постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий.» Оно закрепило официально выработанные установки и оценки относительно «культа личности.» Однако характер «культа личности» как системы отношений, его деформирующее влияние на коллективистские общественные отношения явно недооценивались, а то и прямо отрицались. Это способствовало наследованию элементов стиля и характера политического руководства, свойственного «культовым» временам. Поэтому и после 1956 г. методы партийного и государственного руководства по своему существу изменились недостаточно.

     Выдающуюся  роль в разгроме сталинистов сыграл маршал Г.К. Жуков. Как рассказывали тогда, во время заседания Президиума ЦК КПСС Жуков бросил историческую фразу в лицо этим людям: «Армия против этого решения, и ни один танк не сдвинется без моего приказа.» Эта фраза в конечном счете стоила ему политической карьеры.

     Вскоре  после июньского Пленума Хрущев добился освобождения Г.К.

Жукова  с поста члена Президиума ЦК КПСС и министра обороны СССР.

Сделано это было в традиционном для того времени духе - в момент, когда  маршал находился в зарубежной командировке. Ему не было представлено минимальной  возможности объясниться, точно  так же, как не было дано необходимого разъяснения партии и народу о  причинах изгнания с политической арены  самого выдающегося полководца Великой  Отечественной войны. И причина  изгнания опять-таки была традиционна - страх перед сильным человеком. Кроме того, немалую роль в этом сыграла и известная слабость Хрущева как руководителя. Была замечена еще в период его работы в Киеве, а затем в Москве неспособность разбираться в кадрах. Он всегда был склонен скорее полагаться на льстецов, чем на подлинных сторонников его реформаторских преобразований. Поэтому он окружал себя такими людьми, как, например, Н. Подгорный, которые в рот ему глядели и готовы были взяться за любое его поручение. Поэтому же ему мало импонировали самостоятельные, крупные личности, независимые характеры. Хрущев был слишком уверен в себе, чтобы искать опору в других.

И это  стало одной из причин его падения.

     2. Аграрные преобразования

     К началу 50-х годов в наиболее сложном  положении оказалось сельское хозяйство  страны. Заявление Г.М. Маленкова на XIX съезде КПСС (1952 г.) «об окончательном и бесповоротном решении зерновой проблемы» было откровенной фальсификацией. Сам Хрущёв писал впоследствии в своих «Воспоминаниях» (М., 1997, с. 336): «В 1954 году мы были ещё нищие, жрать было нечего, в ряде мест голодали». Во всех республиках ощущалась острая нехватка зерна, мяса, сахара. Реальный сбор урожая в 1949-1952 гг. был не намного выше дореволюционного, так же как и средняя урожайность. В то же время численность населения страны выросла почти на сорок миллионов человек. В 1952 г. страна собрала не 8 млрд. пудов, как это было официально заявлено, а всего 5,6 млрд. пудов зерна. Колхозы и совхозы сдали даже часть семенного фонда. Но зерна не хватало даже для текущих потребностей, приходилось использовать государственные резервы. Поголовье скота и производство мяса было ниже, чем в 1916 г. или доколхозном 1928 г. Российская деревня жила фактически на грани голода. Незначительные капитальные вложения первых послевоенных лет были направлены в наиболее пострадавшие от войны западные области и республики страны и мало коснулись российского Нечерноземья, районов Сибири и Дальнего Востока. Колхозы Российской Федерации, Украины, Белоруссии, являясь основными поставщиками сельхозпродуктов страны, были вынуждены отдавать почти все производимое ими в «закрома Родины».

Деревня с 20-х годов развивалась как  сырьевой придаток города. Обмен продукцией между ними не был эквивалентным. Не до конца оправившаяся от военных  разрушений, деревня давала обществу больше, чем получала. Заготовительные  цены во много раз были ниже рыночных цен. В 1953 г., как и четверть века назад, государство платило колхозам около 80 копеек за центнер зерна. Затраты же на его производство составляли шесть рублей. Цены на картофель не возмещали даже расходов по его доставке на заготовительные пункты.

     Налоги, платежи, производственные расходы, отчисления в неделимый фонд поглощали 68% денежных доходов колхозов России (против 51% в 1940 г.). Дорого обходились колхозам услуги МТС - в 1/5 урожая зерновых. В результате колхозы России за редким исключением были убыточными. Убытки погашались за счет государственных кредитов, которые чаще всего просто списывались.

     Вследствие  подобной политики сельское хозяйство  фактически было отсталым, крестьянский труд - тяжел и непривлекателен. Сами крестьяне утрачивали интерес к  земле, стремились уехать в город. Каждый год деревня теряла около двух миллионов человек.

     Н.С. Хрущев первым среди руководителей страны сказал правду о тяжелом положении российской деревни. Но его первые попытки еще при жизни Сталина несколько сгладить антикрестьянскую направленность аграрной политики успехом не увенчались.

     И лишь в сентябре 1953 г. на Пленуме ЦК КПСС была предпринята попытка перехода от административных к экономическим методам хозяйствования на селе: если стране необходимо продовольствие, то крестьянам надо платить. Комплекс намеченных мер был нацелен на решение двух взаимосвязанных задач: расширение самостоятельности колхозов и совхозов и усиление их экономической заинтересованности. Даже их частичное осуществление обеспечило в 50-е годы самый высокий за все время после коллективизации рост сельскохозяйственного производства. К 1958 г. валовая продукция выросла более чем на треть. Сельское хозяйство впервые стало рентабельным.

     Февральско-мартовский пленум (1954 г.), определил курс на освоение целинных земель. В Российской Федерации новые земли осваивались на Урале, в Алтайском и Красноярском краях, Омской, Новосибирской, Саратовской и Сталинградской областях, на Северном Кавказе. Освоение новых земель позволило создать крупную базу производства сильных и твердых сортов пшеницы, крайне необходимых в хлебопечении. Официально вторым хлебом в СССР кукуруза стала в сентябре 1956 года. Кукуруза действительно в те годы была повсюду: на почтовых марках, страницах газет, журналов и даже киноэкранах.

     Будучи  с визитом в США в 1957 г. Хрущёв побывал на полях у американского фермера, выращивающего гибридную кукурузу. Хрущёв был буквально ослеплён ею. Он пришёл к выводу, что поднять «мясную целину» можно лишь решив проблему кормопроизводства, а та в свою очередь опирается в структуру посевных площадей.

     Несмотря  на всю непоследовательность, новый  курс в деревне дал практические результаты. Однако реформы 50 - начала 60-х встряхнули деревню. Главный  итог был неутешителен: кризис сельского  хозяйства углубился (появление  совхозов, ликвидация МТС), обострилась  продовольственная проблема в стране. Впервые за всю историю СССР в 1963 г. были произведены закупки зерна за рубежом. 

     3. Промышленная политика  Хрущева

     В этой области Хрущев также предпринял ряд прогрессивных шагов. Благодаря  ему произошла всеобщая «экономизация» страны в том смысле, что повсюду на предприятиях развернулась экономическая учеба и страна была втянута (особенно в начале 60-х годов) в водоворот экономических экспериментов. Хрущев пресек демагогию последних лет сталинского периода, когда все советское объявлялось лучшим, передовым, когда была запрещена какая бы то ни было пропаганда достижений науки и техники на Западе. Было принято специальное решение о всемерном использовании не только отечественного, но и западного передового опыта. В июле 1955 г. Состоялся специальный пленум ЦК КПСС, посвященный техническому прогрессу. Была осуждена нелепая теория о том, что преимуществом социализма является отсутствие морального износа техники, что при социализме техника должна работать до полного физического износа.