Судебная реформа Екатерины II

      В 1764 г. было отменено гетманство на Украине. Автономия Украины была ликвидирована. Вся страна, считала Екатерина II, должна управляться по единым принципам.

      В 1765 г. в стране приступили к межеванию земель, которое было призвано упорядочить землевладение и остановить земельные споры.

      В 1773 г. был введен принцип веротерпимости.

      Но  самым крупным мероприятием Екатерины  II был созыв Комиссии для сочинения проекта нового Уложения в 1767 году. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

      II. Недостатки дореформенного суда

      В эпоху Екатерины II с наибольшей полнотой выявились абсолютистские тенденции, направленные на устранение локальных различий в управлении, в социальной сфере.

      Уже вскоре после своего вступления на престол, Екатерина II нашла, что одним из существенных недостатков русской жизни является устарелость законодательства, которое в государственном строе Российской империи исследуемого периода создавалось под влиянием буржуазных отношений, утверждения капиталистического уклада в экономике страны при одновременном расширении и углублении феодально-крепостнических отношений, наметившегося в конце столетия кризиса феодально-крепостнического строя, возрастания классовой борьбы, вылившейся в крестьянскую войну под руководством Е.И.Пугачева.

      Осознавая несовершенство существующего законодательства и полное отсутствие правопорядка в  стране, императрица считала, что  многие из прежних указов становились  непригодными к исполнению, т. к. авторы их руководствовались устаревшими соображениями, непонятными современникам.

      Действительно, трудно представить себе что-то более  хаотичное, чем русское законодательство, действовавшее в начале царствования Екатерины II. Здесь мы видим и сборник законов – Соборное Уложение, изданный еще при царе Алексее Михайловиче в 1649 г., и многие статьи, изданные в дополнение  к Уложению, и разные Петровские регламенты, и указы, которые изменяли их, и, наконец, разнообразные указы Сената и Верховного Тайного Совета, которые отменяли петровские указы. Следует отметить и тот факт, что все эти указы даже внешним образом не были собраны и были мало известны правительственным органам, кроме немногих старых подьячих, которые из всей монополии знания законов извлекали всяческие для себя выгоды.

      К тому же со временем многие статьи Соборного  Уложения устарели, многого в Уложении совсем не было предусмотрено. Особо это касалось судебной системы.

      Для суда была характерна множественность  судебных органов, сложность и запутанность процессуальных требований, невозможность порой определить круг дел, который должен подлежать рассмотрению того или иного судебного органа. Дела бесконечно перекочевывали из одного суда в другой, зачастую возвращались в первую инстанцию, откуда вновь начинали долгий путь верх, на что нередко уходили десятилетия. Другой порок дореформенного суда – взяточничество. Это, наряду с произволом и невежеством чиновников, типичное для всех звеньев государственного аппарата явление здесь приобрело настолько чудовищный, всепоглощающий размах, что его вынуждены были признать даже самые яркие защитники самодержавно-крепостнических порядков. Подавляющее большинство судебных чиновников рассматривали свою должность как средство наживы и самим бесцеремонным образом требовали взятки со всех обращавшихся в суд. Попытки правительства бороться со взяточничеством не давали никаких результатов. Крайне низкая общая грамотность судей, не говоря уже о грамотности юридической, обусловила фактическое сосредоточение всего дела правосудия в руках канцелярских чиновников и секретарей. В дореформенном суде господствовала инквизиционная (розыскная) форма судопроизводства. Процесс проходил в глубокой тайне. Принцип письменности предполагал, что суд решает дело не на основе живого, непосредственного восприятия доказательств, личного ознакомления со всеми материалами дела, непосредственного устного допроса обвиняемого, свидетелей, а опираясь на письменные материалы, полученные во время следствия. Да и доказательства оценивались по формальной системе. Их сила заранее определялась законом, который твердо устанавливал, что может, а что не может быть доказательством. Закон же устанавливал и степень достоверности допускаемых доказательств, деля их на несовершенные и совершенные, т. е. такие, которые давали основание для окончательного приговора и не могли быть опровергнуты подсудимым. Но и среди них особо выделялось признание, для получения его широко применялись пытка.

      Такое состояние законодательства озабочивало  и предшественников Екатерины II, которые не раз делали попытки привести в систему и порядок русские законы, но все их попытки остались без результатов или имели очень слабый успех. Деятельность Елизаветинской комиссии по составлению свода законов не была безрезультатной. Она составила три главы предполагавшегося кодекса: 1) о суде, 2) о розыскных делах и «как за словесные преступления казнить» и 3) о состоянии подданных, то есть о юридическом положении отдельных сословий и разрядов населения, об их правах и обязанностях. Но дело этой комиссии не было окончено; она не составила нового кодекса, а оставила после себя исторический памятник кодификационных попыток.

      Екатерине II оставалось воспользоваться трудами своих предшественников, но она предпочла идти не проторенной дорогой, а самостоятельным путем. Императрица задумала составить кодекс новых законов. К тому же этого настоятельно требовала и сама жизнь. Такое решение соответствовало взглядам императрицы, последовательницы французской просветительной литературы, которая хотела дать идеальные законы, основанные на разуме и любви к человечеству, а их она совсем не видела в старых русских законах, которые ей представлялись варварскими. Смотря гуманным взглядом на преступление и наказание, Екатерина II не соглашалась со строгими нормами Елизаветинской комиссии.

      Она считала, что законы должны быть согласованы с потребностями страны, с понятиями и обычаями народа.  
 
 
 
 
 

      III. «Наказ» Комиссии о сочинении проекта нового Уложения».- первый плод судебной реформы Екатерины II

      Екатерина II также не собиралась отказаться от роли просвещенной законодательницы. Она взяла на себя выработку общих принципов законодательства и приступила к делу в 1765 году. Для этого она обратилась к изучению западноевропейской литературы того времени, а в частности к знакомому ей уже «Духу законов» Ш.Л.Монтескье. Кроме «Духа законов», Екатерина II много заимствовала еще из сочинения итальянского юриста Ч.Беккариа «О преступлении и наказании». Затем она пользовалась сочинением Гельвеция «О разуме, о человеке», трудами немецких ученых Бильфельда и Юста, а также французской энциклопедией и др.

      Основной  текст «Наказа» содержал 20 глав, «поделенных  на 546 статей, из которых 245 были заимствованы из произведения Ш.П.Монтескье «О духе законов»⁴ и 106 из книги ученого итальянского криминалиста Ч. Беккариа «О преступлениях и наказаниях». (В пятом томе сочинений В.О.Ключевского приводятся несколько иные сведения о количестве статей в «Наказе»: «Наказ» составился из 20 глав, к которым потом прибавлены были еще две; главы разделены на статьи, краткие положения, которыми пишутся уставы. Всех статей в печатном «Наказе» 655; из них 294 заимствованы у Ш.Л.Монтескье»⁵).

      Самая обширная X глава «Наказа» «Об обряде криминального суда» почти вся (104 статьи из 108) взята из трактата Ч. Беккариа, направленного против средневекового уголовного процесса с его пытками и подобными судебными доказательствами, проводившим новый взгляд на вменяемость преступлений и целесообразность наказаний.

      Таким образом, «Наказ» являлся продуктом  творческого переосмысления идей Монтескье, бравшего за образец английский парламентаризм, и был приспособлен к русской действительности.

      И так, первая задача была решена, общие  принципы были найдены Екатериной II, но тут ее постигло первое разочарование.

      В духе этого «Наказа» проходило и  его обсуждение. «Наказ» много пострадал от цензуры, или критики, какой он подвергся до выхода в свет.

      Еще в период работы над ним Екатерина  показывала проект своим сподвижникам, желая знать их мнение и под  влияниям их замечаний сожгла добрую половину написанного. «В общем можно сказать, - пишет М.Любавский – что едва ли четверть всего, написанного Екатериной II попало печать»⁶

      На  деле оказалось, что далеко не все  принципы рационального законодательства можно поставить в руководство  при составлении кодекса новых  законов. Но все-таки в печатном «Наказе» установить мы встречаем целый ряд ультралиберальных положений.

      «Наказ» охватывал, фактически, все стороны  российской жизни. В 20 главах «Наказ»  говорит о самодержавной власти в России, о подчиненных органах  управления, о хранилище законов (Сенате), о состоянии всех в государстве живущих (равенстве и свободе граждан, о законах вообще, о законах подробно, именно о согласовании наказаний с преступлениями, о наказаниях, особенно об их умеренности, о производстве суда вообще, об обряде криминального суда (уголовное право и судопроизводство), о крепостном состоянии, о размножении народа в государстве), о рукоделии (ремеслах) и торговле, о воспитании, о дворянстве, о среднем роде людей, о составлении (кодификации) и слоге законов и др.

      Но  с наибольшей наглядностью новые  веяния проявились в правовой сфере:

      - в кодификации законодательства, которая из технического метода упорядочения права в век Просвещения превратилась в своеобразную форму регулирования социальных отношений;

      - в оформлении позитивного государственного права как суммы определенных юридических положений о полномочиях верховной власти и компетенции высших органов управления;

      в отделении суда от администрации  и более четком устройстве судебных органов;

      в законодательном закреплении прав и привилегий сословий и общесословных организаций.

      В соответствии с идеологией просвещенного  абсолютизма в «Наказе» провозглашалась  необходимость подчинения всех одинаковым законам, но законы должны быть гуманными

      Главный вывод «Наказа» заключался в том, что законы должны соответствовать естественному положению народа, для которого они написаны, Россия должна управляться только самодержавным государем

      Придавая  огромную роль законодательству, (по подсчетам  историков, императрица за годы своего царствования издавала по 12 законов в месяц) она писала, что законы создаются «для воспитания граждан»⁷, что «каждое государственное место имеет свои законы и пределы»⁸..

      Говоря  о суде, в «Наказе» большое место  отводилось вопросам о согласовании наказаний с преступлениями, о наказаниях, особенно об их умеренности. Принцип определения наказания сформулирован у Екатерины II по лучшим прогрессивным образцам того времени. Императрица полагала: «Гораздо лучше предупреждать преступления, нежели наказывать». «Наказ» учил, что удерживать от преступления должен природный стыд, а не бич власти и что если не стыдятся наказаний и только жестокими карами удерживаются от пороков, то виновато этом жестокое управление, ожесточившее людей, приучившее их к насилию. «Лучше оправдать десять виновных, нежели обвинить одного невинного»⁹. Это мудрое изречении Екатерины II известно всем.

      «Наказ» протестовал против норм Уложения 1649 г., предусматривавшего одинаковое наказание  за умысел и действие: «Слова не вменяются  никогда во преступление, разве оные приуготовляют или последуют действию беззаконному»¹⁰. Известно, с какой бессмысленной жестокостью и произволом велись дела об оскорблении величества: неосторожное, двусмысленное или глупое слово о власти вызывало донос и вело к пытке и казни.

      Запрещались пытки в качестве способа судебного  доказательства, содержание под стражей  подозреваемого, вина которого не доказана.

      Частое  употребление казней никогда не исправляло людей. Пытку, к которой так охотно прибегал русский суд, «Наказ» резко  осуждает, как установление, противное здравому рассудку и чувству человечества; он же признает требование благоразумия меры несправедливой, но обычной в русской судебной практике.

      ХХ  глава излагает разные статьи, требующие  изъяснения, именно говорит о суде за оскорбление ее величества, о чрезвычайных судах, об обряде криминального суда (уголовное право и судопроизводство), о веротерпимости, о признаках падения и разрушения государства. В двух дополнительных главах идет речь о благочинии, или полиции, о государственной экономии. Одна из статей «Наказа» провозглашала Россию европейской державой. Таким образом, Екатерина зажигала веру в русский народ как в народ европейский, в его способность воспринимать европейские начала, хотя на первых порах они могут быть и не всегда удобными.