Смутное время

         Таковой нашелся скоро в лице  явившегося в Стародубе второго  Лжедмитрия. Он был, конечно, уже  сознательным и очевидным обманщиком, но проверкой его личности  и его легальных прав мало  кто интересовался; он был только  знаменем, под которое снова спешили  собраться все недовольные московским  правительством и своим положением  и все, кто стремился устроить  свою карьеру или приобрести "беструдное богатство". Под знаменами самозванца собрались не только представители угнетенных народных низов, но также часть служилых людей, казаки и, наконец, большие отряды польских и литовских авантюристов, стремившихся за счет неразумных и метущихся в междоусобии "русаков". Марина Мнишек, бывшая 8 дней царицею Московскою и спасшаяся во время переворота 17 мая, согласилась стать женою нового Лжедмитрия II.

         Собрав большое и довольно пестрое войско, Лжедмитрий II  подступил к Москве и расположился станом в подмосковном селе Тушино (отсюда его прозвище: "Тушинский вор"). Здесь были свои бояре и воеводы, свои приказы и даже свой патриарх; таковым стал (как говорят современники – по принуждению) митрополит Ростовский Филарет – бывший боярин Федор Никитич Романов. В тушинский лагерь пришло из Москвы немало князей и бояр, хотя они знали, конечно, что они идут служить явному обманщику и самозванцу.

  Одной из  светлых страниц  этого времени  была знаменитая успешная защита  Троице-Сергиева, осажденного поляками, литовцами и русскими ворами (с  сентября 1608г.до января1610г).

   Не будучи  в состоянии одолеть тушинцев, царь Василий вынужден был обратиться за помощью к шведам, которые согласились послать ему вспомогательный отряд войска. Во главе московского войска встал в это время молодой талантливый племянник царя Василия – князь Михаил Скопин-Шуйский. С помощью шведов  и ополчений северных городов, которые поднялись против власти тушинского правительства, Скопин-Шуйский очистил от тушинцев север России и двинулся к Москве.

  Однако вмешательство  шведов в русские дела вызвало  вмешательство короля польского  Сигизмунда, который поставил Шуйскому  в вину союз со Швецией и  решил использовать московскую  Смуту в интересах Польши. В  сентябре 1609г. он перешел с  большим войском и осадил сильную  русскую крепость Смоленск. В  своих обращениях к русскому  населению король возвещал, что  он пришел не для того, чтобы  проливать русскую кровь, но  для  того , чтобы прекратить смуты, междоусобия и кровопролитие в несчастном Московском государстве. Но смоляне во главе со своим воеводой Шеиным не поверили королевским словам и в течение 21 месяца оказывали королю упорное героическое сопротивление.

  Приближение  Скопина Шуйского и ссоры с  поляками заставили «Тушинского  вора» осенью  1609г. оставить  Тушин и бежать в Калугу. Тогда  русские тушинцы, оставшиеся без своего царя, послали послов под Смоленск к польскому королю Сигизмунду и заключили с ним в феврале 1610г. договор о принятии на царство его сына, королевича Владислава.

         В марте 1610 г. тушинский лагерь  был покинут всеми его обитателями,  которые разошлись в разные  стороны, и Скопин-Шуйский торжественно  вступил в освобожденную Москву. Москва радостно приветствовала  молодого воеводу и ожидала  от него новых подвигов и  успехов в борьбе против неприятелей,  но в апреле Скопин внезапно  заболел и умер (по слухам от  отравы).

         Между тем от западной границы  к Москве двигалось польское  войско под командой гетмана  Жолкевского; он встретил и разбил московское войско, бывшее под командой царского брата, князя Дмитрия Шуйского, и приблизился к самой Москве. С другой стороны к Москве подходили с Калуги «Тушинский вор». Город был в тревоге и в смятении, царь Василий потерял всякое доверие и авторитет, 17 июля 1610г. он был свергнут с престола, а 19-го насильственно пострижен в монахи.      

3. «Семибоярщина». Поляки  в Москве.  

       В России начался период междуцарствия  – правление «Семибоярщины». Москва  очутилась без правительства,  как раз тогда, когда оно  ей было нужно больше всего:  с двух сторон наступали враги.  Все осознавали это, но не  знали, на ком остановиться. 17 июля на Красной площади собралась  толпа – решали, кого избрать  царем. В обсуждении этого вопроса  принимали участие бояре, дворяне,  духовенство. Рязанцы по указанию  своего думного дворянина Прокопия Ляпунова называли князя В.В. Голицына. Мстиславский и Салтыков настаивали на избрании польского королевича Владислава. Небольшая группа ратовала на шведского королевича. Святейший Гермоген всячески предостерегал народ от избрания иноземца. Он предложил посадить на трон юного Михаила Федоровича Романова. Почему именно его? Думается, что патриарх в первую очередь надеялся не столько на Михаила, сколько на его отца – ростовского митрополита Филарета, гонимого при Годунове и Лжедмитриях. Романовы принадлежали к старинному боярскому роду. Они были чуть ли не единственными в то время, кто не скомпрометировал себя во времена Смуты связями с иноземцами. Кроме того, Михаил был связан дальним родством с Рюриковичами. Патриарх не сомневался, что народ, столько раз неудачно выбиравший правителей, примет Михаила как истинного, наследственного царя.  Но все знатные бояре поддерживали идею избрания на российский престол польского королевича. Патриарх вынужден был уступить, но при одном условии, что королевич примет православную веру.   

27 августа Москва  присягнула Владиславу. На другой  день акция происходила в Успенском  соборе Кремля в присутствии  патриарха. Сюда пришли русские  тушинцы, прибывшие под Москву с Жолкевским, М.Салтыков, князь Мосальский и другие. После долгих переговоров обеими сторонами был принят прежний договор с некоторыми изменениями:

Владислав должен был принять православие.

Был вычеркнут пункт о свободе выезда за границу на обучение.

Так же вычеркнута статья о повышении мелких чиновников.

В этих изменениях было видно влияние духовенства  и боярства. Как выяснилось позже, не напрасна была тревога патриарха. Посадив Владислава на московский престол, бояре отдали Россию во власть поляков, а те бесцеремонно стали распоряжаться  царской казной, грабить и глумиться  над православными реликвиями.

Договор об избрании Владислава был отправлен к Сигизмунду с великим посольством, состоявшим почти из 1000 лиц: в него входили  представители почти всех сословий. Вполне возможно, что в посольство вошла большая часть членов «совета  всей земли», избравшего Владислава. Во главе посольства стоял митрополит Филарет и князь В.П. Голицын. Посольство было неудачным: Сигизмунд сам хотел  сесть на московский престол. Когда  Жолкевский понял, что намерение Сигизмунда непоколебимо, он оставил Москву, понимая, что русские не примирятся с этим. Сигизмунд медлил, старался запугать послов, но они не изменяли текста договора. Тогда он попробовал подкупить некоторых членов посольства, и это ему удалось: они уехали, чтобы подготовить почву для избрания Сигизмунда, но оставшиеся были непоколебимы. В то же время в Москве «седьмочисленные бояре» потеряли всякое значение, так как власть перешла в руки поляков и новообразовавшегося правительственного кружка, члены которого были сторонниками Сигизмунда. Этот кружок состоял из Ивана Михайловича Салтыкова, князя Ю.Д. Хворостинина, Н.Д. Вельяминова, М.А. Молчанова, Грамотина, Федьки Андронова и многих других. Таким образом, первая попытка московских людей восстановить власть закончилась неудачей: вместо равноправной унии с Польшей Русь рисковала попасть в полное подчинение к ней. Эта попытка навсегда положила конец политическому значению бояр и боярской думы.

Польская оккупация  Москвы затягивалась, Владислав не принимал православия и не ехал в Россию, правление поляков и  польских клевретов в Москве возбуждало все большее неудовольствие, но его терпели как меньшее зло, ибо присутствие польского гарнизона в столице делало ее недоступной для Тушинского (теперь Калужского) вора. Но в декабре 1610 г. Вор был убит в Калуге, и это событие послужило поворотным пунктом в истории Смуты. Теперь у служилых людей, и у "земских" людей вообще, у всех тех у которых жило национальное сознание и религиозное чувство, оставался один  враг, тот, который занимал русскую столицу иноземными войсками и угрожал национальному русскому государству и православной русской вере. В самой Москве патриоты в подметных письмах раскрывали народу истину.

 Все взоры  обратились на патриарха Гермогена: он понял свою задачу, но не сразу смог взяться за ее исполнение. Святейший Гермоген понимал, чем может обернуться для России правление поляков. Это полная потеря государственной независимости и уничтожение Русского государства, созданного мечом, трудом и кровью предков. После штурма Смоленска произошло первое серьезное столкновение Гермогена с Салтыковым, который пытался склонить патриарха на сторону Сигизмунда; но Гермоген еще не решался призвать народ на открытую борьбу с поляками. Смерть Вора и распад посольства (Сигизмунд прекратил бесконечные переговоры под Смоленском с русскими послами и велел увезти митрополита Филарета и князя Голицына в Польшу как пленников) заставили его «повелевати на кровь дерзнути» - и во второй половине декабря он начал рассылать по городам грамоты. Это не осталось незамеченным, и Гермоген поплатился заточением: поляки бросили его в подземелье, лишили патриаршего сана, держали впроголодь. 

     3.1  Первое земское ополчение.  

     Голос патриарха Гермогена был скоро услышан. Уже в самом начале 1611 г. начинается широкое патриотическое движение в стране. Города переписываются между собою, чтоб всем прийти в соединение, собирать ратных людей и идти на выручку к Москве. "Главный двигатель восстания... был патриарх, по мановению которого, во имя веры, вставала и собиралась Земля".

Весною 1611 г. к  Москве подступило земское ополчение  и начало его осаду. В это время  король Сигизмунд прекратил бесконечные  переговоры под Смоленском с русскими послами и велел увезти митрополита  Филарета и князя Голицына в Польшу как пленников. В июне 1611 г. поляки, наконец, взяли Смоленск, в котором  из 80.000 жителей, бывших там в начале осады, оставалось в живых едва 8.000 человек.

Значительная  часть Москвы в марте 1611 г. подверглась  разгрому и сожжению со стороны польского  гарнизона, желавшего предупредить восстание, причем было избито несколько  тысяч жителей. Пришедшее под  Москву земское ополчение состояло из двух различных элементов: это  были, во-первых, дворяне и дети боярские, во главе которых стоял знаменитый в то вовремя рязанский воевода Прокопий Ляпунов, а во-вторых, казаки, во главе которых стояли бывшие тушинские бояре, князь Дм. Трубецкой и казачий атаман Иван Заруцкий. После многих разногласий и раздоров, воеводы и ополчения договорились между собою и 30-го июня 1611 г. составили общий приговор о составе и работе нового земского правительства - из Трубецкого, Заруцкого и Ляпунова, которых "выбрали всею землею" для управления "земскими и ратными делами".

Поляки после  битвы с жителями Москвы и подошедшими  земскими дружинами заперлись в  Кремле и Китай-городе. Положение  польского отряда (около 3000 человек) было опасное, тем более что и  припасов было мало. Сигизмунд не мог  помочь, так как сам не мог покончить  со Смоленском (он был взят только в  июне 1611 г.) Земские и казацкие обложили Кремль, однако между ними сразу  же возникли разногласия. Тем не менее, ополчение объявило себя советом  всей земли и стало править  государством, так как другого  правительства не было.

Вследствие усилившейся  розни между земцами и казачеством  решено было  в июне 1611 г. составить  общее постановление. «Приговор» представителей казачества и служилых людей, составлявших ядро земского войска, был очень  обширен: он должен был устраивать не только войско, но и государство. Высшая власть должна принадлежать всему войску, которое называло себя «всей землей». Воеводы только исполнительные органы этого  совета, сохраняющего право  их смещения, если они будут  плохо  вести дела. Суд принадлежит воеводам, но казнить они могут только с  одобрения совета всей земли, иначе  им грозит смерть. Очень точно и  подробно урегулированы поместные  дела. Все пожалования Вора и Сигизмунда объявлены не имеющими значения. Казаки старые могут получать поместья, и  становиться, таким образом, в ряды служилых людей. Далее идут постановления  о возвращении беглых холопов, которые  называли себя казаками (новые казаки), прежним их господам; в значительной мере стеснялось своеволие казаков. Наконец было учреждено приказное  управление по московскому образцу.

Из этого документа  ясно, что собравшаяся под Москву рать считала себя представительством всей земли и что на совете главная  роль принадлежала земским служилым людям, а не казакам. Этот приговор характерен еще и тем, что свидетельствует  о значении, которое понемногу  приобрел служилый класс. Но преобладание служилых людей было непродолжительно; казаки не могли быть солидарны с  ними. Дело кончилось тем, что казаки, подозревая Ляпунова во враждебных умыслах, вызвали его в свой круг для  объяснения и здесь зарубили его. Оставшись без вождя и напуганные казацким самосудом, дворяне и дети боярские в большинстве разъехались из-под Москвы по домам. Казаки оставались в лагере под Москвой, но они были недостаточно сильны, чтобы справиться с польским гарнизоном. Надежды русских на ополчение не оправдались: Москва осталась в руках поляков, Смоленск был взят Сигизмундом, Новгород – шведами, вокруг Москвы расположились казаки, которые бесчинствовали, грабили народ и готовили новую смуту, провозгласив сына Марины, жившей в связи с Заруцким, русским царем.