Русская православная церковь в период Татаро-монгольского нашествия

       Церкви и монастыри часто получали право сбора пошлин в свою пользу. Например, Ипатьевский монастырь в Костроме собирал пошлину за переезд через реку Кострому.

        Материальное могущество церкви значительно выросло на протяжении XIV—XV вв. и усилило ее влияние во всех сферах общественной жизни.

       Церковь вела миссионерскую деятельность с целью христианизации русского и нерусского населения на окраинах. Так, во второй половине XIV в. в пермскую землю отправился известный миссионер Стефан Храп, который разрушал и сжигал там языческих идолов, крестил местных жителей и основал пермскую епархию. Христианизация встречала нередко упорное сопротивление нерусского населения.

      Церковь стремилась к обращению в христианство народов Поволжья. Этим занималась, в частности, сарайская епархия. В мордовской земле в начале XV в. уже существовала православная церковь св. Николы. Большое значение придавалось крещению татарской знати, переходившей на службу к русским князьям. В 1393 г. трех знатных татар крестил на Москве-реке сам митрополит Киприан. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Ереси 

       Поскольку господствующая церковная идеология санкционировала и освящала феодальный строй, естественно, что «все выраженные в общей форме нападки на феодализм и прежде всего нападки на церковь... должны были по преимуществу представлять из себя одновременно и богословские ереси» и что для самой возможности таких нападок на существующие общественные порядки «нужно было сорвать с них ореол святости»

       В начале XIV в. в Новгороде возникла ересь, которая порицала монашество, называя его «бесовским учением», выступала против некоторых ортодоксальных догматов. Ересь была осуждена на церковном соборе 1311 г.

       В одном из источников упоминается,  что при Иване Калите прекратились  «безбожные ереси». Но это утверждение  выдавало желаемое за действительное. Выступления против церкви не прекращались на всем протяжении XIV в. В середине столетия возник богословский спор между тверским епископом Федором и новгородским архиепископом Василием Каликой на тему о том, существует ли где-нибудь на земле рай. Федор считал, что рая на земле нет, что он погиб вследствие грехопадения Адама и Евы и существует лишь «мыслен». Напротив, Василий Калика доказывал, что рай на земле есть и что его даже видели новгородцы, доходившие до «края земли». Заметим, что и Колумб полтораста лет спустя писал о том, что рая он не видел лишь потому, что не пробирался в отдаленные от морей земли, где якобы он находится. В средние века упорно верили в реальное существование рая. Отвлеченный на первый взгляд религиозно-богословский спор был, однако, в условиях того времени проявлением религиозно-критической мысли. В противовес ортодоксальному пониманию рая как конкретной реальности тверской епископ представлял рай как духовное состояние самого человека. Более того, он указывал на расхождения в священном писании по вопросу о рае, и это было уже зародышем рационалистической критики церковных воззрений. Примечательно, что московские политики поддерживали тверского епископа, видя в его выступлении средство углубить противоречия между Новгородом и Тверью, а может быть, и ослабить позиции церкви, бывшей не только союзником, но и соперником.

       Наиболее крупной была ересь так называемых стригольников, возникшая в Новгороде в середине XIV в. Стригольники выступали с критикой официальной церкви в отношении как ее догматов, так и внутренней организации. Они обличали нравы духовенства, стяжательство и мздоимство церковных верхов, отрицали вообще священническую иерархию. К основам веры стригольники, в противоположность ортодоксальным представлениям об абсолютной непогрешимости текстов священного писания, требовали критического подхода. Стригольники отвергали таинство причащения как действие, необъяснимое разумом и к тому же совершаемое такими безнравственными людьми, как священники; они не признавали церковной исповеди, ибо отказывались видеть в священниках особых, людей, наделенных «божественной благодатью». Кроме того, стригольники отрицали таинства и обряды, связанные со смертью.

      Псковские стригольники первой половины XV в. обрушивались не только на духовенство, но и на монашество, а наиболее радикальная их группа отрицала важнейший религиозный догмат о воскресении мертвых и, следовательно, существование загробной жизни. Ересь стригольников нашла сравнительно широкий отклик в различных слоях новгородского и псковского населения и, несмотря на жестокие преследования, держалась довольно длительное время. Будучи в основном выражением антифеодальных настроений горожан, ересь стригольников вместе с тем проникала и в другие социальные слои. Ее сторонники имелись даже среди части духовенства и монашества, недовольной церковными порядками, в частности среди монахов псковского Святогорского монастыря.

       Церковь принимала самые крутые меры для подавления еретических выступлений. В 1375 г. в Новгороде была произведена казнь еретиков: «...стригольников побиша, дьякона Микиту, дьякона Карпа и третье человека его, и свергоша их с мосту». В 1386 г. туда прибыл Стефан Пермский, составивший специальное поучение про тив стригольников. Даже константинопольский патриарх Нил посылал в 1382 г. в Новгород грамоту с обличением ереси и требованием утвердить «истинную христианскую веру». Четырежды направлял грамоты, осуждавшие стригольников, митрополит Фотий.

        В конце XV—начале XVI в. русские земли были объединены московской великокняжеской властью в одно государство. В 1463 г. прекратило существование Ярославское княжество, в 1474 г.— Ростовское, в 1478 г. была ликвидирована Новгородская феодальная республика. В 1485 г. была присоединена Тверь, а в 1500—1503 гг. в состав Русского государства вошли земли по течению Десны, находившиеся ранее под властью Великого княжества Литовского. В 1510 г. Москве подчинилась Псковская феодальная республика, в 1514 г. вернулся из-под власти Литвы Смоленск, в 1520 г. к Москве перешла Рязанская земля. Так в течение полувека возникло крупнейшее в тогдашней Европе Московское государство. Однако государственная централизация не была полной и последовательной, так как еще долго сохранялась экономическая и политическая сила феодальной знати и церкви — самого крупного в государстве феодального собственника.

         Церковь настойчиво добивалась руководящего влияния на государственные дела. Но великие князья преследовали свои интересы, которые далеко не всегда совпадали с интересами церкви. В условиях, когда церковь владела колоссальными земельными богатствами, вполне естественным стремлением князей было разрешать земельные трудности за ее счет и тем самым подрывать основу ее притязаний на самостоятельное положение в государстве.

Противоречия  между светской и духовной властью  отчетливо проявились во время княжения Ивана III, на решающем этапе образования централизованного государства. Это нельзя считать случайным, как и нельзя редставлять церковь силой, будто бы покорно и неотступно служившей прогрессивной идее объединения русских земель. У церкви сложились свои собственные интересы, и церковные иерархи проводили свою линию в зависимости от них и от реального соотношения политических сил.

             Иван III хотел иметь в лице церкви послушное орудие своей политики. Когда в 1473 г. умер митрополит Филипп, его верный союзник в трудной борьбе с Новгородом, по желанию Ивана III на митрополичий престол был возведен коломенский епископ Геронтий, который, однако, меньше всего был склонен способствовать вмешательству великого князя в церковные дела.

           После падения в 1478 г. Новгородской феодальной республики Иван III отобрал не только земли новгородских бояр, но и часть земельных владений новгородской церкви. Удар, нанесенный этой последней, мог стать прологом гораздо более широких действий по отношению к церковному землевладению вообще и настораживал церковников. В том же году между великим князем и митрополитом произошло столкновение по поводу управления Кирилло-Белозерским монастырем. В следующем году великий князь обвинил митрополита Геронтия в том, что он неверно совершил крестный ход при освящении Успенского собора (пошел против движения солнца). Митрополит не признавал своей ошибки. Тогда Иван III запретил ему производить освящение новых церквей в Москве, Геронтий уехал в Симонов монастырь и пригрозил, что не вернется, если великий князь ему не «добьет челом». Положение было сложным. Великому князю, только что с трудом ликвидировавшему мятеж братьев — удельных князей, приходилось лавировать. Он послал сына на переговоры к митрополиту, но тот почувствовал силу и был неуступчив. Теперь отступить пришлось Ивану III; он обещал впредь слушать митрополита, а в дела церкви не вмешиваться.

          Геронтий, видимо, оказал влияние и на характер московского летописания 70—80-х годов XV в., где была резко осуждена уже известная нам попытка Дмитрия Донского поставить во главе церкви Митяя. Этот эпизод был представлен как поучительный пример недопустимости вмешательства княжеской власти в церковные дела. Церковь попыталась приписать себе успех в освобождении страны от монголо-татарского ига в 1480 г. и в этой связи представить Ивана III якобы нерешительным и трусливым деятелем. Со своей стороны великокняжеская власть стала поддерживать силы, которые выступали против официальной церкви.

         Борьба церковников со светской властью и их взаимные обличения способствовали развитию критического отношения к церкви. Религиозные вопросы стали в конце XV в. предметом широкого обсуждения. Один из видных церковных деятелей того времени, Иосиф Волоцкий, с неудовольствием писал, что «ныне и в домах и на путях и на торжищах иноки и мирские и все сомнятся, вси в вере пытают».

        В этих условиях произошла активизация еретически настроенных групп. Центром распространения ереси, как и столетием раньше, явился Новгород. Противники новой ереси назвали ее участников «жидовствующими». Иосиф Волоцкий, яростно обличавший новгородских еретиков, указывал как на основателя ереси на некоего «жидовина Схарию», приехавшего в Новгород из Литвы.

         В сущности, здесь имело место явление, сходное с городскими еретическими выступлениями в Западной Европе, во главе которых стояли представители низшего городского духовенства. Из 27 известных по именам участников новгородской ереси не менее 22 принадлежали к попам, дьяконам, клирошанам и членам их семей ¹. Они были близки по образу жизни к простым горожанам и крестьянам и разделяли их настроения.

        О содержании их учения можно судить на основании сведений, имеющихся в выступлениях противников ереси. В их взглядах было немало общего с воззрениями стригольников. Как и стригольники, новгородские еретики конца XV в. отвергали церковные обряды и иерархию, обличали церковное стяжательство и поставление священнослужителей «по мзде». Некоторые из них не признавали догмата о троичности бога как противоречащего тезису о единобожии. В этом проявилась рационалистическая критика христианского вероучения. Еретики отказывались признавать священными иконы, мощи и вино, употреблявшееся для причастия, как сделанное человеческими руками.

         Но вместе с тем вольнодумно настроенные еретики подходили критически к религиозным суевериям. Таково было, например, их отношение к оживленно обсуждавшейся идее конца света. Завершалось седьмое тысячелетие церковного счета времени от «сотворения мира» (по новому летосчислению — в 1492 г.), и во многих странах распространилась молва о скором светопреставлении. Еретики же были убеждены в том, что ничего подобного не случится. «Критический» 1492 год благополучно прошел, и церковникам пришлось изощряться в объяснении своего просчета — заявлять, например, что понятие «век» является «неопределенным» и что календарные выкладки людей бессильны раскрыть предначертания бога. Но ничто не могло затемнить того факта, что правы оказались еретики.

        У отдельных рационалистически мыслящих людей даже возникли сомнения в учении о страшном суде и загробной жизни. Такие сомнения намечались уже у псковских еретиков XV в. Теперь, в конце века, весьма смелое суждение на эту тему высказал — если верить свидетельству его противников — сам еретичествующий московский митрополит Зосима, заменивший Геронтия: «А что то царство небесное? А что то второе пришествие? А что то воскресение мертвым? Ничего того несть — умер кто ин, то умер, по та места и был!»

       Еретики уделяли большое внимание занятиям астрономией. Они пользовались таблицами для определения Лунных фаз и затмений. Между тем астрономические знания обскуранты-церковники объявляли «чернокнижием» и «чародейством».

        Новгородским еретикам были известны отрывки из произведений античной философии и «Логика» еврейского философа XII в. Моисея Маймонида в компиляции с работ арабского ученого Газали. Это сочинение содержало сведения об основах логики и некоторых вопросах теоретической математики. Свободная мысль развивалась в конце XV—начале XVI в. не только в Новгороде, но и в Москве.

        Выступление еретиков было использовано Иваном III в своих целях: оно облегчало ему борьбу с претензиями церкви. Руководители новгородской ереси Алексей и Денис легко завязали дружеские отношения: с великим князем, который перевел их в 1479 г. в Москву. Около середины 80-х годов XV в. образовался московский кружок еретиков во главе с Федором Курицыным, приближенным Ивана III, выполнявшим сложные дипломатические поручения. В состав кружка входили также дьяки Истома и Сверчок, брат Федора Курицына дьяк Иван-Волк Курицын, Иван Черный, купцы Зубов и Семен Кленов и другие. К еретикам была близка сноха Ивана III Елена, дочь молдавского господаря Стефана. Им покровительствовал и сам Иван III.

Взгляды московских еретиков в некоторых  вопросах отличались от новгородской ереси. Московский кружок имел иной социальный облик — он состоял преимущественно из представителей светских феодалов, связанных с великокняжеской властью. В нем участвовали купцы, но не было значительного слоя низшего духовенства, столь характерного для новгородских еретиков. Московские еретики больше связывали свои идеи с задачами государственной централизации. Наиболее характерной чертой их взглядов было отрицание монашества, вытекавшее из их критического отношения к церковно-монастырским богатствам.

          Московские еретики высказывали интересные соображения по философским и иным вопросам. В так называемом «Лаодикийском послании», принадлежащем Федору Курицыну, звучит мысль о «самовластии души», то есть о свободе воли, причем непосредственно связываемой с грамотностью, образованностью человека. Такой взгляд решительно противоречил ортодоксальным богословским воззрениям о полном подчинении человеческой личности божественному провидению. Иван-Волк Курицын составил сборник «Мерило праведное», содержащий различные законы (среди них Русская Правда), что свидетельствует о повышенном интересе к вопросам судопроизводства, возникшем с особой остротой в связи с централизацией государственной власти 1. Участник кружка профессиональный переписчик Иван Черный скопировал крупнейшее историческое произведение средневековья, так называемый «Еллинский летописец», посвященный событиям всемирной истории.