Русская православная церковь в период Татаро-монгольского нашествия

Содержание

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ВВЕДЕНИЕ

          Монголо-татарское нашествие и установление над Русью политического господства завоевателей несколько изменили положение церкви. Она, так же как и князья, стала вассалом ханов. Но вместе с тем русские иерархи получили возможность отстаивать свои интересы в Орде независимо от княжеской власти, что сделало их активными участниками политической борьбы на Руси в XIV—XV вв. Этому способствовало и лояльное отношение монголов (согласно их обычному праву и кодексу законов «Ясе») ко всем религиозным культам и их служителям, и освобождение последних от уплаты дани в Орду, которую платили все другие подданные Монгольской империи. Данное обстоятельство ставило русскую церковь, как и религиозные организации в других завоеванных странах, в привилегированное положение, но за это она должна была признавать власть хана как данную от бога и призывать к повиновению ей. В ярлыках, которые митрополиты стали получать от ханов, говорилось, что духовенство обязано с чистым сердцем молиться богу за ханов и за их род и благословлять их. Для завоевателей было очень важно иметь на Руси политическую, экономическую и в первую очередь идеологическую силу, оказывавшую влияние на все русское общество.

         XIII век стал временем решительного проникновения христианства в массы населения, и страшные десятилетия иноземного завоевания и ига, вероятно, способствовали этому процессу. Церковь стала значительной идеологической и политической силой, получившей возможность активно вмешиваться в жизнь общества и осуществлять строгую религиозную цензуру. Однако и в описываемый период и в дальнейшем в народной среде сохранялись, слившись с христианским культом, пережитки язычества в обрядности, праздниках (масленица, святки и пр.), фольклоре.

        Изменение в положении русских княжеств — политическое подчинение большей их части Орде (середина XIII в.) и вхождение в состав Великого княжества Литовского и Польши (середина XIV в.) — привело к значительной перестройке структуры церковной организации. В 1299 г. киевский митрополит-грек Максим, «не терпя насилия татарского», оставил Киев и переехал во Владимир-Суздальский, где кафедральная церковь была построена еще Андреем Боголюбским. Этот переезд способствовал участию митрополии в политической борьбе, связанной с процессом формирования нового крупного государства в Северо-Восточной Руси. И митрополия и епископы использовались (и сами выступали) как реальная сила, способная склонить чашу весов в пользу того или иного кандидата на обладание великокняжеским ярлыком. Во время соперничества Москвы и Твери создались условия для перенесения кафедры из Владимира в Москву (перед 1326 г.), что явилось значительной поддержкой для столицы будущего Русского централизованного государства. Важным эпизодом борьбы между княжеской и церковной властью была попытка Дмитрия Донского поставить на кафедру своего священника Митяя, которая встретила значительное сопротивление высших церковников и закончилась через 13 лет уступкой со стороны великокняжеской власти, признавшей митрополита Киприана (ставленника Константинополя), который находился в Киеве, принадлежавшем в то время Великому княжеству Литовскому.

      Переезд киевского митрополита на север облегчил создание в начале 1300-х годов второй митрополии в Галиче, столице Галицко-Волынского княжества, что способствовало его усилению, консолидации в нем власти, развитию национальной культуры в традиционных формах. Галичская митрополия просуществовала в течение XIV в. (правда, с длительными перерывами) и в пору своего существования была важным политическим оружием в руках княжеской власти, препятствуя включению западноукраинских земель в сферу влияния Рима. В середине XIVв. была восстановлена и митрополия в Киеве; она приобрела политическое значение как церковный центр Великого княжества Литовского и конкурент московской кафедры. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Русская церковь и ее политическая деятельность в период

монгольского завоевания

        Разорение и уничтожение тысяч сел и городов, истребление населения в годы монгольского нашествия привели к упадку хозяйства и культуры русских земель. Значительная территория страны запустела, уцелевшее население уходило в глухие лесные районы.

        Русь была отброшена назад. Государственная власть ослабла, усиливались раздробленность и сепаратизм отдельных княжеств. В этих условиях возросло значение церкви, остававшейся единой феодальной организацией, с которой считались и завоеватели и русские князья.

         Главной заботой церкви стало восстановление и рост ее материального могущества. Дело облегчалось тем, что, как уже говорилось, завоеватели наделили церковь известными привилегиями: освободили ее от уплаты дани и установили неприкосновенность церковных владений. Все это было сделано из расчета получить в лице церкви могущественного союзника. Да и сама церковь старалась наладить хорошие отношения с монгольскими ханами.

        В 1263 г. была учреждена особая епископия в столице Золотой Орды Сарае, а в 1267 г. митрополит Кирилл получил от хана Менгу-Тимура ярлык, оградивший церковь и ее владения от посягательств со стороны монгольских властей. При посредстве сарайского епископа были установлены прямые отношения между ордынским ханом и византийским императором.

       Укрепление отношений между церковью и Ордой преследовало еще и другую цель. Дело в том, что ослаблением Руси немедленно попыталась воспользоваться католическая церковь. Папская курия рассчитывала переложить на Русь всю тяжесть борьбы с угрожавшими Европе монголами и облегчить тем самым агрессию Ливонского ордена в Прибалтике.

         В сложной политической обстановке, созданной монгольскими ханами и агрессией венгерских и других феодалов против Юго-Западной Руси, в 1245 г. между галицким князем Даниилом Романовичем и папой Иннокентием IV начались переговоры о военном союзе и церковной унии. Одновременно папская курия попыталась наладить непосредственные отношения с Ордой, направив туда через Русь своего посла Плано-Карпини. Союз с папской курией давал галицкому князю определенные политические выгоды; однако все домогательства католической церкви относительно унии были отвергнуты.

         Папская курия пыталась склонить к католичеству и новгородского князя Александра Невского, пообещав ему в 1248 г. поддержку в борьбе против татар. Но и эта попытка успеха не имела.

         Центром исторического развития русских земель во второй половине XIII в. окончательно стали Северо-Восточная Русь и Новгородско-Псковская земля.

        С переносом центра русской церкви в Северо-Восточную Русь, что было логическим следствием изменившейся политической обстановки, церковь стала активным и влиятельным участником политической борьбы, развернувшейся в XIV—XV вв. в связи с процессом объединения русских земель.     

      К исходу первой четверти XIV в. Москва значительно усилилась. Московский князь Иван Данилович, преследуя далеко идущие политические и идеологические цели, начал строительство в Москве каменных храмов. В 1325 г. была заложена соборная церковь Успения, одноименная с главной церковной святыней того времени — Успенским собором во Владимире.

        Вторая четверть XIV в. была временем дальнейшего укрепления русской церкви, связавшей свою судьбу с наиболее сильными из русских князей — московскими князьями.

         В 60-х годах XIV в. усилились Тверское, Суздальско-Нижегородское и Рязанское княжества. Борьба за политическое первенство в Северо-Восточной Руси вступила в новую фазу. Ввиду малолетства князя Дмитрия Ивановича правительство в Москве фактически возглавлял митрополит Алексей. В результате его решительных действий суздальскому князю Дмитрию Константиновичу пришлось отступиться от посягательств на великое княжение и даже стать союзником Дмитрия московского. Когда в 1365 г. среди суздальских князей возник конфликт, авторитетный церковный деятель Сергий Радонежский был послан великим князем для переговоров с князьями Нижнего Новгорода. Вся сила церковного влияния была употреблена для поддержки московского князя. Сергий Радонежский закрыл церкви в Нижнем Новгороде, чтобы добиться удовлетворения московских требований. Митрополит Алексей отлучил от церкви тверского князя Михаила Александровича и его союзника смоленского князя Святослава.

        В 1390 г. в Москву прибыл митрополит Киприан, под властью которого вновь объединилась русская церковь. Позиции церкви стали усиливаться.

      Великокняжеской власти тогда не удалось склонить чашу весов на свою сторону. Тринадцатилетний кризис русской митрополии, развязанный резким вмешательством великого князя в церковные дела, окончился победой церкви. Киприан сменил почти всех епископов и взял курс на укрепление независимого положения церкви и ее связей с константинопольской патриархией. Более того, теперь церковь далеко не безоговорочно выступала на стороне московской великокняжеской власти в ее борьбе с соперниками.

          Киприан добивался гарантий независимого положения церкви и заключил договорную грамоту с великим князем «о домах церковных и о волостях, и о землях, и о водах, и о всех о пошлинах о церковных», которая закрепляла большие привилегии за церковными владениями. Согласно грамоте, церковь освобождалась от обязанностей военного характера, кроме тех случаев, когда в войне принимал непосредственное участие сам великий князь.

       В свою очередь, великокняжеская власть не оставляла своих попыток ослабить церковь. Великий князь Василий Дмитриевич недаром добивался исключения из богослужебного ритуала упоминания о византийском императоре, которое символизировало тесную связь церкви с Византией. Обстановка благоприятствовала великому князю, тем более что сама Византия находилась тогда в затруднительном положении вследствие нападения на нее турецкого султана Баязида.

       Светские феодалы также попытались ограничить возросшее к тому времени церковное землевладение. Когда после смерти Киприана в Москву в 1410 г. прибыл новый митрополит-грек—Фотий, он застал церковные земли в значительной части расхищенными князьями и боярами и принялся энергично восстанавливать владения церкви. Фотий потребовал, чтобы великий князь вернул церкви ее земли. В результате в 1413 г. возник открытый конфликт между великим князем и митрополитом.

         Усилия Фотия были направлены на сохранение единства русской церковной организации.  

      История русской церкви в XIV—XV вв. показывает, что она отнюдь не занимала позиции безоговорочной поддержки объединения русских земель. Церковь лавировала, внутри нее шла острая борьба, причем различные группировки прежде всего добивались укрепления собственного положения. Что касается великокняжеской власти, то она, будучи вынужденной считаться с церковью, упорно стремилась к ее подчинению. Сотрудничество церкви с великокняжеской властью было полно противоречий и конфликтов.

Феодальная  организация церкви

          Вся церковная организация была насквозь проникнута феодализмом; ее нормами являются не церковные каноны, а удельно-феодальные обычаи, господствовавшие тогда в русских землях. Историки русской церкви постоянно констатируют, что русские церковные порядки того времени на каждом шагу отступали от канонов, и объясняют эти отступления то фиктивностью надзора со стороны константинопольского патриарха, который за дальностью расстояния успевал заботиться только о следовавших ему пошлинах, то непросвещенностью русских иерархов. На самом деле и константинопольский патриарх и невежество духовенства были тут ни при чем. Живя в среде феодального общества, церковь должна была и сама проникнуться феодализмом.

           Уже самый состав высшего духовенства и монашества обнаруживает нам самое близкое социальное родство духовных господ со светскими господами. Епископы избирались обязательно из бояр; в монахи шли также князья и бояре, так как постригавшийся должен был делать вклад или селами или деньгами; монахи из купцов и зажиточных крестьян встречались только как исключение. На монаха, принятого в монастырь «за богорадь», т. е. ради бога, без вклада, остальные монахи смотрели пренебрежительно, «с укоризною», держали его в черном теле и часто не признавали за ним равных с остальными прав в монастырской общине. Основатели монастырей, причисленные в XVI в. к лику святых, почти все либо князья, либо бояре; только пять-шесть человек из них, никому не ведомые святые вроде Елеазара Анзерского или Александра Ошевенского, были купцы или крестьяне. А строгий игумен Троице-Сергиевской лавры, приглашенный туда из Заволжья Паисий Ярославов, после двух лет игуменства сбежал из монастыря, потому что не мог обратить монахов на путь благочестия, на молитву и пост, «бяху бо там бояре и князи постригшиеся не хотяху повинутися». Иосиф Волоцкий, видный идеолог монашества XIV—XVI вв., аргументирует право монастырей владеть вотчинами именно тем, что в монахи постригаются «почтенные и благородные люди», не будет сел — не будет и «почтенных и благородных старцев», не из кого будет назначать митрополитов и епископов, и сама вера поколеблется.