Религиозные деятели Московской Руси

Преследуя свои интересы, Иосиф, по мнению Н.А.Казаковой, до собора 1503 года придерживался ориентации на удельных князей. Нил Сорский и Иосиф Волоцкий прибыли на собор по специальному приглашению Ивана III, в качестве влиятельных духовных лиц. Вообще, основной жизненной целью Иосифа, по Казаковой, было отстояние материальных благ своего монастыря, что конечно является односторонним подходом. После собора 1503г. «…иосифлянство окончательно оформляется как идеология воинствующей церкви, ставившая главной задачей наряду с борьбой с еретиками защиту материальных устоев церкви, и в первую очередь церковного землевладения»⁷⁵. И после собора 1503г. Иосиф Волоцкий и его соратники продолжали сохранять тесные связи с удельными князьями, когда-то оказывавшим им свою поддержку. Даже учение Иосифа Волоцкого о неограниченном характере великокняжеской власти Казакова объявляет “…тактическим маневром, рассчитанным на то, чтобы полностью склонить великого князя к проведению своей программы”, т.е. сохранению церковных земельных имуществ⁷⁶.

Основатель Волоколамского монастыря никогда не был безразличной фигурой для его современников. Уже при жизни он был окружен, с одной стороны, единодушным, почти  религиозным почитанием своих приверженцев и, с другой стороны, такой же единодушной ненавистью противников. Богослов, политик, литератор, одним из первых начавший практиковать практику синодичных предисловий, основатель одного из крупнейших культурных очагов своего времени – Иосифо-Волоколамского монастыря, который благодаря деятельности своего основателя приобрел огромное влияние на политическую и церковную жизнь страны, который стал в XVI в.  «кузницей кадров для иерархии Северо-Восточной Руси», один из крупнейших средневековых теоретиков в области отношений между государством и церковью, неутомимый полемист и деятельный борец с новгородско-московской ересью, вышедший абсолютным победителем из борьбы с нею⁷⁷.

О Ниле Сорском известно немного. В рукописях ХVІІІ-ХІХ вв., ранее принадлежавших Нило-Сорскому скиту, сохранились краткие «чудеса» и «повести» о житии старца Нила. В 1-й четверти XIX в. сорский монах Никон (Прихудайлов) на их основе составил целостное житие святого, но оно в силу своего компилятивного характера не отличается информативностью⁷⁸.

Известно, что родился преподобный Нил в 1433 году в Москве⁷⁹. О своем происхождении и родственных связях он всегда предпочитал умалчивать. Сам себя он называл просто «невеждой и поселянином». Однако несколько источников называют его фамилию – Майков. Нил Сорский до пострига, как сообщает «Повесть» Плешкова, видимо, начинал дьяческую карьеру: он был «книгъчий судиям»⁸⁰. Будучи грамотным и любя книжное учение, Нил Сорский участвовал и в переписывании книг для монастыря. В 1458-1470 гг. XV в. в Кирилло-Белозерском монастыре был создан годовой цикл четий-миней. Почерк, которым написано несколько житий в этих минеях, некоторые исследователи отождествляют с почерком Нила Сорского⁸¹. В 1476-1478 гг. в Кирилло-Белозерском монастыре произошел конфликт между старцами монастыря и игуменом Нифонтом. По словам Иосифа Волоцкого, конфликт разгорелся из-за того, что игумен, много лет до этого живший в других монастырях, стал «развращать» устав преподобного Кирилла. В результате старцы покинули обитель⁸². Последняя монастырская грамота, в которой упоминается старец Нил, датируется 1471-1475 гг. На этом основании датируют его уход из монастыря на Афон и в «страны Царьграда» временем после 1475 г. С решением покинуть родную обитель совпало, видимо, и давнее желание старца Нила посетить монастыри Константинополя и Афона. Сопровождал старца его ученик Иннокентий⁸³.

По исследованиям Дестуниса  Г. русские паломники, прибыв в Константинополь, увидели город, разоренный турецким завоеванием 1453 г. Многие храмы были разрушены либо их превратили в мечети⁸⁴. Главный храм древнего Студийского монастыря был также обращен в мечеть, но преподобный Нил побывал у стен этой знаменитой обители. Своё впечатление он насписал в своем сочинении «О мысленном делании», там, где он восхищенно пишет о подвиге старца Симеона Студийского Благоговейного. Этот подвижник всю свою жизнь провел «среди царствующаго града в Студиистеи величий обители, в таковом многочеловечном граде, якоже светила просияша в дарованиих духовных»⁸⁵.

Шевырев С.П. в своем труде «История русской словесности» сообщает о длительном пребывании Нила Сорского и его ученика Иннокентия на Святой Горе, где преподобные «навыче… в скитех»⁸⁶. В начале XVII в. среди сорских монахов еще сохранялось устное предание о том, что старец Нил «живал… много времени с великими отцы и досточюдными и во странах Полестинских, иже окрест Иерусалима, и в Раифе»⁸⁷. На Русь преподобные Нил и Иннокентий возвратились не позднее 1489 г. В марте этого года Новгородский архиепископ Геннадий просил Ростовского архиепископа Иоасафа прислать к нему старцев Нила и Паисия, чтобы посоветоваться с ними о новооткрытой ереси⁸⁸.

Скит на Соре старец Нил основал в начале – середине 80-х гг. XV в. Затворившись в скиту, Нил Сорский не остался в стороне от обсуждения важнейших вопросов русской церковной жизни своего времени. Он участвовал в церковном соборе 1490 г., собранном в Москве на еретиков «жидовскаа мудрствующих», а также в соборе 1503 г., который более всего известен как собор о монастырских селах и стяжаниях. Умер Нил Сорский 7 мая 1508 г⁸⁹.

Первый русский скит, образ его  основателя – Нила Сорского вызывали наибольший интерес у историков. «Благородная личность этого русского подвижника-идеалиста, представляющая собою один из наиболее светлых типов XV столетия, сама по себе внушает настолько уважения, что мы сочли своим нравственным долгом посетить место подвигов преподобного и поклониться его гробнице», – писал известный любитель русской старины Ф.И. Тюменев, оставивший уникальные зарисовки Нило-Сорской пустыни⁹⁰. Нилов скит, по мнению митрополита Макария, отличался «от всех других наших обителей по внутреннему своему направлению, по тому умному деланию, которое должно было составлять главнейший предмет забот и усилий для всех скитников»⁹¹

Архиепископ Филарет сделал попытку выявить все уже опубликованные сочинения Нила Сорского, а также сочинения, известные ему по рукописям. Кратко охарактеризовав творения Нила Сорского, архиепископ Филарет заключил: «Преимущественным предметом наставлений преподобного Нила служит сокровенная духовная жизнь»⁹². Впоследствии основные сведения о Ниле Сорском и его писаниях архиепископ Филарет поместил в своей книге «Русские святые», где так писал о Ниле Сорском: «Преподобный Нил – великий отец русской церкви, по своему подвижничеству и наставлениям»⁹³.

Нил Сорский, по мнению B.C. Иконникова, – представитель созерцательного  направления и отшельнического  жития, уклад которого окончательно у него сложился под влиянием путешествия  на Восток и глубокого изучения святоотеческой литературы. Исследователь отметил также определенное свободомыслие Нила Сорского, что проявилось в его критическом отношении к религиозным сказаниям  и протесте против внешних преследований еретиков⁹⁴.

Б. Гречев утверждал, что Нил Сорский и заволжские старцы отрицали то обрядовое направление религиозно-нравственной жизни, которого держался Иосиф Волоцкий. Даже «Устав скитского жития» Нила Сорского, по его мнению, был «резким отрицанием наиболее распространенной в то время формы монашеской жизни – общежития»⁹⁵. Через призму противостояния «иосифлян» и «заволжских старцев» рассматривалось и отношение Нила и Иосифа к ереси «жидовскаа мудрствующих». По мнению Архангельского, «важнейшим церковным и общественным вопросом русской жизни конца XV и начала XVI в. был вопрос о новгородских еретиках». «Конец жизни Нила Сорского был временем первой и самой ожесточенной борьбы с ними новгородского архиепископа и волоколамского игумена»⁹⁶.

В своей жизни святой подвижник  отличался крайней нестяжательностью и трудолюбием. Он сам выкопал пруд и колодезь, вода которого имела целительную силу. За святость жизни старца Нила глубоко почитали современные ему русские иерархи. Преподобный Нил являлся основоположником движения нестяжателей. Он участвовал на Соборе 1490 года, а также на Соборе 1503 года, где первый подал голос за то чтобы у монастырей не было сел, а жили бы монахи трудами рук своих. Избегая почестей и славы мира сего, он перед своей кончиной завещал ученикам бросить тело его на съедение зверям и птицам или похоронить без всяких почестей на месте его подвига.⁹⁷

Нил Сорский был не просто подвижником, уединившимся в «пустыни», он являлся  высоким авторитетом для великого князя и иерархов церкви – современники называли его «великим старцем». При всей монашеской скромности старец Нил хорошо понимал свое значение. Он ощущал личную ответственность за определение позиции Русской церкви в трудное для нее время. Из сочинений старца Нила становится ясно, что он не был против землевладения монастырей вообще, не возражал и против имущественной состоятельности монастырей, позволяющей оказывать помощь «миру». Но он не принимал владения селами, которое считал «ныне удержавшимся простым обычаем».

Характеризуя взгляды Иосифа Волоцкого  и Нила Сорского на монастырскую жизнь, Павлов отмечал, что Иосиф Волоцкий был представителем строго общежительного направления, а Нил Сорский – скитского. Оба деятеля Русской Церкви стремились преобразовать Церковь и «созидать новые монастыри с древними формами жизни и дисциплины»⁹⁸. У них было разное отношение к ереси. Иосиф допускал по отношению к ним даже смертную казнь. Такие взгляды Иосифа натолкнулись на очень сильную оппозицию со стороны нестяжателей из окружения Нила Сорского. Иосиф в полемике против жидовствующих, отстаивая необходимость жестких мер, опирался главным образом на Ветхий Завет, а нестяжатели, возражая ему, исходили из духа Нового Завета. Они решительно были против применения смертной казни христианами, считая что еретики — это грешники, которых, если они не отрекутся от своих заблуждений, следует отлучить от общения с другими христианами и запереть в монастыри, чтобы они там через поучение они пришли к познанию истины. Иосиф Волоцкий видел в монастырском учении, прежде всего средство для подготовки монахов к исполнению церковно-административных задач. Он говорил о необходимости тесной связи церковных и государственных дел; Нил, напротив, требовал их разделения и совершенной независимости друг от друга. Монастыри, по мысли Иосифа, должны нивелировать личность инока; поэтому он сказал однажды, что личное мнение — мать всех страстей, что мнение — это второе грехопадение. Нил же защищал человеческую личность, отстаивал внутреннюю свободу подвижника в его духовном делании⁹⁹.

Победа Иосифа имела эпохальное значение. Его приверженцы набирали силы, в особенности со 2-й четверти XVI в.,— краткий промежуток, связанный с митрополитом Иоасафом (1539–1541), который сочувствовал нестяжателям, не имел особого значения для судеб Церкви, и вскоре иосифляне превратились в самую влиятельную, правящую группу в Русской Церкви¹⁰⁰.

2. Старообрядцы

 В XVII в. Русь, едва оправившуюся после Великой Смуты, потрясла новая междоусобица, на этот раз выросшая на религиозной основе – старообрядческий бунт. В результате Русская Православная Церковь разделилась на старую и новую – сторонников и противников церковных реформ. Противники реформ – старообрядцы – разделились на множество мелких религиозных движений, которые продолжали дробиться, образовывая все новые и новые секты и течения.

Началом старообрядческого движения принято считать раскол, произошедший в XVII веке. Сами старообрядцы считают виновником раскола патриарха Никона, который вместе с царем Алексеем Михайловичем: «…сговорились переделать русскую церковь на новый лад: ввести в ней новые чины, обряды, книги, чтобы она во всем походила на греческую современную им церковь, которая давно уже перестала быть благочестивой»¹⁰¹.

Противником введения новых  церковных канонов был протопоп Аввакум Петров. Д.А. Жуков в  своём труде «Аввакум» повествует о семье и раннем детстве старообрядца: «В начале XVII века на месте Казанской церкви стояла деревянная церковь Бориса и Глеба, и служил в этой церкви священник Петр. Жену его звали Марией. Отец Аввакума пил, а его по мнению Жукова была иного склада - "постница и молитвенница". В 1621 у них родился первенец. Крестили крепыша, по обычаю, на восьмой день после рождения, 2 декабря, и родители дали ему имя не по своему хотению, а по святцам, в честь пророка Аввакума¹⁰². По замечанию Жукова он с  детства отличался феноменальной памятью «книжное учение толико имел в твердости, что все Евангелие и Апостол наизусть мог прочитати». Юный Аввакум очень рано стал он размышлять над евангельским учением, связывать его с тем, что видел вокруг. В душе его с детства жило острое чувство справедливости. Он всю жизнь страстно ненавидел любое проявление неправды, в ярости своей часто забывая об основном требовании христианства - кротости и смирении ¹⁰³. Отец Петр скончался рано, оставив Марью с целым выводком ребятишек. Самому старшему - Аввакуму - исполнилось тогда лет двенадцать. Он помогал матери пестовать сестер и братьев: Григория, Кузьму, Герасима, Евфимия... Рано узнал тяжкий крестьянский труд¹⁰⁴. В семнадцать лет женился на сироте Анастасии Марковне - замечательная русская женщине, прошедшая рука об руку с ним через все мытарства и родившая ему девять детей ¹⁰⁵. Около 1640 г. назначен был священником одного из сельских приходов, откуда должен был затем спасаться бегством в Москву вследствие озлобления прихожан и местных властей за резкие обличения разных людских пороков. В 1652 г. был возведен в протопопы, то есть старшие священники и назначен в Юрьевец, но Аввакум пробыл в этом городе всего 8 недель; его проповеди вновь подняли против него местных жителей, и вновь пришлось ему спасаться в Москву. В конце того же года начинает служить в Москве в Казанском соборе. В эти годы Аввакум принимает участие в кружке «ревнителей благочестия», или «боголюбцев», который возглавлял Стефан Вонифатьев. В этот же кружок входил нижегородский митрополит и будущий патриарх Никон¹⁰⁶. Следует отметить, что схожесть взглядов протопопа Аввакума и Никона в этот период подчеркивает и тот факт, что подпись Аввакума стоит под челобитной царю с просьбой назначить Никона патриархом. Став в 1652 г. патриархом, уже в следующем 1653 г. Никон предпринял первые шаги по осуществлению церковной реформы. Протопоп Аввакум оказался в числе самых ярых противников церковной реформы, а вскоре вообще становится лидером движения, объединившим всех, кто выступал за сохранение старой веры. Обладая редкой энергией и фанатическим задором и будучи упорным приверженцем старины, Аввакум не прекращал борьбу до конца своей жизни, несмотря на энергичные преследования сначала со стороны Никона, а затем вообще светских и духовных властей¹⁰⁷. Аввакум настойчиво и широко проводил мысль о высшей ценности мучений старообрядцев за правду: упорство при столкновении с церковным судом (в «Житии» — бешеный отпор Логгина Никону при расстрижении Аввакум изображает как завершающееся чудом), и при преследованиях, в заточении¹⁰⁸. Похвалы Аввакума «страдальцам за веру» бесчисленны. Он пишет о Морозовой и других, заточенных в Боровске: «такия столпы великия, имже не точен мир весь!». О Лазаре, которому вырезали язык: «Сподобихся видети мученик в наша лета... отцы мои и братия,.. — торошо так! — запечатлети кровию церковную истину»¹⁰⁹. Он призывал следовать примеру тех, кто пострадал от гонений, и стремиться пострадать за веру: «Станем добре, не предадим благоверия!»¹¹⁰. За критику церковных обрядов был сожжен в срубе в Пустозерске. 

Значение Аввакума для  старообрядчества определяется в основном талантливой и многогранной проповедью воинствующего характера раскола, сопротивления, идеологическим обоснованием тоталитарности движения для всех слоев  общества. В самых различных формах, приемлемых для различных степеней протеста.

Индивидуальные политические взгляды Аввакума и связанные  с ними идейные особенности его  доктрины (молитва за царя, единогласие, борьба против западной живописи) либо совсем не были усвоены расколом, либо были восприняты постепенно, в результате установившегося авторитета Аввакума и соответствия этих догматических особенностей тактическим целом движения.

Самое яркое сочинение  Аввакума - «Житие» является ценным историческим памятником, первым в  русской литературе опытом автобиографии, ярким образцом литературы XVII века.

Горячая и сильная  проповедь Аввакума действовала  на многих: ему удалось привлечь к своему учению нескольких боярынь, в том числе княгиню Урусову  и боярыню Морозову. На известной картине художника Василия Сурикова «Боярыня Морозова» изображена женщина в черных одеждах, которая сидит на дровнях. Ее везут в тюрьму на глазах у толпы людей. Это и есть героиня картины — Феодосия Прокопьевна Морозова. По лицу боярыни видно — она понимает, что обречена на муки. Но благодаря гордому духу и сильной воле не боится страданий. Готова сносить их ради веры, от которой не отступится…

Родилась она в Москве 21 мая 1632 г. Ее отец, боярин Прокопий Соковнин являлся одним из приближенных царя Алексея Михайловича Романова. Богатством большим не обладал, но уважение государево имел. И, разумеется, желал для своей старшей дочери знатного жениха. Поэтому выдал дочь за богатого Глеба Морозова, вдовца 50 лет. Соковнины, лихвинские и карачевские дети боярские, попали в среду московской знати по близкому родству с Милославскими. Федосья Прокопьевна, скорее всего, была выдана за Глеба Морозова «из дворца». Она стала «приезжей боярыней» царицы (это была большая честь), которая всегда обходилась с ней по-родственному и, пока была жива, всегда заступалась за нее перед царем¹¹¹. Ее окружало не только богатство, но и роскошь. Роскошным был ее московский дом. Аввакум вспоминал, что она выезжала в карете с серебром, которую везли 12 лошадей и которую сопровождали сто или двести, а иногда и триста» слуг¹¹². После смерти старого мужа Морозова осталась молодой, тридцатилетней вдовой. Она «томила» тело власяницей, но и власяница не всегда помогала. «Глупая, безумная, безобразная, — писал ей Аввакум, — выколи глазища те свои челноком, что и Мастридия». Аввакум имел в виду пример преподобной Мастридии¹¹³.