Происхождение государства

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 20 Марта 2012 в 20:07, курсовая работа

Краткое описание

Цели данной работы:
– дать характеристику теориям возникновения государства;
– показать разнообразие мнений и теорий по вопросу возникновения государства.

Содержание работы

Введение
1. Разнообразие теорий возникновения государств
2. Сущность некоторых основных теорий происхождения государства
Заключение
Литература

Содержимое работы - 1 файл

Основные концепции природы и происхождения государства.docx

— 45.49 Кб (Скачать файл)

 

Дуалистическая теория Еллинека была внутренне противоречивой, так  как соединяла противоположные  методы. Поэтому в дальнейшем на ее основе выделялись, с одной стороны, «чистая» юридическая теория государства (Г. Кельзен), а с другой – социолого-психологическая  теория государства и государственного права. К авторитету Еллинека до сих  пор обращаются представители обоих  направлений. Даже исследователи, не разделяющие  позиций Еллинека, считают его  учение классическим и наиболее выдающимся в буржуазном государствоведении. Пытаясь  примирить формально – догматическую  юриспруденцию с социологическим  направлением и философией государства, многие современные идеологи (Г. Навяски, Ж. Бюрдо, Г. Хельфриц, Э. Кюхенхоф, Г. Кюхенхоф и др.) разделяют с незначительными  поправками плюралистический подход Еллинека к государству.

 

Теократическая концепция.

 

В древнем Китае верили, что их страна «Поднебесная» создана, руководиться, и контролируется Небом, то есть Богом, а их интересы – божественного  происхождения. Аналогичные представления  о верховной власти, государстве  существовали и существуют, например в Японии. Можно теоретически спорить  о то, одна ли религия способна дать нации всеобъемлющий идеал. Но как  бы то ни было, в исторической действительности общий для всех идеал, способный  объединит все цели, все стороны  жизни на нравственной основе, человечество постоянно находило в религии.

 

По мнению Ильина государство  имеет некоторую единую и высшую цель. Оно призвано служить этой цели и находиться на действительной высоте лишь постольку, поскольку оно  действительно ей служит. Аристотель определял эту цель словами «прекрасная  жизнь»: государство создается, говорил  он, «ради прекрасной жизни». А мы, христиане, сказали бы теперь: государство  призвано служить делу Божию на земле. Это совсем не есть призыв к «теократии»: ни церковь не призвана господствовать над государством, ни государство не призвано стать церковью или растворить ее в себе: напротив, церковь нуждается в независимости от государства, а государство должно служить делу Божию на земле совсем не в церковных формах. И, тем не менее, смысл государства состоит именно в этом служении. Как же это понимать?

 

Неопытному и поверхностному наблюдателю всегда будет казаться, что люди, занимающиеся политикой, преследуют множество различных политических целей: с одной стороны, у каждого  политика имеется своя особая «политическая» цель; с другой стороны, он имеет  возможность и право менять свою политическую цель по собственному усмотрению, политически «передумывать» и ставит себе новую, может быть, даже прямо  противоположную политическую цель. Каждая из этих субъективных и относительных  целей является «политической», совершенно независимо от ее содержания и ее достоинства, – в силу одного того, что это  человек хочет достигнуть ее посредством  завоевания государственной власти. При такой точке зрения понятие  «политики» и «политического» определяется не тем, чего именно человек хочет, не содержанием его цели, не ее патриотической верностью, не ее государственным достоинством или национальной ценностью, – а  той дорогой, которую избрал себе человек (он стремится к государственной  власти), или тем орудием, которым  он хочет воспользоваться (он желает действовать при посредстве государственной  власти). Согласно этому, каждая цель, сколь  бы своекорыстна, или противогосударственна, или преступна она ни была, окажется все-таки «политической» только в силу того, что нашелся политический авантюрист, который стремится захватить  государственную власть ради этой цели…  С формально – юридической  точки зрения на государство и  на политику такое толкование будет, может быть, вполне последовательным; но в действительности она открывает  настежь двери политическому  пороку со всеми его последствиями… Политический релятивизм, для которого «все условно» и «все относительно», вводит в человеческие души один из своих самых опасных парадоксов.

 

В противоположность этому  правосознание утверждало с древнейших времен, еще устами Конфуция и Лао-Цзы, а потом устами Платона и Аристотеля, – единство, объективность и безусловность  государственной цели и политического  задания. При таком понимании  дела термин «политика», «политический» указывает не просто на государственную  власть как на путь, или орудие, или  средство, при помощи которого будет  осуществляться известная цель, а  на единое, высшее задание государства, на ту цель, которой должна служить  государственная власть, на ту ценность, которую призвана осуществлять политическая деятельность. Конечно, люди, занимающиеся политикой, могут преследовать самые  различные цели, – и своекорыстные, и нелепые, и разрушительные, и  предательские, и чудовищные; но все  такие цели останутся в действительности совершенно противополитическими. И  мы должны именно так оценивать и  характеризовать их; иначе политика превратится постепенно в суетню сумасшедших и преступных людей. Идея и слово «политика» указывает  совсем не на пустую форму властвования и принуждения; напротив, они указывают  на некоторое определенное содержание. Здоровое правосознание, настоящая  государственно-политическая настроенность  будут всегда верны этому содержанию и этой цели. Если душа гражданина изменяет этому содержанию и этой цели, то деятельность его вступает на вредные  пути; а если оказывается, что гражданин  ни к чему иному не способен, как  искажать и попирать политическую идею, то его приходится признать политически  неспособным и к политике непризванным. Чем больше людей, лишенных политического правосознания, активно участвуют в государственной деятельности (хотя бы в форме простого голосования), тем большая опасность возникает для государства. Чем большее число граждан теряет из виду единое и объективное задание государства и начинает преследовать не общую цель, а множество частных целей, – все равно, личных или классовых, – тем сильнее политика начинает вырождаться и разлагаться, тем слабее становиться государство, тем легче оно рухнет и распадется в один не прекрасный день. Здесь обнаруживается некий рок, заложенный в самой сущности государства; и этот рок сулит беду и кару всякому политически неразумному вождю и всякому политически ослепленному народу.

 

В чем же состоит сущность государства? В чем его единая и объективная цель?

 

Сущность государства  состоит в том, что все его  граждане имеют и признают, –  помимо своих различных и частных  интересов и целей, – еще единый интерес и единую цель, а именно: общий интерес и общую цель, ибо государство есть некая духовная община.

 

Многие личные или частные  интересы не исчезают; они остаются, и граждане продолжают их преследовать. У каждого из них свой интерес; каждый хлопочет о себе и для себя. При определении этих частных, эгоистических  интересов многие люди могут «понять» друг друга: их интересы будут похожи один на другой, но каждый из них будет  действовать эгоистически и своекорыстно. Эти личные интересы не будут сливаться  в единый, великий и общий интерес, перед лицом которого все были бы солидарны. Люди остаются конкурентами, но не как граждане. Жизнь их остается частной жизнью. Они будут склонны  бороться друг с другом. И внутренняя установка их душ не сделается  ни политической, ни государственной. Ибо политика есть солидарная деятельность ради единой и общей цели. И если эта цель еще не сложилась, если она  еще не сознана или если исчезает-то государство уподобляется песчаному  морю, которым ветер играет, вздымая  и разбрасывая песчинки врозь. Тогда  государство разлагается и погибает в распылении, от параллелизма и  конкуренции, во взаимном ожесточении  и в гражданской войне.

 

Без общего интереса, без  всеобщей (т.е. всем общей) цели, без  солидарности – государство не может  существовать. Политическая цель –  это та цель, про которую каждый гражданин может сказать: «Это моя  цель»; и будет при этом прав; и  про которую он должен добавить: «Это не только моя цель»; и про  которую все граждане вместе и  сообща могут добавить: «Это наша общая  цель»; и будут при этом правы.

 

Сфера политического начинается там, где все хотят одного и  того же, и притом такого, что или  у всех сразу будет или чего у всех сразу не будет. Каждый желает этого у себя в душе и по-своему, ибо психологически все люди различны: «интерес» как личное переживание  остается множественным и различным; но интерес как желаемый предмет  – един у всех и для всех; и  удовлетворить его можно только посредством совместной организованной деятельности. Общность цели ведет к общности средств и путей: и вот основа политической деятельности и политика создана.

 

Дух народа, национальная культура, родина, государственное устройство, государственная власть, суд, гражданский  мир и т.д. – суть такие предметы (или, можно сказать, интересы, цели, блага), которые принадлежат всем сынам родины, всеем гражданам  совместно и сообща. Никто не может  претендовать на них для одного себя; никто не может создать их или  распоряжаться ими в одиночку. Каждый пользуется этим общим достоянием; каждый живет излучениями этого  общего духовного сокровища, каждый призван к участию в создании и охранении этих благ. Мало того, каждый из нас вообще является сыном  своей родины, субъектом права  и гражданином лишь до тех пор, пока это общее достояние существует. В этом смысле Аристотель и Гегель были правы, когда они утверждали, что нет гражданина без государства; что государство есть условие  бытия для гражданина, что «сначала»  должно быть государство, «тогда» могут  быть и граждане; а после распадения государства останутся не граждане, а море человеческого песка…

 

Итак, общее достояние  связывает всех между собою: каждый нуждается во всех остальных, и все  нуждаются в каждом. Здесь возникает  некая великая совместность, которую  можно описать так.

 

Мы все хотим одного и того же, что является для нас  общим; и мы все знаем это друг про друга; и доверяем в этом друг другу: мы связаны солидарностью.

 

Мы все нуждаемся друг в друге: мы связаны этой нуждой друг с другом; от каждого идет нить отношения  к каждому другому и, кроме  того, – нить отношения к нашему общему достоянию. Мы, что называется, соотнесены друг с другом: мы связаны  коррелятивностью.

 

Мы все берём обязательства  друг перед другом беречь друг друга  и наше общее достояние: один за всех, все за одного; каждый за общее и  общее за всех; и эта связь взаимна (мутуальна): мы связаны мутуальностью.

 

На этих основах – мы есть одно. Мы – единая духовная и  правовая община, управляющаяся единой верховной властью и связанная  единством жизни, творчества и исторической судьбы. Мы – государство.

 

Верно, понять идею государства  можно только тогда, если продумать  до конца и до полной ясности эти  вскрытые в реферате основы (духовной солидарности, коррелятивной связи  и мутуальных обязательств). Эти  основы можно объединить и изобразить в виде учения об «общественном договоре», который якобы заключается гражданами между собою. Однако дело не в том, заключается ли такой договор  в исторически известных государствах; и не в том, чтобы люди, основывая государство, действительно заключали его… дело в том, чтобы каждый человек, достигающий гражданской зрелости, продумал и прочувствовал в своем правосознании эти основы. Важно то, чтобы у каждого из нас в правосознании была как бы проведена черта, отделяющая сферу нашего Общего, Солидарного и Взаимного как политическую и государственную сферу – от нашего личного, частного и эгоистического. Необходимо, чтобы каждый из нас принес в глубине души некую присягу – беречь эту сферу, служить ей и действовать в ее пределах государственно и политически. А это значит утвердить в своем правосознании не только идею государства вообще, но и идею своего родного государства, своей государственно оформленной родины. Мало того, это не значит жизненно приступить к обновлению и возрождению современного государства на основах творческого и притом христианского правосознания.

 

Марксистская или экономическая  теория.

 

Маркс и Энгельс в своих  сочинениях писали, что государство  открывается новым шагом вперед в разделении труда. На низшей ступени  люди производили только непосредственно  для собственного потребления; изредка  происходившие акты обмена были единичны, касались только случайно оставшихся излишков. На средней ступени варварства у пастушеских народов они  находят уже имущество в виде скота, так же разделение труда между  пастушескими народами и оставшимися  племенами, не имеющим стад, следовательно, две рядом стоящие различные  ступени производства и, значит, условия  для регулярного обмена. На высшей ступени варварства происходит дальнейшее разделение труда между земледелием  и ремеслом, следовательно, производство все возрастающей части продуктов  труда непосредственно для обмена, тем самым превращение обмена между отдельными производителями  в жизненную необходимость для  общества. Цивилизация упрочивает и  усиливает все эти воздействия  до нее виды разделения труда, особенно путем обострения противоположности  между городом и деревней и  присоединяет к этому третье, свойственное лишь ей, разделение труда решающего  значения – создает класс, который  занимается уже не производством, а  только обменом продуктов, а именно купцов. Впервые появляется класс, который, не принимая никакого участия в производстве, захватывает, в общем, и целом  руководство производством и  экономически подчиняет себе производителей, становится неустранимым посредником  между каждыми двумя производителями  и эксплуатирует их обоих. На этой ступени развития молодое купечество еще не представляет о тех великих  делах, какие ему предстоят. Но оно  формируется и становится необходимым, и этого достаточно. А вместе с  ним появляются и металлические  деньги, чеканная монета, и с металлическими деньгами – новое средство господства не производителя над производителем и его производством. Вслед за появлением денег возникает покупка  товаров. Вслед за покупкой товаров  на деньги появились денежная ссуда, а вместе с ней – процент  и ростовщичество. Наряду с богатством, заключающимся в товарах и  рабах, наряду с денежным богатством теперь появилось также богатство  земельное.

 

Так вместе с расширением  торговли, вместе с деньгами и ростовщичеством, земельной собственностью быстро происходила  концентрация и централизация богатств в руках немногочисленного класса, а наряду с этим росло обнищание  масс, и возрастала масса бедняков. Новая аристократия богатства окончательно оттесняла на задний план старую родовую знать, если только она с самого начала не совпадала с ней. И наряду с этим разделением свободных на классы в соответствии с имущественным положением происходило громадное увеличение числа рабов, принудительный труд которых служил основанием, на котором возвышалась надстройка всего общества.

 

Повсюду были перемешаны роды и племена, повсюду среди свободных  граждан жили рабы, лица, находившиеся под покровительством, чужестранцы. Наряду с потребностями и интересами, обеспечивать которые были призваны приспособленные для этого родовые  объединения, в результате переворота в условиях производства и вызванных  им изменений в общественной структуре  возникли новые потребности и  интересы, не только чуждые древнему родовому строю, но и во всех отношениях противоположные  ему. Родовой строй вырос из общества, не знавшего никаких внутренних противоположностей, и был приспособлен только к нему. У него не было никаких других средств  принуждения, кроме общественного  мнения. Здесь же возникло общество, которое в силу всех своих экономических  условий жизни должно было расколоться  на свободных и рабов, на эксплуататоров – богачей и эксплуатируемых  бедняков, – общество, которое не только не могло вновь примирить  эти противоположности, но должно было все больше обострять их. Родовой  строй отжил свой век. Он был взорван  разделением труда и его последствием – расколом общества на классы. Он был  заменен государством.

 

Выше, в отдельности, рассмотрены  три главные формы, в которых  государство поднимается на развалинах родового строя.

 

Государство некоим образом  не представляет собой силы, извне  навязанной обществу. Государство не есть также «действительность нравственной идеи», «образ и действительность разума», как утверждает Гегель. Государство  есть продукт общества на известной  ступени развития; государство есть призвание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим  собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых  оно бессильно. А чтобы эти  противоположности, классы с противоречивыми  экономическими интересами, не пожирали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой  силой, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновения из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая  себя от него, есть государство.

Информация о работе Происхождение государства