Преобразования Петра Великого: проблемы, споры, дискуссии

конечной  целью». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3.Дискусси  о петровских реформах

Значительная  часть исторической литературы о России 18-ого века посвящена реформам Петра I; объясняется это например тем, что дореволюционные историки рассматривали связанный с ними узел проблем как ключевой, центральный в истории России. После 1917 года эти проблемы несколько отошли на второй план, но и в советской историографии петровская эпоха считается одним из важнейших периодов в истории нашего государства. Интересы же западных исследователей сосредоточились прежде всего на внешней политике России и биографии Петра Великого; после Наполеона царь характеризовался ими как личность, наиболее поразительная в истории Евро-пы, как "самый значительный монарх Европы этого века" . Основная часть

                                                         -10-

литературы по этой теме - специальные труды, посвященные  отдельным аспектам преобразовательной деятельности Петра. Выводы, содержащиеся в этих работах по большей части несопоставимы вследствии различий в объектах исследований, подходе авторов к теме и тому подобных факторов. Таким образом, в общих дискуссиях о петровских реформах может участвовать лишь малая часть литературы по данной теме, но и она содержит чрезвычайно широкий спектр оценок. Возможно, объяснение крайнего несходства точек зрения состоит в том, что сложность, комплексный характер темы, делают невозможным для отдельного ученого ее всестороннее раскрытие, и поэтому многие историки превращают оценки отдельных аспектов реформ в составную часть общей характеристики преобразований, придавая им при этом весьма различный вес. Не менее разнообразен и фон, на котором исследователи оценивают реформы Петра. Здесь можно выделить три основных направления: одни историки рассматривают эту тему преимущественно в сравнении с предыдущим периодом русской истории, чаще всего непосредственно предшествовавшим эпохе Петра (кон. 16-17 век), другие сравнивают сложившуюся ситуацию с положением в Европе начала 18 века, третьи же оценивают историческое значение деятельности Петра сквозь призму последующего развития России. Первая из названных точек зрения естественно порождает вопрос о том, в какой степени петровская эра означала разрыв с прошлым (или,напротив, продолжала тенденции развития 17 века). Вторая заставляет уделять повышенное внимание дискуссии о зарубежных прообразах реформ, и их адаптации в российских условиях. Третья точка зрения, актуализирующая вопрос о следствиях реформ и их пригодности в качестве образца, уступает первым двум в научной плодотворности: так, реформы Петра Первого превратились в дореволюционной России в излюбленную тему для

                                                            -11-

публичных дебатов. Эта тема таким образом была политизирована задолго до того, как началась ее научная разработка. Хотя и существует мнение, высказанное П.Н. Милюковым, что не дело исто-рика пускаться в рассуждения о том, были ли события прошлого позитивными или негативными, что историк обязан целиком сосредоточиться на "своей дея-тельности в качестве эксперта" выявляющего подлинность фактов, тем не менее мало кто из историков преуспел в стремлении уйти от бесконечных публи-цистических дискуссий о том, насколько реформы Петра были вредны или полезны, предосудительны или достойны подражания с точки зрения морали или интересов нации. М.М Богословский в своей фактографической биографии Петра с сожалением констатировал, что более или менее обобщающие оценки петровской эпохи были выработаны главным образом под влиянием общефилософских систем, постоянно вторгающихся в область исследования источников. Видимо, эта характеристика Богословского вполне годится для оценки всей предшествовавшей истории исследования темы. 

В большинстве  обзорных трудов петровский период рассматривается  как начало новой эпохи в истории  России. Однако сильные разногласия  царят сре-ди историков, пытающихся ответить на вопрос, в какой степени  эпоха реформ означала кардинальный разрыв с прошлым, и отличалась ли новая Россия от старой качественно. Рубежи, разделяющие участников этой дискуссии в большей мере исторически  обусловлены, поскольку по мере все  более основательного исследования как 17 так и 18 веков, увеличивалось  число сторонников концепции, согласно которой реформы петровского  времени являются закономерным результатом  предшест-вовавшего развития страны. Существует и противоположная, "революционная" концепция, по которой реформы не имели почти ничего общего с предшествовавшим развитием стра-

                                                         -12-

ны. Ярким выразителем  одной из крайних точек зрения в рамках "революцион-ной" концепции  был С.М. Соловьев, который своей "Историей России" сделал крупный  вклад в научное исследование эпохи правления Петра. Его взгляды  находятся в прямом родстве с  представлениями, господствовавшими  во всей предшествовавшей этому труду  историографии и публицистике. Он интерпретирует петровский период как  эру ожесточенной борьбы между двумя  диаметрально противоположными принципами государственного управ-ления и  характеризует реформы как радикальное  преобразование, страшную ре-волюцию, рассекшую историю России надвое, и означавшую переход из одной  эпохи в истории народа в другую. Однако, в противоположность славянофилам, Соловьев считает, что реформы были вызваны исторической необходимостью и поэтому должны рассматри-ваться как целиком и полностью национальные. Русское общество 17 века находилось, по его мнению, в состоянии хаоса  и распада, что и обусловило применение государственной властью радикальных  мер- "точно так же, как серьезная  болезнь требует хирургического вмешатель-ства" . Таким образом, ситуация в России накануне реформ оценивается Соловьевым негативно. Богословский, не придерживаясь четко  материалистических позиций представлял реформы как радикальный и полный разрыв с прошлым. Схожая точка зрения, но с позиций марксистской историографии приводилась М.Н. Покровским и Б.И. Сыромятниковым - оба этих историка основывают свое мнение относительно революционного характера преобразований на переменах в расстановке классовых сил в начале 18 века. 
 

                                            -13-

4.Аналитический  труд Баггера

Естественно, что, живя на Западе,  Баггер начинает свой обзор с оценок

реформ  западными исследователями.

Интересы  западных  исследователей  сосредоточились  прежде  всего  на

внешней  политике  России  и  биографии  Петра  I;  после   Наполеона   царь

характеризовался  ими как личность наиболее поразительная  в  истории  Европы,

как «самый значительный монарх раннего европейского Просвещения». Разнообразен был и  фон, на котором тот или иной исследователь  оценивал

реформы  Петра.  В  то  время   как   одни   историки   рассматривали   тему

преимущественно в сравнении с  предыдущим  периодом  русской  истории,  чаще

всего  непосредственно  предшествовавшим,  другие  –   в   сопоставлении   с

положением  в Европе начала  XVIII  века,  а  третьи  оценивали  историческое

значение  реформаторской  деятельности  Петра  сквозь  призму   последующего

развития  России.

 В  большинстве обзорных трудов  петровский период  рассматривается   как

начало  новой эпохи в истории России. Однако глубокое несогласие царит  среди

историков, пытающихся ответить на  вопрос,  в  какой  степени  эпоха  реформ

означала  кардинальный разрыв  с  прошлым,  отличалась  ли  новая  Россия  от

старой  качественно.

  Ярким   выразителем  одной  из  крайних   точек   зрения   в   рамках

«революционной» концепции  был  С.  М.  Соловьев,  который  своей  «Историей

России» сделал крупный вклад в научное  исследование эпохи  правления  Петра.

                                                         -14-

Он интерпретирует петровский период как эру ожесточенной борьбы между  двумя диаметрально  противоположными  принципами  государственного  управления   и характеризует реформы как радикальное  преобразование,  страшную  революцию,рассекшую историю России надвое  и  означавшую  переход  из  одной  эпохи  в истории народа в другую.

Среди  ученых,   отстаивающих   «эволюционную»   концепцию,   особенно

выделяются  В.  О.  Ключевский  и  С.   Ф.   Платонов,   историки,   глубоко

исследовавшие допетровский период и в своих  курсах лекций  по  отечественной истории  настойчиво  проводившие  мысль  о  наличии  преемственности   между реформами Петра и предшествующим столетием.

Вторая  из наиболее отчетливых поставленных проблем в общей дискуссии  о

реформах  Петра содержит в себе  вопрос:  в  какой  мере  для  реформаторской

деятельности  были характерны планомерность и  систематичность?

 У С. М. Соловьева, по мнению  Баггера,  реформы  представлены  в  виде

строго  последовательного ряда звеньев, составляющих всесторонне  продуманную и предварительно спланированную программу преобразований,  имеющую  в  своей основе жесткую систему четко сформулированных целевых установок.

Однако  есть  историки,  придерживающиеся  абсолютно   противоположных

взглядов. Так для П. Н. Милюкова реформы  выступают в виде  непрерывной  цепи просчетов и ошибок. Преобразовательная деятельность Петра  обнаруживает,  по его  мнению,  поразительное  отсутствие   перспективной   оценки   ситуации,систематичности, продуманного плана,  следствием  чего  и  явилась  взаимная противоречивость многих реформ.

 В.  О. Ключевский же не только  характеризовал реформы как   длинный  ряд

ошибок, но и определил их  как  перманентное  фиаско,  а  петровские  приемы

управления  –  как  «хронический  недуг»,  разрушавший  организм  нации   на

                                                        -15-

протяжении  почти 200 лет.

По вопросу  планомерности  реформ  советские  историки  не  выработали

единую  позицию. Но, как правило, они предполагали иной, более глубокий,  чем интенсификация   и   повышение   эффективности   военных   действий,   смысл преобразований.

 Часть  историков  считает,  что   незаурядная  личность  Петра   наложила

отпечаток на всю политическую деятельность правительства  и в  положительном,и в отрицательном  смысле.  Однако  подобная  оценка  лишь  изредка  находит подтверждение в серьезных  исследованиях,  касающихся  степени  и  характера влияния Петра на процесс преобразований.

 П.  Н. Милюков первым открыл и  вызывающе усомнился в величии  Петра.  Он

утверждает, что  сфера  влияния  Петра  была  весьма  ограниченной;  реформы

разрабатывались коллективно, а  конечные  цели  преобразований  осознавались

царем лишь частично, да  и  то  опосредованно  ближайшим  окружением.  Таким образом, Милюков обнаруживает длинный ряд «реформ без реформатора».

Согласно  общепринятому мнению, царь использовал  большую  часть  своего

времени  и  энергии  именно  на  то,  чтобы  изменить  отношения  России   и

окружающего мира; кроме  того,  многие  историки  документально,  на  основе

внешнеполитических  материалов подтвердили активную и  ведущую  роль  Петра  в этой области государственной деятельности.

Создается впечатление полного единомыслия  среди  историков  по  поводу

того, что  административные реформы Петра  по  сравнению  с  прежней  системой управления были шагом вперед.

 Исследователи  едины  во  мнении,  считая  петровскую   эпоху   весьма

значительной  в истории промышленности России, хотя бы потому, что  в  первой четверти  XVIII  века  благодаря   политике   протекционизма   и  

                                                   -16-

субсидиям государства были основаны многие новые предприятия.  Социальные  реформы  Петра  всегда  привлекали  пристальное   внимание

историков. Многие полагают, что в  своем  стремлении  добиться максимальной

отдачи  от своих подданных по отношению  к государству Петр  предпочитал,  как правило, строить  новое  на  фундаменте  существующей  сословной  структуры,постепенно  увеличивая  тяготы  отдельных  сословий.  В  этом  его  политика отличалась от политики  западного  абсолютизма,  который  стремился,  прежде всего, разрушить здание средневекового общества. Но есть  и  другое  мнение,согласно которому Петр считал необходимым регулировать  социальные  функции,стирая традиционные сословные границы.

В литературе  вопроса,  касающейся  результатов  культурной  политики

Петра, наблюдается  столь  многообразная  вариантность  в  их  оценках,  что