Право собственности в мусульманской правовой мысли средних веков

Коран, подтверждая божественное происхождение права собственности, называет его священным. Исходя из этого, мусульманские правовые школы развили идею неприкосновенности частной собственности. В своих учениях юристы ссылались на хадисы (предания о делах и высказываниях Мухаммеда, составившие Сунну): «Вам недозволенно владеть имуществом другого мусульманина иначе, как по его сердечному на то согласию», «Тот, кто погиб, защищая свою собственность, является мучеником за дело веры»[1]. Переводя религиозно-этические установки на юридический язык, мазхабы выработали ряд норм, направленных на защиту права собственности: «приказ о распоряжении чужой собственностью недействителен», «никто не вправе распоряжаться собственностью другого лица без его разрешения», «никто не может присваивать имущество другого лица без правового основания»[2]. Преследуя задачу обеспечить целостность и сохранность имущества частных собственников, правоведы отрицали утрату права собственности в силу давности; не признавали находку основанием возникновения права собственности: утерянная вещь, где бы она не находилась, должна быть возвращена собственнику без каких-либо притязаний нашедшего на вознаграждение. Основным средством защиты являлось хакк да'во – право притязания, которое по своему содержанию было аналогично виндикационному иску в римской юриспруденции. Истцом мог быть только собственник, не имеющий фактического владения, а ответчиком – как добросовестный, так и недобросовестный владелец, независимо от того, находилось ли имущество в их владении в момент предъявления иска.

Неоднозначность учений мазхабов о праве собственности позволяет современным мусульманским идеологам, ссылаясь на ислам, говорить о правомерности как национализации, так и сохранения частной собственности. Большинство мусульманских политических и религиозных деятелей защищают принцип частной собственности, не допуская его нарушения ни при каких условиях. Как отмечал аятолла Шариатмадари, концепция «исламской экономики» предполагает уважение правительства к правам частных собственников: «Возможно, что у кого-то будет много капитала и богатства. Ислам ни у кого не будет отнимать этого силой»[1]. Радикальные шииты (например, последователи Р. Хомейни) признают законными все три формы собственности, закрепленные Конституцией Ирана (государственная, частная, кооперативная), однако Хомейни толкует понятие государственной собственности шире конституционного, основываясь на том же хадисе (!) о принадлежности Богу земли и всего, что на ней находиться, на который опирались и средневековые мусульманские правоведы. В результате хомейнисты наделяют государство абсолютным правом собственности и контролем в отношении собственности, считая, что владением государства может быть любой вид собственности, если «…у власти в исламском государстве стоят хранители и знатоки божественных предписаний, а также наследия Мухаммеда»[1].

Таким образом, только крайние шииты не считали частную собственность самостоятельной формой собственности. В целом же право частной собственности получило признание большинства средневековых школ. В мусульманской мысли была развита идея неприкосновенности частной собственности, получившая закрепление в нормах материального права.

1.3.           1.3.         Ограничение права собственности. Институт вакфа

В мусульманской правовой мысли средневековья широкое развитие получила идея ограничения права собственности. Дух ислама требовал от мусульман полной отдачи сил и средств во имя Бога и общества. Хотя собственность считалась священной и неприкосновенной, предполагалось, что мусульмане осуществляют свое право не столь в целях удовлетворения личных интересов, сколько во имя благополучия всего общества. Аллах запретил мусульманам приобретение доходов посредством ростовщичества (рибы): «Те, кто пожирают рост, восстанут только такими же, как восстанет тот, кого повергает сатана своим прикосновением. Это – за то, что они говорили: ведь торговля – то же, что рост. А Аллах разрешил торговлю и запретил рост» (Коран II, 276). Другой пример: «О вы, которые уверовали! Не пожирайте роста, удвоенного вдвойне, и бойтесь Аллаха, – может быть, вы окажетесь счастливыми» (Коран III, 125). Ростовщичество квалифицировалось суннитскими и шиитскими богословами как великий грех. «Один дирхем от риба хуже семидесяти прелюбодеяний»,– говорили шииты[2]. В иерархии исламских грехов риба занимала третье место – после неверия в Бога и дружбы с его врагами.

Борьба с ростовщичеством ведется в мусульманских странах и в настоящее время. Исходя из запрета рибы, шииты осудили банковский процент. Однако добиться практической реализации беспроцентных банковских операций не удалось, и банкам было разрешено получать прибыль под условием использования ее на общественные нужды, которое успешно обходится современными кредитными организациями.

Из признания того, что верховное право собственности принадлежит Аллаху, исходит идея вакфа – так называемой религиозной собственности. Как пишет барон Торнау в своем сочинении, появление вакфа было связано с завоевательными  войнами, в результате которых к Арабскому халифату в VII –VIII веках были присоединены огромные территории из бывших византийских и персидских владений. Всякая покоренная неприятельская земля становилась вакфом – неприкосновенной и обращалась в пользу всего мусульманского общества. «Так поступил Омар с землями в Египте, Сирии и Персии: он не разделил этих земель между мусульманами, а обратил их в вакф или хабусь»[1], – отмечал Торнау. Мусульманские правоведы считали, что при обращении в вакф имущество возвращается к Богу, людям же предоставляется лишь право пользования в религиозных целях. Все школы сходились во мнении, что только на Аравийском полуострове (собственно земле халифата) может существовать право собственности; все прочие страны, подчиненные владычеству ислама вследствие завоевания или добровольного присоединения, являются землями податными и «посему, по точному смыслу и узаконению ислама, должны считаться вакф»[2]. На этом же основании на присоединенных территориях может существовать одно право пользования, а не собственности на землю, так как неправоверный, подчиненный силой оружия, считается свободным, земли же его предоставляются ему в пользование и считаются собственностью всего мусульманского общества.

С течением времени институт вакфа стал применяться не только в отношении земель, но и другого имущества. Мусульманские законоведы определяли вакф как посвящение какого-либо имущества религиозной или благотворительной цели, что влекло за собой исключение его из гражданского оборота. Доход же от этого имущества должен был употребляться на благотворительные дела: содержание мечетей, приютов для бедных. Собственник, передавая свое имущество в вакф, сохранял за собой правомочия владения и пользования; право распоряжения терялось жертвователями, но и не приобреталось вакфополучателями. Считая, что право собственности возникает на имущество, которое никогда никому не принадлежало, а также на имущество, бывшее во владении кого-либо, но затем вышедшие из владения, мусульманские юристы отмечали, что есть предметы, которые, хотя и вышли из владения по воле собственника, не могут считаться свободными – это имущество, посвященное на богоугодное дело – вакф. Действием этим «имущество возвращается к первому, единственному собственнику и посему никакому отчуждению подлежать не может»[1]. Следует согласиться с мнением У. Ахмеджанова в том, что мусульманский вакф в отношении неотчуждаемости аналогичен церковному имуществу западной Европы с ее правом мертвой руки (main morte)[2]. Вакфы отличались от последнего тем, что церковное имущество могло быть отчуждаемо императором, а также по договорным сделкам (для уплаты долгов, на выкуп пленных), тогда как вакфная собственность не могла быть отчуждена ни под каким предлогом, и в отношении этого имущества ни собственник, ни имам не имели права распоряжения.

В учениях различных школ по этому вопросу наибольшее различие было связано с трактовкой правового положения вакфа. По мнению суннитских правоведов имущество становилось вакфной собственностью после фактической передачи этого имущества лицу, в чью пользу назначен вакф. Абу Ханифа утверждал, что в вакф можно обращать только недвижимое имущество, аналогичной точки зрения придерживался маликитский и ханбалитский мазхабы. Только законоведы школы аш-Шафии считали возможным установление вакфов как на недвижимую, так и на движимую собственность. Договор передачи имущества в вакф, по их мнению, считается действительным в том случае, когда преследуется дозволенная и благородная цель. Лицо, передававшее свою вещь в вакф, теряло на нее право собственности и сохраняло за собой, членами своей семьи или третьими лицами лишь право управления вакфным имуществом.

Шиитские правоведы считали, что вакф возникает с момента устного или письменного заявления лица, передававшего свое имущество для пользования в благотворительных целях. Шииты не признавали установление семейного вакфа – в пользу потомков. Некоторые законоведы считали, что любое имущество после смерти человека должно «вернуться к Богу», т.е. быть передано в вакфную собственность. Однако эта точка зрения оспаривалась тем, что Коран установил правила наследования. Так же, как и аш-Шафии, шииты считали, что предметом вакфа может быть любое имущество. Часть из них признавала недопустимым продажу вакфного имущества даже в необходимых случаях. По мнению других, для достижения цели вакфа, создание которого считалось благородным делом, допускается продажа или обмен данного имущества. Никто не имел права устанавливать вакф в свою пользу или в пользу членов своей семьи. Но, согласно шиитскому толку, жертвователь имел право выделить имущество для построения и содержания для себя гробницы или на расходы по молитвам.

Институт вакфа получил в мусульманских государствах широкое распространение. В Сирии, где сунниты (шафииты и ханбалиты) численно преобладают над шиитами, институт вакфа был ликвидирован только в 1949 году. В Ливане закон 1947 года ограничил долю семейного имущества, которое может быть выделено в вакф, и упразднил передачу земель в вакф навечно. В Иордании и Иране, где шиизм является официальной государственной религией, институт вакфа существует до сих пор. Доходы от собственности мечетей считаются в этих странах общественными вакфами и расходуются на благотворительные цели. Разногласия по поводу принадлежности вакфного имущества к государственной или общественной собственности объясняются тем, что вакф представляет собой институт ограничения права собственности, распространяющий свое действие на любую форму собственности.

1.4. Право собственности на землю и другие природные ресурсы

Средневековые мусульманские правоведы считали право собственности на землю главным видом собственности. С развитием феодальных отношений вопрос о правовом положении земельных владений разрабатывался все более четко. Основная классификация категорий земель исходила из признака принадлежности. Ханифитская юридическая школа различала в связи с этим земли мульк – частновладельческие, мирийе – государственные, матрук – земли общего пользования и вакфные земли. Мусульманские законоведы Абу Юсуф Якуб (ум. 798 г.) и Йайха Ибн Адам (ум. 818 г.) в произведении «Китаб-ал-харадги» различали категории земель по признаку налогообложения.

Государственными являлись земли мирийе, доходы от которых непосредственно поступали в государственную казну (бейт аль-мал). В состав мирийе входили поля, луга, летние пастбища, леса, бывшие частные земли, владельцы которых были убиты на войне. Земли государства находились в пользовании мусульманской общины (фай). В отличие от этих земель в VII веке существовали земли матрук (от слова «тарка» – забросить), которые являлись собственностью общины и не принадлежали государству. Сунниты различали два вида таких земель: 1) площади, дороги общего пользования и 2) леса, гумна и другие земельные угодья, находившиеся в пользовании жителей определенной местности. Постепенно в ходе объединения арабских племен эти земли стали считаться собственностью государства и не подлежали отчуждению.

К государственной собственности также относились выморочные,  «мертвые земли» (меват) – необработанные, никому не принадлежащие участки. По мнению Абу Ханифы, «мертвые земли», хотя никому не принадлежат, без разрешения имама не могут никем ни орошаться, ни застраиваться. Абу Ханифа утверждал, ссылаясь на Коран, что эта земля принадлежит тому, «кто ее оживит, если это сделано с разрешения имама»[1]. Имамы имели право передавать эти земли во владение любому желающему возделывать и культивировать их своими силами. По истечении трех лет после начала обработки такой земли данное лицо получало от государства соответствующий документ на право владения ею, а со следующего года обязано было платить налог.

Общей собственностью признавались земельные участки и водоемы, принадлежащие мусульманской общине. Все четыре мазхаба исходили из единого принципа: каждый собственник обладает в отношении своей идеальной доли такими же правами, какими обладает единоличный. Ими была разработана идея шефаа о преимущественном праве покупки доли в праве общей собственности, предназначенном для исключения всякого вторжения посторонних лиц. Мусульманские правоверные толки признавали это право лишь за сособственниками. В заботе о сохранении добрососедских отношений между мусульманами ханифитские правоведы распространили право шефаа на собственников смежных земельных участков. Лишь один из четырех главных толков, ханбалитский, отрицал право зимми (людей, подвластных мусульманам, но находящихся под их покровительством) пользоваться институтом шефаа. Согласно маликитскому толку, все лица, имеющие право на выкуп общей собственности, осуществляют его пропорционально принадлежащим им долям – однородным и возникшим из одного и того же основания.

Понятие мульк появилось при Омейядах и, согласно ханифитскому толку, включало четыре вида земель, соответствующие четырем способам их приобретения: а) пустыри, взятые во владение для застройки и заселения (арса); б) темлин – земли, дарованные или купленные из фонда мирийе и превратившиеся в частную собственность;  в) ушрийе (амарные) – земли, захваченные и распределенные в виде добычи на основании положения Корана о военных трофеях; г) хараджийе – земли, захваченные, но не распределенные как добыча, а оставленные местным жителям для обработки, они облагались твердо установленным налогом – харадж. Мульк отличался от прочих видов землевладения двумя основными признаками – свободой владения и свободой отчуждения. Все четыре вида мулька, согласно суннизму, можно было свободно отчуждать, передавать по наследству или в вакф.

Мульк содержал в себе право на поверхность земельного участка, его недра и воздушное пространство над этим земельным участком (соседи имели право обрубать ветви деревьев чужого сада, нависающие над их садом; собственник земельного участка мог продавать воздушное пространство над своим участком, не отчуждая самого участка). Но такойнеограниченный характер умерялся некоторыми исключениями. Согласно маликитскому толку, каждый рудник является собственностью мусульманской общины; по ханифитскому толку право собственности на рудник или шахту принадлежало владельцу земельного участка, на котором данный рудник или шахта расположены. Однако вода, столь ценная в засушливых местностях Востока, была подчинена особому режиму в силу хадиса: «Люди связаны тремя предметами – водой, травой и огнем». Мусульманские юристы выводили из религиозных положений общественную собственность на воду, не доходя, однако, до полного отрицания присвоения воды. Они различали два вида пользования этим природным ресурсом: утоление жажды человека и животных и орошение полей. Первому виду соответствовало положение о шефете, которое можно определить как «право жажды». В силу шефета любое лицо имело право утолить свою жажду и напоить своих животных водой из больших водоемов (рек, озер), принадлежащих другому лицу. Но когда речь шла о колодцах, каналах и источниках, дающих воду благодаря труду человека, то мусульманские законоведы признавали воду предметом частной собственности, по крайней мере, поскольку речь идет о преимущественном пользовании ею: «ибо милосердие требует не отказывать в излишке воды тому, кто, умирая от жажды, нуждается в ней»[1]. Маликиты считали, что такое пользование может быть безвозмездным только в том случае, если потребитель является бедняком. Более великодушные ханифиты говорили, что крайняя нужда исключает в данной области отношений всякую возможность применение наказания за кражу.