Палестина в I тысячелетии до н. э. Израильско-Иудейское царство

Положение в  Восточном Средиземноморье изменилось после возникновения огромной Персидской державы Ахеменидов. Финикийские города признали ее власть на правах добровольных союзников. В награду персидские цари расширили территорию Финикии на севере (до Исского залива) и на юге (до Аскалона включительно). Была создана федерация трех главных городов: Сидона, Тира и Арвада. Их старейшины образовывали общефиникийский совет, собиравшийся во вновь основанном городе Триполи, в котором каждый из главных городов имел свой квартал.

В целом финикийские  города стали важным экономическим  центром Персидской державы, в их руках сосредоточивалась значительная часть внешней торговли, города чеканили собственную серебряную монету. К  самому концу эпохи Ахеменидов политическая стабильность нарушилась. Сидон восстал против персидского царя и был разрушен (ок. 343 г. до н. э.).

Ахемениды восстановили Иерусалим как привилегированный храмовый город, расположенный на военных и торговых путях в Египет. По приказу Кира иудеям, уведенным в вавилонский плен, было разрешено вернуться на родину, а Иерусалим подлежал восстановлению. Отстроен был и иерусалимский храм Яхве на холме Сион, ставший не только средоточием культа, но и центром общественной и политической жизни. Между тем в течение VI в. до н. э. идеи «пророческого монотеизма» наконец восторжествовали в основной массе древних евреев, лишившихся с падением Иерусалима традиционных организующих институтов. В результате в V в. до н. э. под властью персидских царей в Иерусалиме сложилась основанная на началах догматического иудаизма гражданско-храмовая община, чья окончательная консолидация была связана с деятельностью Эзры и Неемии. Почти половину ее составляло замкнутое сословие жрецов (священников, левитов и т. д.), занимавшее господствующее положение. Как жреческие, так и нежреческие семьи полноправных общинников составляли вместе обширные коллективы, объединяемые родством по мужской линии и совместной собственностью на землю. Семейные наделы могли перераспределяться лишь между родственниками, т. е. в пределах тех же коллективов. На полях полноправных общинников трудились как рабы, так и безземельные арендаторы и наемные работники.

С середины V в. до н. э. гражданско-храмовая община Иудеи  получила освобождение от налогов и  право самостоятельного ведения  судопроизводства. Стоявшие во главе  ее первосвященники иерусалимского храма настаивали на строжайшем соблюдении ритуальных правил иудейского «Закона» и всячески ограничивали общение  с «иноверцами», разрешая браки лишь в пределах самой общины. Сходное  сообщество образовали некоторые потомки  израильтян («самаритяне»). Не пожелавшие следовать догматической религии  или отказаться от браков с иноплеменниками  древние евреи оказались отторгнуты от своей этнической общины и вскоре были ассимилированы местным арамейским населением. Таким образом, храмово-гражданская община иудеев становилась все более обособленной от окружающих народов.

6. Культура стран  Восточного Средиземноморья 

Несмотря на многочисленные перемещения различных  народов и племен культура Восточного Средиземноморья отличается отчетливо  выраженной преемственностью и определенным внутренним един-231

ством. Частично это объясняется этнической близостью народов, то и дело вторгавшихся на территорию региона, но в основном связано с тем, что скотоводческие племена, проникавшие на территорию оседлых оазисов и смешивающиеся с местным населением, в конечном итоге воспринимали нормы, обычаи и эталоны господствующей здесь культуры.

Творчески используя  достижения своих высокоразвитых соседей, в первую очередь Египта и Месопотамии, народы Восточного Средиземноморья  создали собственную, достаточно своеобразную культуру, оказавшую значительное влияние  на античный мир.

Уже керамика V—IV тысячелетий до н. э. испытывает сильное  воздействие образцов из Месопотамии. По мере развития городов и сложения государств создаются дворцовые  комплексы и храмы, но их масштабы заметно уступают величественным сооружениям  Египта и Шумера. Вместе с тем, например, дворец Угарита занимал площадь  около 9000 кв. м и представлял собой  сооружение с мощными укреплениями, делавшими его своего рода неприступной цитаделью. Наоборот, дворцовый комплекс Эблы (XXIV—XXIII вв. до н. э.) включал в свой состав обширный дворец для аудиенций, возможно использовавшийся также для общих собраний значительной части населения города. Его оформление колоннадой указывает на связи с шумерской архитектурной традицией. Парадную часть дворца украшали комбинированные панно и мозаичные фризы, при изготовлении которых широко использовались дерево, иногда с золотой обтяжкой, лазурит и стеатит. Весьма выразительны крупные деревянные статуи. Пышность убранства подчеркивалась многочисленной резной мебелью, украшенной мозаикой из раковин. Многое здесь, в частности бородатые быки, напоминает месопотамские сюжеты, но есть и стилистические отличия. Неравенство в образе жизни, ставшее еще более значительным с выделением верховного правителя, закрепляется средствами архитектуры и прикладных искусств.

В обстановке политической раздробленности и постоянной угрозы со стороны соседей города-государства  Восточного Средиземноморья уделяют  особое внимание развитию фортификации. Крепостные

стены усиливаются  прямоугольными башнями, поверх стен идут зубцы, за которыми скрываются лучники.

Из камня изготовлялись  статуи царей и божеств несколько  утяжеленных пропорций и с  большой долей условности в передаче фигуры. Известны и великолепные скульптурные портреты, например голова одного из угаритских царей, вырезанная из слоновой кости. Косторезное ремесло, особенно развившееся в Финикии, достигает большого совершенства. При этом в южных областях заметно воздействие египетских образцов. Таковы плакетки из палестинских поселений, в частности из Мегиддо. На севере, наоборот, ощутимее влияние месопотамских образцов. Это влияние хорошо прослеживается в сидящей статуе царя Алалаха: крупные, пристально смотрящие глаза и положение скрещенных рук характерны для месопотамской скульптуры.

Замечательным произведением местных мастеров является найденная в Угарите  золотая чаша с изображением охотничьей сцены. Стремительно мчащийся на колеснице  охотник, сопровождаемый распла-ставшейся в беге собакой, настигает дикого козла и туров. Порывистое движение всех фигур передано с огромным мастерством.

В поздней Иудее  изобразительное искусство переживает упадок. В VIII—VI вв. до н. э. в связи  с развитием «пророческого движения»  и распространением единого культа Яхве иерусалимское жречество уничтожало священные изображения и запрещало изображать людей и животных. Художественное творчество после этого ограничилось орнаментикой и резьбой на печатях.

В области науки  финикийцы считали своими учителями  египтян. В истории географических открытий заслуги финикийских мореплавателей, вышедших через Гибралтар в Атлантический  океан и обогнувших Африку, были исключительно велики.

Античные авторы признавали зависимость греческой  культуры от восточной, в особенности  от финикийской. Первый эллинский математик, физик, астроном и философ Фалес  из Милета (VI в. до н. э.), по словам Геродота, был по происхождению финикийцем.

Особая роль принадлежит народам Восточного Средиземноморья в создании алфавита, одного из замечательных дос-Крылатый юноша с цветком папируса в руке. Нимруд. VIII в. до н.э.

тижений человеческой культуры. По существу, все современные алфавиты или прямо восходят к финикийскому, как греческий и латинский, или созданы с учетом принятой в нем системы. Имеющиеся материалы ясно показывают, что во II тысячелетии до н. э. в небольших городах-государствах Восточного Средиземноморья шли интенсивные поиски наиболее рациональных систем письменности. Клинопись Месопотамии и иероглифика Египта были здесь хорошо

известны и  находили свое применение. Однако обе  системы были громоздкими и требовали  больших профессиональных навыков  для запоминания сотен и тысяч  знаков. Во II тысячелетии до н. э. в  Библе создается слоговое письмо упрощенного типа, так называемое протобиблское письмо, имевшее около 100 знаков. В XV—VII вв. до н. э. в Угарите употреблялась своеобразная клинописная система — уже алфавитная, содержащая всего тридцать знаков. Наконец, наиболее совершенной системой оказался финикийский алфавит. Применение этого алфавита (воспринятого впоследствии с некоторыми изменениями греками) сделало грамотность доступной любому гражданину, что имело огромное значение для развития торговли и мореплавания.

Религиозные представления  народов Восточного Средиземноморья  во многом восходят к культам плодородия раннеземледельческих общин, в которых  большую роль играл юный бог растительного  мира. В Библе он получил имя  Адон (господин, греч. Адонис). Согласно известному мифу, этот бог был возлюбленным верховной богини и погиб на охоте от клыков вепря, потом ожил. Оплакивая его, женщины обязаны были остригать себе волосы и носить корзины с плодородной землей («сады Адониса»). Затем наступал радостный весенний праздник воскресения доброго бога.

Нередко объектом почитания были горы, а также могучие  деревья. В финикийских храмах, к  удивлению греков и римлян, часто  вместо статуй божеств стояли камни  геометрической формы в виде куба, шара или конуса. Лишь постепенно, да и то не всюду, они заменялись зооморфными  или антропоморфными изображениями. В условиях сильного дробления страны не могли возникнуть сложные пантеоны из богов не-скольких поколений с установлением божественной иерархии, как это было в Египте и Двуречье. В каждом городе почитался местный бог-покровитель, называвшийся обычно просто Баал (владыка) или Эл (бог), а иногда Мелек («царь», вариант — Молох), а в Тире — Мелькарт («царь города»). Чаще всего эти боги считались солнечными.

Супруга главного бога также  порой именовалась  просто Баалат (владычица), но чаще носила конкретное имя Астарта, что соответствовало ассиро-вавилонской Иштар, но в отличие от последней ханааней-Цилиндрическая печать из Таанаха с клинописной и иероглифической надписями. Начало II тысячелетия до н.э.

ская богиня сияла на небе в виде луны, а не планеты Венеры.

Древнееврейская религия  на первых порах почти не отличалась от ханаанейской — то же поклонение скалам и деревьям, то же почитание изображений богов из камня, меди или серебра. Главным общеплеменным богом израильтян и иудеев считался Яхве, владыка грома и молнии, посылающий на землю благодатный дождь. Иных богов не просто признавали, но и почитали, в том числе на государственном уровне. Однако концепция «берита» (завета, т. е. договора) народа с Яхве как его богом-покровителем была присуща Израилю, по всей видимости, с начала его существования. Ее ключевую роль можно связывать с трудностью положения пришельцев-«ибри» в чужой земле, вынуждавшей их в организованном порядке заново добиваться покрови-тельства одного из местных божеств. Именно от этой концепции отталкивались ветхозаветные пророки, движение которых, как говорилось, привело в конце концов к формированию догматического монотеизма. Израильские и иудейские пророки, действуя как бы по внушению Яхве, страстно призывали народ отказаться от поклонения иным, ложным богам. Постепенно складывалось отношение к Яхве как к единственному и всемогущему Господу, Богу-творцу. Мыслился он довольно абстрактно — с этим и был связан запрет антропоморфных или зооморфных изображений («не сотвори себе кумира»). В то же время отношение между Господом и человеком становилось более эмоциональным, нежели прежде. Отвлеченное божество не могло иметь развитой мифологии, и место обычной для западносемитских религий богини-супруги занял сам народ Израиля. Тема взаимной

любви и союза (завета) между Яхве и его народом является доминирующей во многих библейских книгах.

Выполнение традиционных культовых предписаний казалось недостаточным. Как и в других религиозных системах I тысячелетия  до н. э. — в буддизме, в зороастризме, в учении пророков особое внимание уделялось соблюдению моральных  норм. Именно с этим связано и  резкое осуждение пророками закабаления  бедноты, скупки земель и неправедной  наживы богачей. Не без влияния «пророческого  движения» в 622 г. до н. э. иудейский  царь Иосия провел реформы, объявив Яхве единственным богом и сделав иерусалимский храм исключительно местом его культа (о социальных аспектах реформ уже было сказано).

Беды, обрушившиеся на Израильское, а впоследствии и  на Иудейское царство, воспринимались пророками как кара, наложенная Господом, чтобы очистить от греха избранный  им народ. Уведенные Навуходоносором II иудеи мечтали о появлении  спасителя-мессии и грядущем своем  торжестве. Но будущее все чаще представлялось им не как восстановление власти земных царей, но в виде правления самого Бога на земле. Окончание «вавилонского  плена» не означало политической независимости  Иудеи, но под верховной властью  персидских царей возникла автономная гражданско-храмовая община. Как официальная  ее идеология и оформляется в V—III вв. до н. э. иудаизм.

От  художественной литературы финикийцев сохранилась  лишь незначительная ее часть. Только в  недавнее время были обнаружены эпические  произведения II тысячелетия  до н. э., происходящие из Угарита. Особенно замечателен эпос о Керете, Цилиндрическая печать из Таанаха с клинописной и иероглифической надписями. Начало II тысячелетия до н.э.

ская богиня сияла на небе в виде луны, а не планеты Венеры.

Древнееврейская религия  на первых порах почти не отличалась от ханаанейской — то же поклонение скалам и деревьям, то же почитание изображений богов из камня, меди или серебра. Главным общеплеменным богом израильтян и иудеев считался Яхве, владыка грома и молнии, посылающий на землю благодатный дождь. Иных богов не просто признавали, но и почитали, в том числе на государственном уровне. Однако концепция «берита» (завета, т. е. договора) народа с Яхве как его богом-покровителем была присуща Израилю, по всей видимости, с начала его существования. Ее ключевую роль можно связывать с трудностью положения пришельцев-«ибри» в чужой земле, вынуждавшей их в организованном порядке заново добиваться покрови-тельства одного из местных божеств. Именно от этой концепции отталкивались ветхозаветные пророки, движение которых, как говорилось, привело в конце концов к формированию догматического монотеизма. Израильские и иудейские пророки, действуя как бы по внушению Яхве, страстно призывали народ отказаться от поклонения иным, ложным богам. Постепенно складывалось отношение к Яхве как к единственному и всемогущему Господу, Богу-творцу. Мыслился он довольно абстрактно — с этим и был связан запрет антропоморфных или зооморфных изображений («не сотвори себе кумира»). В то же время отношение между Господом и человеком становилось более эмоциональным, нежели прежде. Отвлеченное божество не могло иметь развитой мифологии, и место обычной для западносемитских религий богини-супруги занял сам народ Израиля. Тема взаимной