Историческая наука и историческое сознание на рубеже веков

минации и эксплуатации. Они имеют право  на то, чтобы их рассматривать как субъектов — как мужчин и женщин со своим разумом, волей и голосом"¹⁴.

   Этот  голос, вернее, голоса простых людей  разных национальностей и эпохи обильно цитируются в книге, воссоздавая образ "другой Америки", ставшей органическим компонентом современной американской цивилизации. При этом, подчеркивает ученый, различные этнические группы не просто сосуществуют в американской истории, но и активно взаимодействуют друг с другом. Он приводит многочисленные примеры их сотрудничества как в трудовой деятельности, так и в борьбе за свои экономические и гражданские права.

   Задачи  исторической науки и, более широко, исторического образования, по глубокому убеждению Р. Такаки, и заключается в формировании у американцев различного этнического происхождения осознания "общего прошлого" как важнейшего компонента их исторического сознания. Историки, пишет он, должны помочь этим людям "увидеть себя и друг друга в нашем общем прошлом". Но для этого нужно убедить их самих, что их история достойна внимания. Таков, полагает ученый, единственный путь преодоления расовой ненависти. "Чтобы ни случилось, — заключает он ход своих мыслей, — мы можем быть уверены, что многое в будущем нашего общества будет зависеть от того, какое мы избираем зеркало, чтобы увидеть нас самих"'⁵.

   Такое зеркало может и, настаивает Р. Такаки, должна представить новая социальная история, способная воссоздать "общее прошлое" американцев различного этнического происхождения и таким образом убедить их в том, что они могут ладить друг с другом. Этническое многообразие образует смысловой стержень американской истории. Обосновывая это положение, Р. Такаки обращается к языку поэзии. Используя поэтический образ У. Уитмена "разных гимнов", которые поет Америка, он продолжает: "Наша история щедро одаряет всех нас "мистическими струнами памяти". В течение всего нашего прошлого, пронизанного угнетением и борьбой за равенство американцев различных рас и этнических групп, они "пели полным голосом свои звонкие мелодичные песни" на текстильных фабриках Лоуэлла, хлопчатниках Миссисипи, в индейских резервациях Южной Дакоты... и в тысячах других мест по всей стране. Когда мы слышим голоса

I!

американцев, мы оказываемся побуждаемыми показать наше культурное многообразие, понять нас самих"¹⁶.

   Запечатлевая  это разноязычное "пение" в  социальной памяти американцев, историческая наука соединяет многочисленные истории различных сообществ, живущих на американской земле, в один большой нарратив, выполняя тем самым важную системоукрепляющую роль. Ибо речь идет в данном случае о формировании и распространении гуманистического исторического сознания, укрепляющего тернарную культурную систему.

   Собственно, в этом и находит особенно яркое  выражение гуманизация исторической науки. Формируя в историческом сознании чувство общего прошлого, она таким образом утверждает самоценность человеческой личности, ее историческую значимость независимо от этнического происхождения и социального статуса. В этом выражается ее весомый вклад в укрепление тернарной культурной системы, а значит, и в стабилизацию коренящихся в ней общественно-политических институтов.

   Не  менее социально значимой может  быть системоразруша-ющая функция исторической науки. Этот случай представляет для нас особый интерес, так как характеризует ситуацию, в которой находится современная отечественная историография. Сейчас много говорится о принадлежности российской цивилизации к бинарной культурной системе и, в частности, высокой степени устойчивости ее исторически сложившихся ценностных ориентации.

   Однако  такая принадлежность не является чем-то раз навсегда данным и неизменным. Возникающая и функционирующая при определенных исторических обстоятельствах всякая культурная система с радикальным изменением этих последних, в свою очередь, может существенно трансформироваться вплоть до утраты системообразующих признаков. Соответственно этому может кардинально изменяться и духовная оснастка связанной с этой системой цивилизации. Ведь и в странах, принадлежащих к западной цивилизации, далеко не сразу и не одновременно утвердилась тернарная культурная система. Ее становление — длительный и неравномерно протекающий процесс,

   В настоящее время складываются определенные предпосылки как внутреннего, так и внешнего порядка для переключения с бинарной на тернарную культурную систему и российской циви-12 

лизации. Крушение авторитарного строя в стране, происходящие в современном мире глобальные перемены, их глубокое влияние на самые разные стороны жизни российского общества — все эти процессы играют роль своеобразного спускового крючка такого переключения, охватывающего не только сферу политического устройства и социально-экономических отношений, но и глубинные пласты общественного сознания вплоть до основ национального менталитета. Поэтому уже сегодня представляется возможным говорить о тенденции, существенно изменяющей традиционный вектор развития российской цивилизации.

   Однако  это не единственная тенденция нашего времени. В российской действительности без труда прослеживаются и тенденции иного, подчас прямо противоположного порядка. Но это означает, что переключение российской цивилизации на тернарную культурную систему не может в настоящее время рассматриваться как нечто, неизбежно обреченное на успех. Этот успех возможен лишь при условии последовательного разрушения духовных основ бинарной культурной системы, ее ведущих ценностных ориентации, что выражается в радикальной трансформации общественного сознания, освобождении его от стереотипов бинарного мышления и утверждении ценностных ориентации, присущих тернарной культурной системе. В этом контексте следует рассматривать происходящие в стране исторические дискуссии, в особенности посвященные прошлому России. Эти дискуссии заслуживают специального рассмотрения, которое выходит за рамки настоящей работы. Здесь же подчеркнем их один несомненный и, может быть, главный результат — прорастающее в обществе осознание связи времен и вытекающее отсюда понимание исторической преемственности в судьбах России. Так рушится один из центральных постулатов бинарной культурной системы/ утверждающий радикальный разрыв с прошлым как норму движения истории вообще, российской, в особенности.

   С трудом, но пробивает себе дорогу цивилизационный  подход к истории России, требующий рассматривать различные ее периоды как звенья в развитии единой российской цивилизации, каждое из которых означало не только отрицание предыдущего, но и его продолжение. Причем, вопреки всем канонам бинарного мышления, акцентируется именно преемственность, воплощающая цивилизационную принадлежность России.

13

   В этом отношении принципиальное значение приобретает осмысление советского периода отечественной истории. На смену господствовавшему в начале 90-х гг. сплошному отрицанию этого периода, как якобы противоречившего всей российской национальной традиции, приходит его восприятие как органической части отечественной истории.

   Показательно, что такое переосмысление места советского периода в отечественной истории раньше и сильнее всего обнаружилось на уровне ее социально-психологической интерпретации. Действительно, на этом уровне особенно заметно прослеживаются черты континуитета, коренящиеся прежде всего в особенностях российского менталитета, т. е. в той сфере народной жизни, где цивилизационные признаки сохраняют наибольшую устойчивость. Но в той или иной мере историческая преемственность обнаруживается и в других сферах жизни российского послереволюционного общества.

   "Возвращение"  советского периода в отечественную  историю, конечно, будет способствовать его более адекватной интерпретации. Но едва ли не еще важнее для нас культурно-историческое значение этого "возвращения". В самом деле, и ревностные апологеты революции и ее яростные критики при всей противоположности своих взглядов сходятся в главном — в мифологизации самого образа Октябрьской революции. Правда, в то время как для одних это был радикальный прорыв в "светлое будущее", открывший новую эру в истории человечества, другие видели в революции торжество бесовских сил, опрокинувших "святую Русь", но в обоих случаях место реального события, сотканного из противоречий и порожденного столь же противоречивой исторической действительностью, занимает идеологизированный миф, основанный на двуцветном видении мира.

   Развенчивая этот миф, а с ним вместе демифологизируя  и весь рожденный революцией советский период, историческая наука тем самым подрывает сами основы бинарного мышления с его нетерпимостью, отрицанием "жизненной середины", крайним радикализмом, выполняя, таким образом, важную системо-разрушаюшую роль.

   Конечно, -реинтерпретация российской истории  не ограничивается переосмыслением исторического места Октябрьской революции и советского периода. Но в силу своей хронологичес-14 

кой близости советское семидесятилетие приобретает  особенно большое значение в нынешних поисках национальной идентичности. Ведь и утрата последней явилась следствием крушения коммунистической идеи и основанной на ней советской государственности.

   С другой стороны, вследствие близости к  современности и масштабности тех событий, которые вобрало в себя это семидесятилетие, они занимают особенно большое место в исторической памяти народа, оказывая существенное влияние на его историческое сознание. Вероятно, даже не будет большим преувеличением определить это место как ключевое — в том смысле, что в них воплощается связь времен, на которой основывается здоровое историческое сознание общества.

   "Возвращая"  советский период в общее русло  российской истории, наша наука таким образом, способствует формированию в обществе сознания исторической преемственности как важнейшей характеристики его исторического развития. Но тем самым изменяется социальная функция исторической памяти, которая из свойственной авторитарному сознанию конфронта-ционной начинает превращаться в примиряющую.

   Трудно  переоценить значение этого превращения  в жизни такого поляризованного, раздираемого болезненными воспоминаниями о прошлом общества, каким является современная Россия. В сущности речь идет о создании и популяризации такого образа прошлого, который бы не разъединял, а сплачивал общество. Это — плюралистический образ, порывающий с характерным для традиционного российского мышления двуцветным видением мира и являющийся по своей природе примиряющим, вносящим в массовое сознание примиряющее, гармонизирующее начало.

   Формирующееся новое историческое сознание является понимающим, основанным на системном подходе к историческому прошлому, т.е. на понимании его как развивающейся в силу собственных закономерностей системы определенным образом складывающихся общественных отношений и порождаемых ими явлений, все звенья которой взаимосвязаны. Это означает необходимость осознания того, что мы имеем одно общее для всех Прошлое, что все оно, "хорошее" или "плохое", является нашим, более того, что оно в том или ином виде присутствует в настоящем, так или иначе влияя на него.

15

   Таким образом, системный подход к прошлому в равной мере исключает как его апологию, так и отречение от него. Критически дистанцируясь от прошлого, он вместе с тем его историзует, включает в общую темпоральную связь. В полной мере это относится и к нашему недавнему "травматическому прошлому".

   Однако  историзация этого прошлого ни в коей мере не означает его релятивизацию и тем самым оправдание присущих ему темных страниц. Речь должна идти о его понимании. Помещая тот или иной феномен в общую связь явлений, мы получаем возможность постижения как его самого, так и всей системы, в которой он занимает определенное место. Так обстоит дело с решением вопроса о вкладе советского периода в общенациональное развитие, от ответа на который зависит не только понимание современной ситуации в стране, но и видение ее будущего. Только отказ от преимущественно оценочного подхода к этому периоду, осмысление его места в контексте всей отечественной и мировой истории делают возможным его действительное понимание, что в конечном итоге создает предпосылки для радикальной трансформации ментальных основ исторического сознания российского общества.

   Тем самым историческая наука и, не в  меньшей степени, распространение научных исторических знаний вносят свою долю в преодоление бинарного мышления и формирование новой национальной идентичности, адаптирующей субстанциональные характеристики российской цивилизации к реалиям происходящих в современном мире и самой России глобальных перемен.