Инквизиция

ign="justify">      Распределение средств от конфискации происходило  следующим образом: треть получал инквизитор,   треть представитель светской власти, треть - Святейший Престол. Инквизитор должен был употреблять полученные средства на нужды сыска. Но на практике средства расходовались по его усмотрению. Одним из факторов того, что инквизиция не утвердилась в северной Европе, было то, что еретиков было мало и они преимущественно происходили из беднейших семей. (Если государство брало на себя расходы по учреждению инквизиции, то оно получало определенную долю от доходов конфискации).

      Князья  стали пополнять свои скудные  доходы при помощи конфискаций⁵².

      Отношение инквизиции к конфискованным имуществам в разные эпохи и в разных странах было различно. Даже в тех государствах, где инквизитор номинально не имел никакой доли в конфискации, он был полным хозяином имущества обвиняемого.

      Светская  власть и без напоминаний Церкви спешила завладеть имуществом своих  подданных-еретиков. Дело преследования еретиков было не менее прибыльно для кармана и епископов. Лишь только подозреваемый вызывался инквизицией, как на его имущество накладывался секвестр, и его должников уведомляли, чтобы они уплатили королю все должные ими суммы. Нередко чиновники позволяли еретикам за взятки сохранять часть имущества и осуждали на костер несчастных с единственной целью захватить их имущество и с особым старанием разыскивали    повсюду,   чтобы конфисковать⁵³.

      В опись конфискуемого имущества вносилось все до домашней и наличной  провизии включительно.

      Массовые  конфискации не только навлекали  бедствия на тысячи женщин и  беззащитных  детей, доведенных до нищенства, но они буквально парализовали общественную жизнь и повседневные сношения между собой людей. Ни заимодавец,  ни один покупатель не мог быть уверен правоверии того или иного лица, с которым имел дело; кроме утраты права на владение в случае ереси, почти неограниченное право возбуждать процессы против умерших через много лет мешало всякому спокойно пользоваться своим благоприобретенным или унаследованным имением.

      Наиболее  распространенным среди духовенства  было мнение, что содержание инквизиции было обязанностью светских князей, которые  пользовались доходами от конфискации. Скупость и жажда к грабежу играли видную роль в действиях инквизиции. Все занимавшиеся преследованием всегда имели в виду материальную выгоду⁵⁴.

      Что же касается смертной казни, как и  конфискацию, в теории инквизиция не применяла. Первоначально приговор был только простым осуждением за ересь и сопровождался отлучением от Церкви или объявлением, что виновный не считается больше подсудным суду Церкви; иногда добавлялось, что он передается светскому суду, что «он отпущен на волю»; это обозначало, что кончилось прямое вмешательство Церкви в его судьбу. Со временем в приговорах часто упоминалось, что Церковь ничего не может больше сделать, чтобы загладить прегрешения виновного; передача его в руки светской власти объявляется словами: «да будет наказан по заслугам». Лицемерное обращение, в котором инквизиция заклинала светские власти пощадить жизнь и тело отпавшего, не встречается в приговорах XIII в. и никогда не формулировалось точно в более позднее время.

      Воззвание к милосердию было пустой формальностью, к нему прибегали  только, чтобы не казалось, что инквизиторы согласны на пролитие крови, так как это было бы нарушением канонов. Но в то же время Церковь зорко следила за тем, чтобы ее резолюция не толковалась превратно, она и поучала, что не может быть и речи о каком-либо снисхождении, если еретик не раскается и не выдаст всех своих единомышленников⁵⁵.

      Один  из богословов XIII в. провозгласил: «Цель инквизиции - уничтожение ереси; ересь же не может быть уничтожена без уничтожения еретиков; а еретиков нельзя уничтожить, если не будут уничтожены также защитники и сторонники ереси, а это может быть достигнуто двумя способами: обращением их в истинную католическую веру или обращением их плоти в пепел, после того как они будут выданы в руки светской власти». В XIV в. инквизитор Алонзо де Спина замечает, что, прежде чем осудить их на уничтожение, нужно дважды обращаться к ним с предупреждениями, чтобы они не грозили спокойствию Церкви, в случае нераскаяния их следует уничтожать без промедления и следствия⁵⁶.

      Светские  власти, однако, верили, что, сжигая еретиков, они исполняли приказания инквизиции.

      Законы  всех государств Европы присуждали еретиков к сожжению живыми; в лице инквизитора  признавали судью, приговоры которого подлежали слепому исполнению⁵⁷.

      Не  раскаявшейся еретик, предпочитавший мученическую смерть вероотступничеству, не был единственной жертвой костра. Еретиком, также достойным костра, считался тот, кто отказывался от исторгнутого у него признания. Человек, торжественное обращение которого было признано ложным, был неисправимый еретик, его требовал костер.

      Зачастую  светские судьи не обращали внимания на снисходительные приговоры инквизиции и сжигали без всякого милосердия; в свое оправдание гражданские власти ссылались на то, что иначе не удастся очистить страну от еретиков и что снисходительность поведет к усилению ереси⁵⁸.

      Факт  сжигания человека только за то, что  он верит иначе, чем мы, представляется такой драматической жестокостью и так поражает ужасом, что, в конце концов в нем стали видеть существенную черту деятельности инквизиции. Но необходимо помнить, что среди других наказаний, налагаемых ее приговорами, костер был сравнительно менее употребителен. Бернар Гиза время своей инквизиторской деятельности в Тулузе (1308—1323 гг.) отправил на костер шестьсот тридцать семь еретиков, не считая шестидесяти семи приговоров сожжения останков умерших еретиков. На деле инквизиторы более добивались обращений, разоблачений и конфискаций, чем увеличения числа мучеников. Костер, зажигаемый время от времени, поддерживал в населении ужас, который считали спасительным. Главным и самым страшным оружием святого трибунала, притом оружием страшным, были тюрьмы, массовые конфискации, унизительные епитимьи и, наконец, невидимая полиция, благодаря которой она парализовала ум и сердце всякого, кто имел несчастье раз попасть в ее руки⁵⁹.

      Теперь  о самой казни. Когда собиралась толпа смотреть предсмертную агонию мучеников,   то старались не выказать никакой к ним жалости,   чтобы не смягчить фанатизма зрителей. Виновного не удушали раньше, чем поджигали дрова, как это практиковалось в позднейшей испанской инквизиции; порох еще не был изобретен, и поэтому еще не обвязывали шею жертвы мешком с порохом, чтобы сократить ее мучения, когда пламя охватит ее. Несчастного привязывали живым к столбу, возвышавшемуся над грудой дров настолько высоко, чтобы верные могли видеть все. Монахи сопровождали его до последней минуты в надежде вырвать, если возможно, его душу из когтей дьявола; если он не был рецидивистом, он мог еще в последнюю минуту отречься и спасти свое тело. Монахам строго запрещалось убеждать несчастную жертву умереть без сопротивления, или взойти твердым шагом на эшафот, или мужественно отдать себя в руки палача, ибо, давая подобные советы, они могли ускорить ее конец и тем самым допустить «неправильность». Обыкновенно казнь совершалась в праздничный день, чтобы могло собраться больше народа и чтобы зрелище было поучительнее; из боязни, чтобы жертва не вызвала в собравшихся чувства жалости или симпатии, на нее накладывалось молчание⁶⁰.

      Второстепенные  подробности известны из отчета одного свидетеля казни Яна Гуса в Констанце в 1415 г. Несчастный должен был стать между двух вязанок хвороста, и его крепко привязали веревками к толстому столбу; на шею ему надели цепь. Затем заметили, что он повернулся лицом к востоку, а так как это было неприлично для еретика, то его повернули лицом к западу. Он был обложен до самого подбородка связками хвороста и соломы. После этого граф-палатин, наблюдавший за исполнением казни, подошел к эшафоту вместе с констанцским прево и в последний раз предложил Гусу отречься. Когда тот отказался, они отошли и ударили в ладони, что было знаком для исполнителей казни поджечь костер. Когда огонь пожрал все, то приступили к окончательному уничтожению обуглившегося трупа; его разорвали на части и перебили кости, а затем останки и внутренности снова бросили в огонь.

      Чтобы присутствовавшие не сохранили останков мученика, после того, как огонь погасал, тщательно собирали пепел и бросали его в проточную воду⁶¹.

      Если  еретик умирал до совершения над ним  казни и, если делалось постановление о выкапывании его тела или костей, то церемония сожжения их была, конечно, менее торжественна, но не упускали ничего, чтобы сделать ее ужасной. В 1237 г. в Тулузе было вырыто много трупов людей знатных и других покойников. Их кости и разложившиеся трупы тащили по улицам, причем впереди шел глашатай и кричал: «всякий, кто поступит так, так вот и погибнет», затем они были сожжены «во славу Бога, Блаженной Девы Марии, Его Матери, и блаженного Доминика, их служителя». Эта процедура, несмотря на то, что была довольно дорога, сохранялась все время существования инквизиции. Согласно отчетам от 1323 г., вырыть кости трех еретиков, купить для них мешок, купить веревки, чтобы завязать мешок, нанять двух лошадей дотащить мешок до площади и купить дрова для костра — стоило больше пяти ливров.

      Костер  служил инквизиции еще для того, чтобы очищать страну от «заразительных и еретических сочинений»; это было начало цензуры, занявшей впоследствии видное место в деятельности инквизиции⁶².

      Методы, изобретенные и одобренные инквизицией, епископские суды применяли к еретикам; и вскоре насилие и произвол распространились на все дела, подсудные епископским судам.

      Еще более гибельно сказалось влияние  инквизиции на светское судопроизводство. До конца XVIII в. в большей части Европы инквизиционное судопроизводство, развившееся в целях уничтожения ереси, стало обычным методом, применявшимся в отношении всех обвиняемых. В глазах светского судьи обвиняемый был человеком, стоящим вне закона, виновность его всегда предполагалась,   и из него надо было, во что бы то ни стало хитростью или силою вырвать признание. Так же относились и к свидетелям. Узник, сознавшийся под пыткою, подвергался новым пыткам, чтобы он выдал «других преступников», которых он мог знать⁶³. Равным образом инквизиция ввела в обычный суд преступление «подозрения»; если не удавалось обличить обвиняемого в преступлении, которое приписывалось ему, то его можно было наказать как подозреваемого, причем наказание предоставлялось усмотрению судьи. Вся эта порожденная инквизицией система до XVIII в. Отдавала несчастных и беззащитных на произвол жестоких судей⁶⁴. 

          Как и большинство импраторских  организаций, Инквизиция обширна и покрывает галактику бесчестным количством агентов. Но, тут сходство кончается, так как внутреннее устройство Инквизиции отлично от чудовищной бюрократии Adepus Terra. Цели её открыты, мандат прост: защищать Императора и Человечество от любых угроз, любыми способами. Такая миссия требует абсолютной гибкости: спектр угроз варьируется от индивидуального мутанта до заговоров и вторжений пришельцев распространяющиеся на целые системы и спектора.

          Инквизиция имеет невероятные  силы, доступ и войском, вооружнию, архивам и информации сверх большинства имперских организаций, но всё же за этим  она должна обращаться к Adepus Mechanicus и др.

          Инквизиция существует не как сила сама по себе, но как направляющая рука, которая направляет Империуму, наблюдающих за угрозами мутаций, агрссии чужич, предательства и некомпетентности.

           Таким образом, Инквизиции часто приходится работать в роли побуждния. Если планета подверглась нападению пришельцев, коррупции хаоса или другим серьёзным угрозам, долг инквизитора – заставить работать военную машмну и следить за её работой. Часто Адмиралы и Полковники империума, прибыв на мсто события, даже не догадываются, что именно инквизиция побудила серию событий, вследствие которых они оказались в данном месте в данное время.

          
 
 

        

          
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Заключение

        Самое мощное оружие антирелигиозной пропаганды - история самой религии,  историческая истина,   противопоставленная церковным вымыслам и легендам,   а в истории религии – самое потрясающее явление – инквизиция. Если под инквизицией понимать осуждение и преследование господствующей церковью инакомыслящих – вероотступников, то хронологические рамки инквизиции следует расширить на всю историю христианской церкви – от ее возникновения по настоящее время, ибо епископы еще со времен раннего христианства и  по сей день присвоили себе право осуждать и отлучать от церкви тех верующих,   которых        они считают еретиками.

        История инквизиции – прежде всего тайная история. Церковь имела все основания тщательно скрывать и замалчивать или извращать в целях самооправдания ужасающие факты инквизиции. История инквизиции неразрывно переплетается с историей всего общества и ее корни надо искать не в религиозном духе идей,  а в условиях и обстановке классовой борьбы между буржуазией и угнетаемыми классами.