Древнекитайские легисты

Концепция истории как процесса изменений для современного сознания представляется обычной, но в Древнем Китае она коренным образом расходилась с главными идеями других школ.

4. ЛЕГИСТСКИЕ  ПУТИ  УПРАВЛЕНИЯ

Чтобы соответствовать новым политическим реалиям, легисты предложили новые способы управления, претендовавшие, как указывалось выше, на непогрешимость. Первый необходимый шаг, утверждали они – это установить законы. Хань Фэй-цзы говорит: «Закон – это то, что записано на табличках, установлено в государственных ведомствах и распространено в народе» («Хань Фэй-цзы», гл. 38). В этих законах людям сообщается, что они должны делать, а что – не должны. Когда законы распространены, правитель должен внимательно следить за поведением народа. Поскольку он обладает гаи, он может наказать тех, кто нарушает законы, и наградить тех, кто следует им. Поступая так, он может успешно управлять народом, как бы многочислен он ни был.

По этому поводу Хань Фэй-цзы говорит: «Совершенномудрый, управляя государством, не зависит от людей, самих по себе делающих добро, но делает так, что они не могут совершить зло. В государстве найдется не более десяти человек, которые сами будут делать добро; но если сделать так, что люди не смогут совершать зла, во всем государстве будет мир. Тот, кто управляет государством, использует многих и пренебрегает немногими, и поэтому беспокоится не о добродетели, но о законе» (гл. 50)[11].

Правитель управляет людьми законом и авторитетом. Ему не требуется ни особых способностей, ни высокой добродетели. Не нужно ему и, как утверждали конфуцианцы, вдохновлять людей личным примером хорошего по­ведения, и править благодаря личному влиянию.

Можно выдвинуть контраргумент, что такая процедура управления не столь уж очевидна, ведь правитель должен обладать способностями и знаниями, чтобы составлять законы и надзирать за поведением людей, коих может быть очень много. На такое возражение легисты отвечают, что правителю нет необходимости все это делать самому. Если он обладает шу, искусством обращаться с людьми, то он может приобрести нужных людей, которые и будут все делать.

Концепция шу представляет и философский интерес. Она включает в себя один из аспектов старого учения об исправлении имен. Понятие, использованное легистами, подразумевает, что «факты ответственны за имена» («Хань Фэй-цзы», гл. 43).

Под «фактами» подразумеваются те, кто занимает пост в государстве, а под «именами» – названия их должностей. Эти названия указывают на то, что в идеале должны исполнять занимающие пост. Поэтому «придерживаться фактов, ответственных за имена», значит принимать на службу людей, ответственных за идеальное выполнение ведомствами своих функций. Обязанность правителя – давать определенное имя определенному индивиду, то есть отдавать данный пост какому-то человеку. Функции данного ведомства уже определены законом и обозначены приданным ему именем. Тогда правителю нет нужды, да и необходимости, беспокоиться о том, какими способами выполняются обязанности, пока они выполняются, и выполняются хорошо. Если они исполняются, правитель вознаграждает чиновника, если нет – наказывает.

Можно спросить: как правитель должен узнать, какой человек лучше всего подходит для определенной долж­ности? Легисты отвечают, что это тоже можно узнать благодаря шу, или методам управления. Хань Фэй-цзы говорит: «Когда министр объявляет о своих притязаниях, правитель дает ему задание в соответствии с его притязаниями, но возлагает на него полную ответственность за исполнение. Если исполнение соответствует заданию, а задание соответствует тому, на что человек претендовал, его награждают. Если исполнение не соответствует заданию, а задание не соответствует тому, на что человек претендовал, его наказывают» (гл. 7). Если подобное повторится несколько раз и правитель будет строг в награждении и наказании, неспособные люди больше не осмелятся занимать пост, даже если им его предлагать. Так все неспособные будут устранены, а должности останутся тем, кто может успешно исполнять их функции[12].

Тем не менее, по-прежнему остается один вопрос: как правитель может знать, действительно ли «факт» соответствует своему «имени»? Легисты отвечают: если правитель не имеет сложившегося мнения, он должен проверить результат. Ведь если он не уверен, что его повар хорош, он может решить дело, просто попробовав приготовленную им еду. Не всегда нужно судить о результатах самому. Можно назначить для вынесения решения других, но эти судьи, в свою очередь, будут нести строгую ответственность за свои имена.

Таким образом, как утверждали легисты, предлагаемый ими способ управления понятен всем и каждому. Правитель должен сохранить в своих руках лишь распоряжение наградами и наказаниями. Тогда он будет управлять «не­деянием, но при этом не будет ничего, что не было бы сделано».

Награды и наказания Хань Фэй-цзы называет «двумя рукоятями правителя» (гл. 7). Их эффективность обусловлена тем, что природе человека свойственно искать выгоды и избегать вреда. Хань Фэй-цзы говорит: «Управляя Поднебесной, нужно действовать в соответствии с человеческой природой. Человеческой природе свойственны чувства любви и ненависти, поэтому награды и наказания действенны. Когда награды и наказания эффективны, запреты и приказы могут быть установлены, и путь управления будет завершен» (гл. 48).

Ученик Сюнь-цзы Хань Фэй-цзы был убежден, что человеческая природа зла. Но он не воспринимал концепцию учителя о культуре как средство изменить человеческую природу и привнести в нее что-то доброе. Он, как и другие легисты, утверждал: только потому, что человеческая природа такова, каковая есть, предлагаемый ими, легистами, путь управления является практичным. Легисты предлагали свои методы управления, основываясь на том, что человек таков, каков он есть, а не на том, что его следует сделать таким, каким он должен быть.

5. ЛЕГИЗМ  И  ДАОСИЗМ. ЛЕГИЗМ  И  КОНФУЦИАНСТВО

«Не делать ничего, и при этом нет ничего, что не было бы сделано». Эта даосская идея у вэй (недеяние) была также и легистской идеей. Согласно Хань Фэй-цзы и другим легистам, единственная великая добродетель, требуемая от правителя – это следовать ходу недеяния. Он не должен ничего делать сам, но должен заставлять других все делать для него. Хань Фэй-цзы говорит: «Как сияют луна и солнце, сменяются четыре сезона, разбегаются облака и дует ветер, так и правитель не обременяет свое сердце знанием, а себя самого – себялюбием. Он возлагает хорошее управление или беспорядок на законы и методы шу; оставляет правильное и неправильное разрешаться наградами и наказаниями и относит тяжесть и легкость к равновесию весов» (гл. 29). Другими словами, в руках правителя – все инструменты и механизмы управления. Обладая ими, он не делает ничего, но при этом нет ничего, что не было бы сделано[13].

Даосизм и легизм представляют две крайности в китайской мысли. Даосы утверждали, что человек изначально абсолютно невинен, легисты же – что он абсолютно зол. Даосы проповедовали полную индивидуальную свободу, легисты – полный контроль государства и общества. Тем не менее, в понятии «недеяния» обе крайности встречаются. Значит, они имеют что-то общее.

Несколько иными словами представители позднего периода развития классической даосской мысли также говорили о легистском пути управления. В «Чжуан-цзы» мы находим пассаж, говорящий о «пути использования людей». В нем различаются деяние и недеяние, «быть использованным Поднебесной» и «использование Поднебесной». Недеяние – это путь использования Поднебесной, а деяние – путь быть использованным Поднебесной. Цель правителя – править всей Поднебесной. Потому, его обязанности и долг не в том, чтобы делать что-то самому, а в том, чтобы поручить это другим. Его метод управления – недеянием использовать Поднебесную. Обязанности и долг подчиненных – принимать приказы и действовать в соответствии с ними. Функция подчиненного – делами служить Поднебесной: «Верхи должны недеянием поставить себе на службу Поднебесную, а низы должны делами своими служить Поднебесной. Таков неизменный порядок» («Чжуан-цзы», гл. 13)[14].

Далее «Чжуан-цзы» продолжает: «Посему те, кто в древности управляли Поднебесной, не искали применения своему уму, даже если знание их охватывали Небо и Землю. Они не говорили от себя, даже если постигли до конца природу вещей. Они не предпринимали никаких действий, даже если могли свершить любое дело в пре­делах четырех морей». Правитель должен быть таким, ибо если он размышляет о чем-то, значит есть что-то, о чем он не размышляет, а его обязанность и долг – размышлять о всех вещах в свое правление. Решение для него состоит в том, чтобы не пытаться размышлять, говорить и действовать самому, а всего лишь заставлять других размышлять, говорить и действовать от его имени. Только так он не совершает ничего, но при этом нет ничего, что бы не совершалось.

Далее описывается детальный путь «использования Поднебесной» правителем: «Древние, постигшие Великий Путь, сначала прозревали Небо, а Путь и его свойства шли следом. Когда Путь и его свойства были явлены воочию, следом шли человечность и долг, потом – удел каждой вещи, потом формы и имена, потом предписания и обязанности, потом изучение и расследование, потом суждение об истинном и ложном, потом награда и наказание. После того как стали явными награды и наказания, умные и глупые, благородные и презренные, достойные и ничтожные заняли подобающие им места и каждому был предписан его непреложный удел, соответствующий его способностям... Это и называлось Великим Равновесием, вершиной правления»[15].

Очевидно, что последняя часть этой программы схожа с легистской концепцией. «Когда древние рассуждали о Великом Пути, об образах и именах речь заходила лишь на пятой ступени, а на девятой ступени полагалось говорить о наградах и наказаниях. Начать наставление с образов и имен – значит не понимать основы. Прежде времени толковать о наградах и наказаниях – значит не понимать их истока... Это значит обладать лишь орудиями правления, но не Путем правления. Так можно служить миру, но нельзя заставить мир служить себе. О таких говорят: «Искусные спорщики – у каждого свой любимый уголок».

Здесь мы видим критику легистов даосами. Легистский путь управления требует от властителя неэгоистичности и беспристрастия. Он должен наказывать тех, кого следует наказать, даже если это его друзья и родственники. Он должен награждать тех, кого следует наградить, даже если это его враги. Если он несколько раз оступится, сломается весь механизм. Такие требования слишком велики для человека среднего ума. Правильно следовать им может только совершенномудрый*. Связь между легистами и даосами видна не только из наличия в трактате «Хань Фэй-цзы» глав, комментирующих «Дао-дэ цзин», но и из некоторых, недавно обнаруженных археологами текстов, ярким примером которых является синкретический даосско-легистский памятник «Хуан-ди сы цзин» («Четыре канона Желтого Императора»), считавшийся до недавнего времени утерянным.

Конфуцианцы утверждали, что людьми следует управлять ли и моралью, а не законом и наказаниями. Они придерживались традиционного пути управления, но не понимали, что условия, когда-то делавшие этот путь реальным, изменились. Они были слишком консервативны в этом отношении. В другом же они были в то же время достаточно революционны, их идеи отразили ход времени. Они более не придерживались традиционных социальных различий, основанных на случайности рождения или удачи. Конфуций и Мэн-цзы, правда, говорили о различиях между благородным человеком и низким человеком. Однако даже для них эти различия зависели, в первую очередь, от нравственной ценности индивида и не обязательно основывались на наследственной социальной градации.

В китайском раннефеодальном обществе знатью управляли ли, а простым народом – наказаниями. Конфуцианское требование, чтобы не только знатью, но и всеми людьми управляли с помощью ли, а не наказаний, был на самом деле требованием установления более высокого стандарта поведения для всех. В этом смысле конфуцианство было революционно.

Легисты не проводили классового различия. Каждый был равен перед законом и правителем. Легисты поступали наоборот – не возвышали всех людей до более высокого стандарта поведения, но принижали знать, отбрасывая ли и полагаясь только на награды и наказания для всех.

Конфуцианцы показали себя идеалистами, а легисты – реалистами. Вот почему в китайской истории первые всегда упрекали последних в грубости и вульгарности, а последние первых - в педантизме и непрактичности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В «Ши цзи» («Исторические записки») Сыма Цяня (II-I вв. до н. э.) приводится первая классификация философских школ Древнего Китая. Там названо шесть школ: «сторонники учения об инь и ян» (натурфилософы), «школа служилых людей» (конфуцианцы), «школа моистов», «школа номиналистов» (софисты), «школа законников» (легистов), «школа сторонников учения о дао и дэ» – даосистов.

Легизм зародился в VI в. до н.э., окончательно оформился к III в. до н.э. Название школы происходит от понятия фа - закон. Основные представилели легистской школы Гуань Чжун, Шан Ян, Хань Фэй, Шэнь Дао, Шэнь Бухай.

Легисты разработали концепцию государства, в основу которой положили принцип равенства всех перед законом. Главная цель учения легистов заключалась в построении сильного государства через укрепление государственного аппарата, прежде всего силовых структур и армии, и развитие земледелия.

Легизм подразделяется на три направления соответственно трем легистским принципам: управление с помощью законов (фа) (Шан Ян); власти, силы, авторитета (ши) (Шэнь Дао); метода, искусства власти (Шу) (Шэнь Бухая). Хань Фэй-цзы (III в. до н.э.) объединил эти принципы в единой теории деспотической власти, оставив в качестве центрального принцип фа. Он подвел итог концептуальной разработке легизма на пороге образования первой китайской империи во главе с Циньши Хуанди, который утвердил легизм в качестве господствующей идеологии.

Древнекитайская философия Дао в составе даосизма, конфуцианства, учения «Книги перемен», школы Мо-цзы и легистов выработала собственные понятия и идеи философии и оказала определяющее влияние на развитие всей духовной культуры Китая.