Армия Спасения в Российской империи

     С точки  зрения своих должностных обязанностей, Ларссон мог «не беспокоиться»  о России, поскольку никто не требовал от него работы на этой территории. Но что же двигало им, когда он писал  столь страстное письмо своему генералу? Карл Ларссон сам объяснил свою особую сопричастность судьбам России в  заключительном абзаце документа: «Я извиняюсь  за свое длинное письмо и за интерес  к делам, которые не относятся  непосредственно к моим обязанностям, но я так сочувствую 170 миллионам  русских, живущих так близко. Я  знаю, как наш возлюбленный покойный генерал любил этот народ, и как  Вы сами заинтересованы в этом вопросе, и это побудило меня искать путей. Пожалуйста, не думайте, что мой интерес  к Финляндии ослабел в каком-либо отношении, или, что я думаю, что  в Финляндии нет достаточно работы для меня, или, что я не так интенсивно работаю, как бы мог, но Россия также  нуждается в ком-нибудь, кто услышал  бы ее мольбу о спасении, и я не могу не излить перед Вами моей души. Это наше будущее поле деятельности, если только мы не придем слишком поздно. Этот народ религиозный по характеру, готовый к труду и жертвам. Вопрос в том, кто придет и захватит эти дары, социалисты для своей  цели, или мы ради Царствия Божия  и Армии Спасения. Теперь, мой  дорогой генерал, я передаю этот обширный вопрос в Ваши руки. Но, как  я сказал, немедленная работа необходима, если мы не потеряем еще одного года, во всяком случае, мы можем ждать  ответа несколько месяцев».

     Что ответил генерал мы не знаем, во всяком случае, в нашем распоряжении нет  документальных тому свидетельств. Но слова полковника о «нескольких  месяцах» возможного ожидания оказались  провидческими. Прошло всего четыре месяца и началась Первая мировая  война, перечеркнувшая все надежды  на легализацию Армии Спасения в  России .

     Нежелание властей придать легальный статус Армии Спасения не останавливало  спасенцев перед расширением  своей фактической деятельности.

     На  второй день православной пасхи 1914 г., впервые корпус Армии Спасения в  Санкт-Петербурге провел уличное шествие  в связи с приездом в столицу  нескольких офицеров из Финляндии. Небольшая  процессия из 20 одетых в форму  человек, солдат и офицеров, со своим  знаменем и пением псалмов, в сопровождении музыкальных инструментов прошла по центру города и завершилась собранием в редакции журнала.

     В октябре 1914 г. Хенни Грангстрем и солдат Джоанна  Ниттим из Эстонии открыли первую социальную программу Армии Спасения в России — трущобный пост или  «станция работы среди бедных», как  ее называли в отчетах департамента полиции. Ежедневно они посещали жилища самых бедных людей, выясняли их нужды и старались помочь и  словом, и делом. В основном им приходилось  работать среди женщин, чьи мужья  ушли на фронт, оставив их с детьми.

     В ноябре 1914 года Армия Спасения отметила свой 25-летний юбилей деятельности в Финляндии. Торжества при большом стечении людей состоялись в Народном доме в Гельсингфорсе. По информации «Вестника  спасения» к этой дате в Финляндии  насчитывалось 80 корпусов и 350 офицеров, трудившихся: на постах «Слема»; в приютах  для падших женщин; в дровяных дворах, где безработные получают работу; в ночлежных домах, приютах для  детей и яслях. Издавались еженедельная газета и журналы, в том числе  для детей; переводились и распространялись книги по истории и современной  деятельности Армии; строились здания для нужд Армии, где тысячи людей  собирались на религиозные собрания, и где проповедовалось Евангелие. Эта дата была значима и для  России, поскольку немалое число  офицеров и солдат Финляндской Армии  Спасения работало в Санкт-Петербурге, предвосхищая создание русской Армии  Спасения.

     20 декабря  1914 года состоялась первая торжественная  церемония посвящения в солдаты  жителей Санкт-Петербурга. Под знамя  Армии встали восемь человек.  Первые русские спасенцы сформулировали  и свой девиз: «Русь — для  Христа!». Немногим позже, в  марте 1915 года к ним присоединилось  еще пять человек. Таким образом,  фактически был сформирован петроградский  корпус Армии Спасения, где наряду  с русскими были эстонцы, шведы,  финны. В виду запрета на  официальную деятельность Армии  в России, все эти люди были  зарегистрированы как солдаты  корпуса Храма Хельсинки, а  не как российский корпус.

     В декабре  же 1914 г. проведена была первая массовая акция российского корпуса —  рождественский праздник для детей. Один из организаторов этого праздника  Г. Бойе-ав-Геннес писала: «В продолжение  двух месяцев солдаты и офицерши Армии Спасения собирались еженедельно  для совместного шитья. Результатом  нашей работы явились 150 различных  детских теплых вещей, изготовленных, большей частью, из материала, пожертвованного  нам друзьями Армии Спасения, за что мы им сердечно благодарны. Уже  с 23 декабря у нас начался праздник на станции слема, Гаванская, 1. Некоторые  из бедных этого квартала, которых  мы посещали, пришли со своими детьми. Мы им роздали 72 штуки различного детского носильного платья, и, кроме того, каждый ребенок получил игрушку, несколько конфет, орехов и яблоко» .

     С началом  боевых действий в Европе за линией образовавшихся фронтов осталось немалое  число россиян. Только на территории Германии отрезанным от родины оказалось  множество сельскохозяйственных сезонных работников. Германскими властями им было разрешено вернуться в Россию только в объезд фронтов: через Швецию и Финляндию. В течение нескольких дней эти несчастные ехали в переполненных  товарных вагонах через всю Германию, подчас без питья и еды, без  денег, документов и вещей; растеряв родных, близких и знакомых. Первые поезда с беженцами, из которых многие были больными, особенно дети, прибыли  в Стокгольм 5 и 6 августа. В течение  ближайшей недели их скопилось здесь  уже несколько тысяч. Для поддержки  этих людей был создан специальный  Комитет помощи русским беженцам, и в его работе Армия Спасения Швеции приняла самое непосредственное участие. Спасенцы встречали беженцев, прибывавших на вокзалы городов: Раумо, Торнео, Треллеборг, Мальме и  Стокгольм. Предоставляли им помещения, снабжали одеждой, лечили, кормили и  вручали билеты на дальнейший путь. К примеру, только в Стокгольме такая  помощь была оказана не менее 10 тысячам  российских беженцев, и благодаря  этому люди смогли вернуться домой. А вслед за мирными беженцами  в Швецию стали прибывать военные  транспорты с русскими ранеными, и  члены шведской Армии Спасения встречали  их и, как могли, помогали попавшим в  беду людям .

     Да  и в самой России с началом  войны резко увеличилось число  тех, кто нуждался в срочной и  разнообразной помощи: раненые и  инвалиды, беженцы и их семьи, дети солдат и резервистов, а также  члены семей погибших воинов. Уже  в конце лета 1914 г. в крупные  города страны в поисках крова, еды  и работы хлынул поток беженцев из мест военных действий. Большинство  среди них составляли старики, женщины, дети. Спустя год, летом 1915 г., вследствие военных неудач, которые преследовали русскую армию, поток этот неизмеримо возрос. Тысячи и тысячи россиян, опасаясь за свои жизни, уходили из районов  оккупируемых немцами. Часть из них  направлялась в столицу.

     Полковник Ларссон, которому не однажды пришлось наблюдать этот исход, писал: «Грустно было смотреть на эти процессии беженцев. Целые караваны бездомных заполнили  петроградские улицы. Большие телеги, запряженные парой лошадей, груженые всевозможной примитивной утварью, а наверху матери с маленькими детьми или больные, причем все, кто  мог идти, шли рядом, неся разное имущество. Так они бесцельно  брели триста километров, не зная, не прикажут ли им отправиться дальше. Умирали люди, рождались дети, разлучались братья и сестры. Это было частью того ада, который принесла с собой война. Для этих людей, лишенных почти всего, нужно было что-то делать» .

     Прежде  всего спасенцы стремились оказать  помощь детям. Первый детский приют  на 250 мест был открыт под Петроградом  при поддержке председателя Городской  Думы графа И.И. Толстого. Одновременно в поисках средств спасенцы обратились и в Татьянинский комитет для  оказания временной помощи пострадавшим от военных действий, созданный в  августе 1914 г. и действовавший под  патронажем великой княжны Татьяны  Николаевны. Любопытно, что департамент  полиции на запрос о характере  деятельности спасенцев писал: «деятельность  этой организации выражается в содержании приютов и убежищ, в борьбе с  пьянством и развратом, в духовной и материальной поддержке беднейших  и павших, в издании духовно-нравственной литературы и других видах благотворительности» . После такой аттестации Армии  Спасения для содержания приюта была установлена значительная ежемесячная  субсидия, что позволило уже в  конце сентября 1915 г. открыть новый  приют для беженцев. В приютах  беженцы получали кров, питание, медицинскую  помощь, им содействовали в устройстве в дальнейшей жизни.

     Для русских детей, чьи отцы были на фронте, а матери либо умерли, либо были не в  состоянии их воспитывать, силами спасенцев  в 1915 г. в Гельсингфорсе был открыт сиротский приют. В нем жили 28 детей в возрасте от нескольких недель до 14 лет.

     Внимание  спасенцев обращено было и на те обездоленные семьи, где помимо скудной  еды и невыносимых жилищных условий  была и еще одна беда — родители не имели возможности вывести  детей в летнее время на дачу. Санкт-Петербургская Армия Спасения стремилась восполнить то, что не могла  сделать власть, и летом 1915 г. в  деревне Каукъярви в Финляндии  была устроена летняя колония, где за одно лето побывало 120 детей резервистов. Сюда же в летнее время вывозили обитателей приюта для беженцев (40 человек), который был создан на деньги живших в Петрограде американских дипломатов и членов их семей и управлялся финским унтер-офицером, русской  по национальности, Н.И. Константиновой.

     Армия Спасения в Финляндии и в Петрограде поддерживала инициативу отделений  Армии в других странах по оказанию гуманитарной помощи воюющей России. В марте 1916 г. Армия Спасения Канады приняла решение о передаче в  дар России пяти автомобилей «скорой  помощи», оборудованных для обслуживания раненых и перевозки их с поля боя в лазареты. Император Николай II соизволил принять этот дар.

     На  торжественном собрании, от имени  России дар принял советник российского  посольства в Лондоне М.К. Набоков. Он зачитал телеграмму российского  посла графа Бенкендорфа, в которой, в частности, говорилось: «Я искренне убежден, что этот дар высоко оценится в моей стране как знак братского  расположения, связывающего наши страны, и еще больше увеличит наше уважение к великому делу Армии Спасения во всем мире, и к тем великим идеалам, которые она проводит в своих  непрестанных энергичных усилиях к  облегчению страданий человечества» .

     Созданная непосредственно Армией Спасения или  при ее участии сеть социальных организаций  в Финляндии, в Петрограде и в  его пригородах требовала значительных денежных средств. Основная часть из них поступала в виде добровольных пожертвований от разных лиц. В архивных фондах благотворительных обществ, которые поддерживали социальные проекты  Армии, в перечне жертвователей  можно встретить имена известные  всей России. Так, в письме от февраля 1916 г. назначенный послом в Англию (в недавнем прошлом министр иностранных  дел) С.Д. Сазонов, обращаясь к одной  из самых деятельных членов Татьянинского  комитета С.К. Буксгевден, писал: «у меня оказалась немного свободных  рублей, которые я желал бы дать на дело призрения семей наших  павших воинов» .

     Руководители  и члены Армии Спасения очень  щепетильно относились к расходованию собранных средств. На страницах  «Вестника спасения» регулярно  публиковалась информация о доходах  и расходах организации .

     Весной 1915 г. К. Ларссон по приглашению российского  солдата Армии Спасения Мари фон  Вайсберг побывал в ее имении Толстые  под Каширой. В его дневнике остались описания многих событий этой поездки. Одно из них было связано с празднованием  православной пасхи. Вот как об этом он пишет: «В пасхальный вечер я провел собрание в маленьком помещении. Оно было полно народа. Я показал  несколько световых картин из жизни  Христа, а также говорил на тему »Как Христос привлекает к себе людей«. Немного рассказав о работе Армии  Спасения в Финляндии и Петрограде, я закончил рассказом о том, как  я сам пришел к Христу…Из-за темноты  я никого не мог пригласить к скамье для покаяния, а призвал тех, кто  хочет отдать свое сердце Господу, поднять  руку. Некоторые сделали это, и  для них я провел отдельное  собрание».

     По  дороге в Петроград, Ларссон заехал в Москву. В сопровождении своих  московских друзей полковник осмотрел Кремль и другие московские достопримечательности, побывал на службах в различных  храмах и молитвенных домах. Чтобы  составить собственное мнение о  социальной работе городских властей  и общественных благотворительных  организаций, Ларссон посетил и  районы, где проживала городская  беднота. Московские бараки и общежития, подвалы и трущобы, условия жизни многих десятков тысяч горожан, нищета и бедность произвели тяжкое впечатление. «Здесь я увидел невероятное, — вспоминал он впоследствии. — Что можно сказать о комнате, в которой, согласно решению полиции, висящему на двери, нельзя было размещать на ночлег более одиннадцати человек, но где, по признанию хозяйки, одновременно спали почти пятьдесят человек — мужчин, женщин и детей! Семьи поселялись там за несколько копеек за сутки. Есть несколько подобных ночлежек, некоторые из них предназначались только для женщин, но туда также пускали и мужчин. Мы видели бесплатную раздачу еды, которую сразу захватила шайка мужчин. Они смотрели, чтобы не пропустить никого другого» .

     В Москве же Ларссон познакомился с популярным и авторитетным в московских кругах ученым, богословом и руководителем  студенческого христианского кружка профессором В.Ф. Марцинковским. Между  ними сразу установились добрые отношения, что позволило в ходе долгих и  откровенных бесед обсудить вопросы  о положении религиозных организаций  в России, о возможности налаживания  отношений между Русской церковью и Армией Спасения. С разрешения Марцинковского, Ларссон выступил перед  группой студентов из различных  учебных учреждений Москвы, которые  с интересом восприняли информацию об Армии Спасения и задавали множество  вопросов. Из этих встреч и обсуждений Ларссон вынес твердое убеждение: наличие государственной церкви в России, ее диктат и монополия  в духовной, да и в других сферах, является проблемой не только для  Армии Спасения, но и для всех иных, прежде всего, протестантских объединений, которые, по мнению властей и церкви, «не подходили для России».