Жан-Жак Руссо

С интерпретацией «Новой Элоизы» как романа, апогей которого якобы относится к его  первым двум частям, тесно связано  представление о капитуляции  Сен-Прё и Юлии. Следует помнить, что эти кажущиеся уступки  проводятся, однако, не под давлением  враждебных сил и не из страха перед  ними. Для Юлии они определяются существованием рядом с ней других людей, интересы которых она не хотела бы нарушить. Она отказывается от брака  с Сен-Прё лишь из жалости к  своим родителям, в первую очередь  к своей матери. Отец как деспот, пытающийся подчинить ее своей воле, не вызывает в ней страха. На Юлию оказывают действие не угрозы отца, а то, что отец бросается к ее ногам, просит ее, чтобы она пощадила его седины, не дала ему сойти  в могилу с горя. Именно на жалости  основано решение Юлии отказаться от предложения милорда Эдуарда, который  советует ей бежать из родительского  дома в Англию, там обвенчаться  с Сен-Прё и жить с ним в  имении Эдуарда. Юлия не хочет нанести  родителям смертельный удар.

Со своей  стороны Сен-Прё отказывается от Юлии не из страха и боязни за свою собственную  судьбу, а только потому, что надеется спасти таким образом Юлию и ее мать от гнева и ярости отца.

Первая  половина «Новой Элоизы», точнее, ее первые две части сосредоточены вокруг образа Сен-Прё, противостоящего здесь  враждебному миру, в котором заправляют люди типа барона д’Этанжа и люди чуждой ему культуры, о которых Сен-Прё  рассказывает, сообщая о своей  жизни в Париже. Сен-Прё изображен  здесь не имеющим какой-либо среды. Мы не знаем, откуда он, нам точно  не известно, кто его родители, как  протекали его детство и отрочество. Это одиночка, скиталец, «лишенный семьи и чуть ли не родины», как он говорит о себе в письме к Юлии. Нам неизвестно даже его имя, мы знаем только, что он назван именем условным, придуманным Кларой.

Но роман  не ограничивается антитезой нового и старого, воплощенной в фигурах  Сен-Прё и барона д’Этанжа. Огромную роль в нем играют уже в первых частях произведения подруга Юлии, Клара, и милорд Эдуард, друг Сен-Прё. Они стоят на стороне героя  и героини, полностью оправдывают  их любовь: Эдуард хлопочет об их браке, защищает их перед бароном д’Этанжем, просит у него руки Юлии для своего друга. После того как отец Юлии отказал  Сен-Прё, милорд Эдуард и Клара помогают влюбленным советами, оказывают им моральную поддержку, пытаются уберечь  Сен-Прё от враждебных акций со стороны  разгневанного отца. Учитывая возможную  месть д’Этанжа, они убеждают Юлию отказаться от Сен-Прё, а самого Сен-Прё - отказаться от нее. Во второй половине «Новой Элоизы» происходит дальнейшее сближение позиций героя и  его друзей, к которым присоединяется теперь Юлия и ее муж де Вольмар. Герой и его сознание раскрываются теперь не в противопоставлении окружающему  миру, а на его фоне. Он показан  в кругу семьи Юлии де Вольмар  как наставник ее детей, куда переезжает после смерти своего мужа и Клара, а затем и милорд Эдуард.

Образ друга совершенно изменяет в «Новой Элоизе» атмосферу художественного  произведения. Эта благожелательная, дружеская среда, своеобразная утопия будущего общества, характерна для  Руссо как деятеля Просвещения, для которого принцип коллектива, в составе которого действует  индивид, приобретает огромное значение.

Утопия  и обличение составляют у Руссо  две стороны одного и того же отношения  к миру. Причем Руссо явно не удовлетворен односторонне-негативной, обличительной  тенденцией некоторых произведений Вольтера. Очень характерны в этой связи выпады Руссо против Вольтера, автора «Кандида», против недооценки Вольтером  положительного начала в мире, излишнего, с точки зрения Руссо, скептицизма. Как он признавался позже, Руссо  не допускал в свой роман, т. е. в среду  основных его персонажей, «ни соперничества, ни ссор, ни ревности», ибо он не хотел  «омрачать радостную картину». Вместе с тем роман завершается трагически: автор реально оценивает соотношение  сил добра и зла.

Развязка  «Новой Элоизы» интересна еще  в том отношении, что она ставит под сомнение или во всяком случае трактует с большими ограничениями  и поправками выдвинутый самим же Руссо тезис о перестройке  характера. Юлия признается Сен-Прё  накануне своей смерти, что она  долго себя обманывала, будто исцелилась от любви к нему. Она всячески старалась заглушить свое чувство, но оно, вопреки всем усилиям, сохранилось  и лишь укрылось в ее сердце, пробудившись по-настоящему только тогда, когда силы стали ее оставлять. В последнем  письме Юлии к Сен-Прё настойчивее, чем раньше, звучит и мысль о  боге. Перед своей смертью героиня  оказывается на позициях, близких  к тем, которые Руссо занимает в «Исповеди савойского викария».

«Исповедь»  Руссо представляет собой своеобразный синтез автобиографии и романа. Предметом  ее является жизнь самого Руссо, конкретного  человека, определенной личности. Автор  продумывает и проясняет, осмысляет  и художественно обобщает свой жизненный  путь, свою историю. Он открывает в  ней черты, характерные не только для данного лица, но и для человека вообще. Так автобиография сближается с романом.

Основное  отличие позиций Руссо, как они  выразились в «Исповеди», от позиций  автора «Новой Элоизы» в том, что  в 1761 г. он еще питал иллюзии в  отношении республиканского строя  Швейцарии, Женевы, полагая, что за пределами  феодальной, абсолютистской Франции, вдалеке  от Парижа, еще возможно гармоническое  общество. Со второй половины 60-х годов  и особенно с 70-х годов Руссо  окончательно отказывается от своих  иллюзий, хотя они у него и ранее  были значительно менее прочными и устойчивыми, чем у других просветителей (он, в частности, никогда не верил  в идею «просвещенного абсолютизма»).

Как бы то ни было, он утверждает теперь, что  «разврат повсюду одинаков», «что ни нравственности, ни добродетели нет  нигде в Европе». Он, с одной  стороны, становится трезвее и реалистичнее, а с другой - склоняется к пессимизму, смотрит на все более безрадостно, являясь предшественником романтиков - Шатобриана, Сенанкура, Нодье. Трезвость, реалистичность Руссо раскрываются наиболее полно в I-IV книгах «Исповеди», а его пессимизм проявляется  в VII-XII книгах «Исповеди» и в «Мечтаниях любителя одиноких прогулок».

Руссо остается верен в «Исповеди» тому пафосу свободы и независимости, тем плебейским принципам, которые  пронизывали его трактаты и его  «Новую Элоизу». Герой «Исповеди» особо  ценит свое сердце за то, что в  нем имеется «закваска героизма и добродетели», внушенная ему его родиной, Женевской республикой и Плутархом. Он находит высокой и прекрасной возможность быть свободным и добродетельным, быть выше богатства и людского мнения, т. е. мнения знатных кругов. Он «обожает» свободу, ненавидит стесненность, подчинение, нужду, ценит деньги в кошельке, лишь поскольку они обеспечивают ему независимость. Антидеспотические устремления Руссо в «Исповеди» сочетаются с презрением к салонной, дворянской культуре. Ненависть героя к тому общественному кругу, в котором ему приходится жить, поддерживается в нем постоянным ощущением пропасти, отделяющей его, как плебея, от аристократов.

Оппозиционные по отношению к существующему  строю взгляды складываются у  героя «Исповеди» не сразу. В первых книгах он еще мечтает изменить свое плебейское положение, подняться выше по сословной лестнице, стать секретарем посла или офицером. Постепенно, однако, он чувствует себя все более  чужим существующему строю, все  более далеким от него и выдвигает  в противовес жизни господствующего  класса, ее изощренности и напыщенности своего рода культ простого и нерафинированного  существования. Не довольствуясь пропагандой  строгих принципов бедности и  добродетели, он пытается привести в  соответствие с ними и свое положение: так, он отказывается от должности кассира  главного сборщика податей, отрекается от попыток приобрести богатство  и сделать карьеру.

Отрицание культуры господствующих сословий и  разрыв с нею идут в «Исповеди» рука об руку с растущим сочувствием  к низам общества, к крестьянству, к народу. Так, в IV книге рассказывается о том, как герой встретил крестьянина, прячущего вино от акцизных досмотрщиков, а хлеб из-за налогов. Крестьянин заронил  в душу героя «семя той непримиримой ненависти» к притеснителям несчастного  народа. Он выходит из дома крестьянина  возмущенным и растроганным.

Ставя выше всего моральные принципы народа, герой «Исповеди» объясняет это  тем, что в молодости, когда он вращался главным образом среди  людей из народа, он встречал гораздо  больше добрых людей, а позже, когда  оказался в «более высоких кругах», стал встречать их реже. Это связано  с тем, что у народа чаще всего  дают о себе знать природные свойства, в дворянстве же эти свойства совершенно заглушены, под личиной чувства  обычно скрываются только расчет или  тщеславие.

Руссо полагает, что реальная действительность формирует характер человека, его  психику. Тем самым человек рассматривается  писателем в «Исповеди» как функция  среды, в которой он находится. Живя в доме отца, герой «Исповеди» смел, находясь у дяди - скромен, поступив в учение к хозяину граверной  мастерской, он делается запуганным, молчаливым, угрюмым. После встречи с г-жой  де Варанс к нему «возвращается жар», утраченный им у гравера. Однако, демонстрируя определенные черты характера как  производное среды, Руссо вносит в это положение серьезные  поправки и дополнения. Он отличает в характере наклонности, свойственные натуре человека, от наклонностей, явившихся  результатом воздействия на него обстановки и других людей. Он отделяет тем самым основное ядро характера, его доминанту от дополнительных черт, которые со временем появляются у человека. Руссо неоднократно рассказывает о том, как герой «Исповеди» становится иным, непохожим на себя, таким, что  его можно «принять за другого  человека», как он пытается преодолеть некоторые черты своей натуры, пойти наперекор самому себе. А  вместе с тем он признается и в  том, что герой «возвращается» к  своей натуре, к самому себе, снова  делается таким, каким был прежде. Когда герой попадает в Париж, он «перестает быть самим собой». Уезжая из Парижа после шестилетнего пребывания в нем, он снова становится таким, каким был прежде.

Человек, как он изображен в «Исповеди», представляется более сложным, многосторонним даже по сравнению с образом человека у Прево и Дидро. По своим потенциям  характер безграничен. Природное ядро характера, рождающееся вместе с  человеком и как бы независимое  от обстоятельств его жизни, противостоящее им, вмещает в себя не только сложившиеся, устоявшиеся особенности, но и черты, которые проявляются во внезапно вспыхивающих эмоциях и возникающих  мыслях, часто идущих вразрез с  установившимся характером. Объективные  обстоятельства служат только поводом  к появлению этих мыслей и эмоций, основа же их лежит в доминанте  характера. Герой «Исповеди», по словам ее автора, «по временам бывает так  мало похож на себя, что его можно  принять за другого человека с  характером, прямо противоположным  его собственному».

Выделяя в характере первоначальное ядро, в котором имеется нераскрытый, неисчерпаемый резерв, Руссо пролагает  путь психологическому роману XIX столетия, в известной мере предвосхищая открытия и Стендаля, и Льва Толстого, и  Достоевского. Он начинает учитывать  огромную роль, которую играют в  жизни человека всякого рода темные, не проясненные разумом, иррациональные чувства и поступки, трактовавшиеся позже, уже в XX в., как чувства и поступки немотивированные. В то же время Руссо делает первоначальное ядро характера относительно независимым от внешнего мира, который формирует в человеке только его «динамические» качества, им приобретенные и им утрачиваемые. Он сохраняет тем самым в «Исповеди» ту относительную независимость сознания от действительности, тот особый интерес к душевной жизни человека как явлению особо сложному, который присутствовал уже в «Новой Элоизе» и который во многом был неизвестен предшественникам писателя. Он прямо заявляет в «Исповеди», что произведение его имеет своей целью дать точное представление об «истории души» героя.

Интерес к другим людям и к объективной  действительности совмещается в  «Исповеди» Руссо с сосредоточенностью автора произведения на внутреннем мире героя. Это объясняет, почему герой  легко забывает свои «несчастья», т. е. события реальной жизни, но не может  «забыть» свои «ошибки», «добрые чувства», т. е. то, что являлось составными частями  его «я». Он может «пропустить  факты» и изменить их последовательность, но не может ошибаться ни в том, что чувствовал, ни в том, как его  чувства заставили его поступить. Именно поэтому сознание, воспоминание имеют в «Исповеди» преимущественное значение, оттесняя на задний план ощущение и восприятие. Герой «Исповеди» хорошо видит лишь то, о чем вспоминает, когда удаляется от виденного, «отходит»  от действительности. К нему тогда  возвращается все: он помнит место, время, интонацию, взгляд, жест, обстоятельства; ничто не ускользает от него.

Если  судьба в первые 50 лет жизни героя  «Исповеди» покровительствует его  склонностям, то в течение следующих  десятилетий она идет наперекор  им. Образуется постоянное противоречие между его склонностями и его  положением. Герой VII-XII книг - жертва несчастий, предательства, вероломства. Его подвергают травле в Париже и других городах, его преследуют как оборотня в  деревне, обрушиваются на него с церковных  кафедр; у него крадут его письма, отдельные тома его сочинений, изгоняют его из Франции, из Женевы, из Берна, из Невшателя, с о-ва Сен-Пьер, разбивают  стекла его дома, бросают в него камнями, когда он появляется на улицах, угрожают его жизни. Он превращается в вечного отщепенца, остается один, без средств. Старый и больной, он истерзан всякого рода житейскими бурями, устал от многолетних тревог и  переездов.