Комплекс археологических памятников «Омская стоянка»

Андроновское население  с берегов Иртыша (как и их сородичи на соседних землях) совместно с  населением других культур развитого  бронзового века приняли активное участие  в формировании новой культурной общности позднебронзового века –  ирменской (своё название получили по поселению Ирмень в Новосибирской области). Ирменцы появляются в устье Камышловки и Оми в X веке до н.э. Ирменское население сформировалось в результате слияния нескольких разнородных компонентов. Его история замыкает собою яркий период – бронзовый век. И, словно оправдывая своё место на шкале бронзового века, ирменские мастера создали множество высокохудожественных изделий в металле: ножи с фигурно исполненными ручками, ажурные серьги, шилья и браслеты. Ирменское время – кульминация и по количеству произведенных бронзовых предметов (на сегодня их известно многие десятки тысяч – это ножи, топоры, серьги, браслеты).

Ирменский период характеризуется блестящими успехами в земледелии: в лесостепных районах Западной Сибири и в Прииртышья, в частности, появляется пашенное земледелие, в котором применялись плуг и тягловая сила животных. Широко распространяется верховая езда (на ирменских городищах найдены костяные псалии – деталь уздечки), а в стаде преобладает мелкий рогатый скот. Ирменцы вместе с другими народами азиатских степей создают материальные предпосылки для перехода к кочевому способу хозяйства, а это, в свою очередь, открыло новый путь развития человечества, приведший в итоге к созданию гигантских кочевых империй (гуннов, тюрок, кипчаков, татаро-монгол). На присутствие ирменцев на памятнике «Омская стоянка» также указывают многочисленные фрагменты глиняных лепных сосудов с плоским или уплощенным дном, с широким открытым горлом, украшенных орнаментом из горизонтальных поясков ямок или "жемчужин", решётками или "ёлочками" из резных линий, оттисками гребенчатого штампа.

Среди примечательных находок  – глиняная скульптура человека в "сидячей  позе", со схематично выделенной головой  и конечностями. Омская находка подтверждает факт широкого территориального распространения  подобных фигурок в среде ирменского населения. Аналогичные фигурки были обнаружены новосибирским археологом В.И.Молодиным при раскопках поселения ирменской общности Чича I в лесостепном Приобье. Глиняные антропоморфные фигурки позволяют сделать вывод о том, что традиция их изготовления оформилась ещё в эпоху бронзы, и ирменцы с «Омской стоянки» имели к этому прямое отношение. Загадочно назначение статуэток. Попытки рассматривать эти глиняные фигурки только в качестве "детских игрушек-кукол" представляются малоубедительными. В то же время многочисленны свидетельства исторической этнографии об использовании коренными народами Западной Сибири XVIII - начала XX веков деревянных, берестяных или металлических "идолов" в ритуальных целях. Например, ханты и манси рассматривали эти изображения в качестве вместилища души ушедшего в "загробный мир" родственника. И какое-то время с этим изображением поступали как с "живым" членом семьи – его кормили, раздевали и укладывали спать, затем одевали. Кроме того, антропоморфные изображения могли служить в глазах первобытного человека существами, которые олицетворяли собой родоначальника и покровителя рода или племени.

Доказано, что в ирменскую эпоху необычайно широко стали использоваться кость и рога животных. По-видимому, к ирменскому слою памятника «Омская стоянка» относятся многочисленные обломки лосиных рогов со следами срезов и выдолбленных в них глубоких пазов, куда помещались металлические лезвия. Образцы художественной обработки кости представлены также изделиями, на которых уверенная рука мастера нанесла замысловатые узоры из гравированных линий. В коллекции находится и множество костяных заготовок, запечатлевших приёмы работы косторезов с материалом, в частности, на одной пластине виден способ сверления крупных сквозных отверстий с помощью полой трубки диаметром 2 см (в процессе сверления мастером, очевидно, подсыпался мелкозернистый песок).

К эпохе бронзы и, скорее всего, к ирменскому времени относится представительная коллекция каменных и глиняных форм, предназначавшихся для отливки бронзовых или медных подвесок и иных украшений. В твёрдой породе мастер вырезал контррельеф будущей отливки. Для литья четырёхлепестковых бляшек со шпеньком (их производство имело массовый характер в ирменское время) выполнялась прямоугольная глиняная форма для оттиска образцов, предполагавшая затем обжиг на костре. Она состояла из двух половинок и литника – узкого канала, по которому расплавленный металл попадал внутрь.

Бронзу получали в специальных  глиняных ложечках – льячках. Одна такая крупная льячка из жёлтой глины  с носиком-сливом находится в  коллекции. Кроме льячек, к бронзолитейному  производству относится обломок  плоскодонного тигля ёмкостью около 50 куб.см, который предназначался для плавки металла. Кроме того, в раскопках, проводимых Е.И.Липеровской в 1927 году, обнаружены бронзовый стержень с петлей на одном конце и большое количество обломков бронзовой руды.

К концу эпохи бронзы или  ко времени перехода от бронзы к  железу (VIII -VI вв. до н.э.) имеет отношение группа обломков крупных лепных горшков с плоским дном и необычайно толстыми (1,5 см) стенками. В глину для будущего сосуда мастера примешивали слюду – примесь малохарактерную для Среднего Прииртышья (её чаще использовали гончары Тоболо-Ишимской лесостепи). Стенки сплошь покрывал грубоватый орнамент из крупных оттисков гребенчатого штампа, образующего горизонтальную "ёлочку". Интересно оформлено дно сосудов: оттиски гребенчатого штампа расходятся радиально от центра к периферии. Такие рисунки принято отождествлять с солярными символами - свидетельствами почитания первобытным человеком небесных светил.

С эпохой бронзы мы также  склонны связывать и ряд художественных поделок из камня, как то: обломок  отшлифованного прямоугольного изделия, на поверхности которого выгравированны узоры, состоящие из параллельных линий и резной "ёлочки". Подобные узоры можно видеть и на ирменской керамике. Остаются спорными датировка и функциональное назначение ещё одного оригинального изделия – каменного шара диаметром 3 см.

На екатерининских поселениях медно-каменного века обнаружены небольшие шарики из обожжённой глины. Учёные отметили, что в сопредельных с Западной Сибирью районах Средней Азии ещё в неолите население стало пользоваться эффективным охотничьим оружием – болой. Оно представляло собою с десяток шариков из камня или обожжённой глины, которые закреплялись на конце пучка кожаных ремней. Брошенное рукой опытного охотника, такое орудие обматывало ноги убегающего животного. Вероятно, что и шар с памятника «Омская стоянка» относится к остаткам такого оружия, которое сохранилось у народов Южной Америки и Африки до начала XX века.

Место в устье реки не обошли и легендарные кулайцы – таёжные коневоды и охотники, пришедшие в таёжное и лесостепное Прииртышье с северо-востока Западной Сибири в конце III-II веках до нашей эры. Кулайцы, как показывают новейшие исследования, являясь предками угров и частично самодийцев, сыграли в местной истории выдающуюся роль. Это были опытные скотоводы и гончары, удачливые и отважные воины, талантливые изобретатели и философы. Кулайскими художниками были созданы сотни великолепных религиозно-художественных предметов из бронзы, кости и глины (фигурки людей, гребни, горшки). Их культурное наследие оказалось необычайно устойчивым во всех последующих исторических катаклизмах. Оно отчётливо просматривается в культуре коренных жителей Западной Сибири и, прежде всего, в религиозно-мифологической сфере и в декоративно-прикладном искусстве. Так, богатая деревянная скульптура хантов и манси XIX - начала XX века, тщательно исследованная Санкт-Петербургским этнографом С.В.Ивановым, сохранила в своей иконографии и в пропорциях свойственные Кулаю черты.

С комплекса происходят несколько  десятков фрагментов глиняных тонкостенных чаш, украшенных типично "кулайскими" узорами: "уточкой", трёхчленным штампом, горизонтальными поясками ямок и оттисками гребенчатого штампа. Кроме чаш, гончары лепили и крупные жёлтые горшки с прямым венчиком и округлым дном. Их внешняя поверхность на две трети покрыта орнаментом из оттисков грубоватой крупной "уточки", "змейки", правильных и глубоких ямок (так ямки наносили только кулайцы). Внутренняя поверхность горшков затиралась пучками травы, следы которой хорошо видны на стенках. Горшки предназначались для варки и хранения пищи. В первом случае на внутренних стенках виден нагар от растительной пищи. К раннему железному веку и, скорее всего, к кулайскому времени относятся десятки точильных брусков из мелкозернистого сланца. Материал для брусков доставлялся из Северного Казахстана, где имеются крупные залежи мелко- и крупнозернистого сланца. Точильные бруски являлись одними из самых востребованных предметов и их, как и кресала для высекания огня, носили на поясе. Сохранились следы от заточки на них металлических орудий, по которым можно сделать вывод, что затачивали лезвия ножей и наконечники стрел. Бруски использовались и для обработки костяных поделок, что видно на примере черешковых наконечников стрел, имевших отполированную поверхность и продольный желоб для стока крови раненого или убитого зверя.

К сожалению, количество и  состав находок не дают оснований  для однозначного вывода о характере  кулайского памятника, это могло быть сезонное стойбище или долговременное городище. В то же время известно много примеров, когда на месте заброшенных поселений кулайцы устраивали и свои святилища. В черте современного Омска кулайцы поселились в нескольких пунктах: на городище Большой Лог, что расположено на восточной окраине города, в районе Кемеровского спуска и, вероятно, на месте, где ныне находится Судоремонтный завод.

В середине I тысячелетия  н.э. на территорию «Омская стоянка» пришли предки южных хантов – потчевашское население, получившее своё название по городищу Потчеваш у города Тобольска. Потчевашцы явились создателями территориально огромной оседлой скотоводческо-земледельческой цивилизации. Сотни поселений и грунтовые могильники Ишимо-Иртышского междуречья раскрывают страницы истории сообщества, бывшего современником и торговым партнёром знаменитого Тюркского каганата со столицей на Алтае. На «Омской стоянке» обнаружено небольшое количество фрагментов лепной керамики, украшенных узорами, типичными для Потчеваша, а именно, горизонтальными рядами ямок, прочерченными горизонтальными поясками и отпечатками гребенчатого штампа. Группа находок не позволяет сделать вывод о характере потчевашского расселения в устье Оми. Заметим лишь, что они были наследниками культуры Кулая.

К предмонгольскому периоду (Х-ХII вв. н.э.) относятся несколько фрагментов лепной керамики, украшенных ямками, оттисками гребенчатого штампа, образующего горизонтальную ёлочку.