Комплекс археологических памятников «Омская стоянка»

Комплекс археологических памятников 
«Омская стоянка»

Комплекс памятников «Омская  стоянка» расположен на левом берегу Иртыша в районе Ленинградского моста  и профилактория «Восход». Точно  очертить территорию древних стойбищ  и могильника нельзя, так как топографическая  съёмка памятников в прежние годы не проводилась. Можно определённо  говорить о существовании или  сосуществовании здесь нескольких посёлков эпохи камня, бронзы и железа, а также могильника каменного  века. Таким образом, понятие "стоянка" условно ещё и потому, что здесь  проживало в разные исторические периоды прочно-оседлое население. Многослойный характер комплекса обусловлен, прежде всего, удачным его местоположением: на берегу великой реки Иртыш, рядом  с устьем реки Камышловка. К тому же почти напротив – устье правого притока Иртыша – Оми. Здесь имелись благоприятные условия для рыболовства и охоты в каменном веке. А позднее – в бронзовом, раннем железном веке и в средневековье – обитатели посёлков имели рядом пастбища и плодородную почву, на которых выпасали скот и высевали зерновые. Вероятно, что как стоянка (неукреплённое долговременное поселение) она существовала только в каменном, медно-каменном и бронзовом веке, в конце же бронзового и на протяжении раннего железного века и средневековья здесь возникали и погибали в огне пожарищ и войн поселения и городища с земляными и деревянными укреплениями, с дозорными башнями и надвратными сооружениями.

Впервые люди пришли сюда в  конце мезолита – среднекаменного века – т.е. в VI-V тысячелетии до н.э. Это время, когда давно канула в прошлое ледниковая эпоха с её экзотическими животными – мамонтом и шерстистым носорогом, климат и животный мир приблизились к современному, возросла техническая вооружённость человека, на охоте он стал широко пользоваться луком и стрелами. В Западной Сибири мезолитические люди освоили не только реки и озёра, но и вышли на побережье Северного Ледовитого океана. Некоторые находки со стоянки, в частности, мелкие каменные ножевидные пластины, позволяют говорить о мезолите как о начале предыстории города.

В то же время имеются  артефакты, которые делают правдоподобной гипотезу о кратковременном пребывании на месте стоянки людей эпохи верхнего палеолита (ХХХ-ХII тысячелетия до н.э.). В Музее археологии Омского педагогического университета в коллекции с памятника хранится крупный каменный нуклеус – ядрище со следами сколов с него отщепов. По форме и характеру сколов нуклеус может быть датирован верхним палеолитом. Такое мнение высказал известнейший отечественный археолог А.П.Окладников (1908-1981), осматривавший коллекцию с комплекса «Омская стоянка» в педагогическом университете в 70-е годы XX века. И ещё один аргумент. В 140 км к северу от города Омска, на левом берегу Иртыша находится стоянка Черноозерье-II, исследованная в 60-е годы XX века уральскими археологами. Она датируется концом верхнего палеолита, т.е. ХII-Х тысячелетием до н.э. Собранная на Черноозерье II коллекция каменных изделий имеет аналогии с инвентарём палеолитических памятников на территории Республики Казахстан. Вполне правомерно предположить, что палеолитическая орда из Черноозерья должна была продвигаться с юга на север по Иртышу, и в этом случае она не могла миновать территорию «Омской стоянки».

       Конец мезолита был временем крупных открытий на омской земле: географических, технологических и экономических. Человек освоил значительные пространства Среднего Прииртышья, и не только берега Великой реки, как в палеолите, но и земли Ишимо-Иртышского междуречья, а также поселился на Больших Среднеиртышских Озёрах: Ике, Салтаиме и Тенисе. Люди стали широко пользоваться вкладышевыми орудиями труда, которые состояли из костяной или деревянной основы и каменных вкладышей. Новые орудия являлись более экономичными в изготовлении и, в то же время, более производительными, чем орудия предшествующей поры. В эпоху мезолита в Западной Сибири, как и на соседних территориях, получают большое распространение луки и бумеранги – одно из великих открытий в истории человеческих изобретений (они найдены в мезолитических слоях торфяниковых стоянок Урала). Бумеранг потребовал от человека высокого искусства в изготовлении и не меньшего таланта при использовании этого орудия. С помощью лука и бумеранга охотились на копытных животных, водоплавающую и боровую дичь. Однако, в мезолите лидирующее положение охоты стало ослабевать, а рыболовство постепенно превращалось в главное хозяйственное занятие местного населения. К мезолитической эпохе, как уже отмечалось выше, относятся мелкие каменные ножевидные пластины (их археологи именуют микролитами, что в переводе с латинского буквально – "маленькие камни"), которые являлись вкладышами в деревянную или костяную основу составных орудий. Эти мезолитические орудия были приспособлены к выполнению различных операций с разным материалом: ими строгали дерево, резали кость, с их помощью расчленяли туши животных и чистили рыбу. Сырьё для выделки орудий мастера подбирали по берегам Иртыша, а некоторые породы камня доставлялись с Урала или из Казахстана. Орудийный комплекс новосёлов был сориентирован на охоту и рыболовство, а вот собирательство, традиционная в составе "триады" отрасль хозяйства мезолитического человека, к сожалению, не оставило после себя материальных свидетельств.

В IV тысячелетии до н.э. на смену мезолиту приходит эпоха неолита – новокаменный век. Это время блестящих достижений в культуре, среди которых на первые места следует поставить появление земледелия, скотоводства и глиняной посуды. Но если первые два изобретения оставались в неолите достоянием южных стран, то глиняная лепная посуда в это время получила в Западной Сибири широчайшее распространение, в том числе и на Иртыше. В конце неолита место стоянки превратилось в крупный центр первобытной культуры Западной Сибири. В это время здесь, вероятно, возникло и сосуществовало несколько крупных посёлков; площадь каждого, судя по границам распространения находок, достигала многих тысяч квадратных метров. Посёлки состояли из беспорядочно разбросанных полуназемных низких жилищ, возведённых из дерева и земли, и лёгких хозяйственных построек. Остатки одного такого жилища удалось раскопать, как отмечалось выше, в 1988 году. В археологическом виде оно выглядело как прямоугольный котлован с глиняным ровным полом; выход и очаг исследователи обнаружить не смогли, т.к. котлован сохранился только частично. Однако можно представить внешний вид этого неолитического жилища. Этнографами-сибиреведами доказано, что внешний облик и внутреннее устройство хантыйских или мансийских домов XVII-XIX веков в своих основных чертах повторяют конструкцию неолитических построек этого региона. Ханты выкапывали в земле квадратное углубление, стенки которого обкладывали брёвнами. Из брёвен и досок возводили остов в виде усечённой пирамиды. Стены делались из вертикально приставленных жердей. Крыша сооружалась из жердей, закрывалась берестяным полотнищем и засыпалась землёй.

Кроме жилых построек, человек  возвёл здесь же мастерские и иные хозяйственные сооружения. В мастерских и были изготовлены те многочисленные каменные орудия труда, что найдены  археологами и любителями на месте  стоянки. К прямым свидетельствам ремесленной деятельности относятся каменные ядрища – нуклеусы, служившие предварительно обработанными заготовками, с которых скалывались правильной формы ножевидные пластины с острыми, как у стального лезвия бритвы, краями (эксперименты археологов с каменными ножевидными пластинами подтвердили, что они действительно годились для бритья). Несколько выразительных нуклеусов было найдено и во время раскопок памятника в 1988 году. Косвенным указанием на присутствие на стоянке мастерских по производству орудий являются крупные скопления отходов: чешуек и отщепов, а качество исполнения отдельных видов орудий (наконечников стрел и дротиков) делает вероятным наличие профессионалов.

Для хранения припасов выкапывались ямы, над которыми возводились навесы из дерева, покрытые шкурами животных. Последние широко использовались в хозяйственной практике, что подтверждается, помимо находок костей животных, присутствием в орудийном комплексе очень большого числа каменных скребков, изделий, предназначенных, прежде всего, для обработки шкур животных, удаления с них мездры (остатков мяса и сала) и превращения шкуры в качественный материал для изготовления одежды, веревок и покрытий.

Очень ценную информацию содержал культурный слой памятника, сформировавшийся в результате длительного проживания здесь людей. Прежде всего, следует  отметить его относительно большую  мощность (в районе раскопок 1988 года – 60-80 см), что является доказательством  прочной оседлости и относительного благополучия обитателей стойбища. Ещё одним аргументом в пользу сказанного служит и число находок – тысячи каменных орудий труда и охоты, а также заготовки и отходы производства. Оседлый образ жизни поддерживался хорошо организованной и спланированной хозяйственной деятельностью.

Очевидно, ведущую роль в  экономике жителей играло рыболовство. В конце неолитической поры оно  качественно преобразилось: в его  арсенале появилось множество новых  орудий лова – сети, сплетённые из конопляных или крапивных ниток, костяные и  деревянные крючки, костяные гарпуны, а также лодки. Этнограф-сибиревед В.И.Васильев доказал, что в неолите на территории Западной Сибири получили применение различные рыболовные ловушки: морды, котцы, загороди. Добыча рыбы велась круглогодично, хотя в разные сезоны её результативность была различной. О характере добычи сведений немного (любители во время сборов не обращали внимание на мелкие кости рыб, а в раскопках они не были обнаружены. По тем немногим материалам, что все же попали в коллекцию, можно говорить о лове щуки, карася, язя, чебака, пескаря и осетровых. Иртыш и его притоки были в первобытные и исторические времена чрезвычайно богаты рыбой, о чём свидетельствуют данные археологии, исторической этнографии и записки учёных-путешественников. Согласно наблюдениям исследователя Севера Западной Сибири А.А.Дунина-Горкавича, через один только город Тобольск в 1905 году провезли 560 тысяч пудов рыбы!

Рыбу жители стойбища использовали не только для еды (в варёном, вяленом, сушёном или копчёном виде) при  разделке внутренности рыбы собирались и вываривались в глиняных горшках  на костре, таким путём получался  очень прочный клей. Жир же смешивался с ягодами и травами, в таком виде он долго хранился; позвонки щук после небольшой доработки становились талисманами-украшениями, в том числе бусами.

Разделка и обработка  рыбы испокон веков была женским  занятием. Вот как описывает процесс  работы хантыйской женщины XX века с  рыбой (напомню, что далёкими предками хантов и манси было население каменного века Обь-Иртышской лесостепи) этнограф-сибиревед Зоя Петровна Соколова: "Летом много забот с рыбой... С ней женщина управляется мастерски: сидя на земле, острым ножом она разрезает рыбину, лежащую на специальной дощечке, вдоль брюшка, вычищает внутренности одним движением ножа, отсекает жир в одну сторону, отходы – в другую, а сами кишки – в третью. Затем она разрезает рыбью тушку вдоль по хребту, распластывает её и насекает поперек спинки – рыбка готова к вялению или поджариванию. Тут же на костре в большом котле вытапливается жир из кишок". После соответствующей обработки кожа рыб использовалась и в качестве материала для шитья одежды. В первой четверти XVIII века в Тобольске жил, сосланный сюда, сподвижник Мазепы Григорий Новицкий, оставивший после себя интереснейшее сочинение «Краткое описание о народе остяцком» (остяками до 30-х годов XX века называли хантов). Кстати, этот единственный научный труд принёс ему славу первого этнографа Сибири. В нём мы встречаемся с описанием одежды из кожи рыб, которую носили ханты. "Одежда их обще из кожей рыб, наипаче с налима (еже есть) подобен сому; тожде с осетра и стерлядей одерше кожу толико трудами своим умягчивают, яко могут все одеяние себе из них сошивають обще же из налимей кожи – кажаны, с ыных же чулки, сапоги себе утворают". Истоки традиции изготовления одежды из кожи рыб, очевидно, уходят в каменный век.

Вторым хозяйственным  занятием жителей посёлка была охота. Большое количество каменных наконечников стрел раскрывают место и роль этого древнейшего вида человеческой деятельности. Кости животных из культурного  слоя принадлежат копытным: лосю, оленю, косуле. Охота на них требовала  большого опыта, знаний и сноровки; скорее всего, добыча этих животных велась при помощи ловушек и самострелов, с участием в облаве большого коллектива людей. Охота на лося обеспечивала людей  мясом (крупные особи животного  достигали веса более 600 кг), шкурой, из которой, после соответствующей  обработки, шили одежду (есть все основания  считать, что уже в палеолите  в Северной Евразии существовала глухая меховая одежда), обувь, рукавицы. Лосиный рог являлся великолепным поделочным материалом, из него создавались  предметы религиозно-культового значения. Кость, после того как её раскалывали  и съедали мозг, шла на изготовление наконечников стрел, проколок, игл. Лосиные  сухожилия являлись прекрасным материалом для получения очень прочных  ниток. Неолитический охотник добывал  и пушных животных, которые высоко ценились в Стране Холода.

С одним из погребённых  в могильнике с комплекса памятников «Омская стоянка» находились клыки  росомахи, которые использовались в  качестве амулета-украшения. Росомаха – очень осторожное животное, охота  на неё требует высокой сноровки и опыта, а мех, как замечает автор  сочинения «Жизнь животных» А.Брэм, пользовался во все времена большим спросом у всех северных народов.

Значительная часть каменного  инвентаря и осколков глиняной лепной посуды со стоянки датируется поздненеолитической  эпохой. Это, прежде всего, почти сотня  наконечников стрел размером от 1 до 8 см, которыми оснащались стрелы для  охоты на водоплавающую и боровую  птицу, пушных и копытных животных.

Многие наконечники стрел  имеют строго листоидную форму, черешок отсутствует, поэтому скрепление наконечника с древком могло быть двояким: либо основание крепилось в раздвоенном конце древка, место соединения затем обматывалось сыромятным ремнем или верёвкой из сухожилий, либо наконечник стрелы крепился к древку внакладку с помощью тех же ремней или верёвок. Помимо лука и стрел, охотник был вооружён дротиками с крупными каменными наконечниками. Дротики использовались для поражения животных с близкого расстояния, и пользование ими требовало высоких охотничьих навыков. Наконечники дротиков созданы путём удаления с поверхности заготовки отщепов, поэтому они выглядят менее изящно, чем, например, каменные наконечники стрел последующей медно-каменной эпохи. Большими каменными наконечниками снабжались и самострелы. Охотники устанавливали их на тропах на копытных животных: лосей, оленей, косуль. В быту человек широко пользовался каменными ножами с широким и прочным обоюдоострым лезвием. Лезвия крепились в деревянной или в костяной основе. Предназначение ножей было универсальным: ими разделывали туши животных, раскраивали шкуры, изготавливали деревянные предметы. Еще одна группа находок из коллекции – каменные проколки – это орудия небольших размеров. Скорее всего, их основания, также как и лезвия ножей, вставлялись в деревянную или костяную основу, второй край орудий заострён. Если назвать потомка данного орудия, то на эту роль сегодня может претендовать шило. С помощью проколок делали дырки в самых разнообразных материалах, но, как показывают исследования проколок под мощными микроскопами, чаще всего они использовались в работе с кожей (проколки были незаменимы при изготовлении одежды, обуви, поясов, покрытий жилищ). Среди производственных орудий неолитической поры, игравших исключительную роль в хозяйственной деятельности, назовём и топоры, изготовленные из диорита, сланцев и кварцита. Эти три породы, чаще всего использовавшиеся неолитическим человеком, отличались твёрдостью, вязкостью и малой изнашиваемостью. Топоры со шлифованным лезвием – изобретение новокаменного века. Кажущаяся их примитивность обманчива. Эксперименты учёных показали высокую (по сравнению даже с современными стальными!) производительность орудий. Так, с помощью каменного топора со шлифованным лезвием археолог-экспериментатор срубал дуб (!) диаметром 14 см за 9 минут, сосну диаметром в 25 см – за 15 минут. Топоры с Омской стоянки – массивные, с выделенным обушком, на котором имелась ложбинка для лучшего скрепления с деревянным топорищем, лезвие обоюдоострое и тщательно пришлифовано. При помощи топора человек расчищал площадку для строительства, возводил дома и хозяйственные постройки, вырубал жерди и сооружал запоры для лова рыбы. Есть множество оснований считать, что "топором и огнём" создавались лодки-долблёнки и плоты. Срубалось дерево соответствующего размера, обрубалась верхушка и комлевая часть; на стволе разводился костёр и топором удалялась сгоревшая древесина.