Проблематика Пражского структуализма

     Н. С. Трубецкой выделил несколько  языковых союзов. Один из них — балканский, в который входят румынский, болгарский, албанский и современный греческий  языки (но не древнегреческий, который был живым языком, когда балканского союза ещё не было). Учёный отмечал, что болгарский язык можно одновременно рассматривать как славянский с точки зрения вхождения в семью родственных языков и как балканский с точки зрения вхождения в союз. Все перечисленные языки балканского союза индоевропейские и отдалённо родственны между собой. Однако соответствующие группы — романская (например, румынский язык), славянская (болгарский), иллирийская (албанский) и греческая — разошлись между собой очень давно. Начиная с I тыс. н. э. эти народы находились в длительном контакте. Как следствие образовался союз, и в языках появились черты, которых нет в других языках соответствующих групп, например в русском или французском. Одна из ярких черт балканского союза — определённый артикль, образовавшийся из указательных местоимений. В отличие от артикля в германских и других романских языках он стоит всегда после существительного (в орфографии его принято писать слитно), а неопределённого артикля нет. У болгарского революционера Димитра Благоева было прозвище Дядото (Дедушка), в артикле -то легко опознать единицу языка, по происхождению соответствующую русским местоимениям тот, та, то.

     Другой, более обширный и одновременно менее  ясный по своим признакам союз, выделенный Н. С. Трубецким, — евразийский. Он включает восточнославянские языки, с одной стороны, и алтайские и финно-угорские — с другой. Восточные славяне, в первую очередь русские, в отличие от других славянских народов тесно общались с тюрками, монголами, некоторыми финскими народами, что отразилось и на языке. По мнению Трубецкого, языки народов, проживающих на обширных степных и лесостепных территориях от Карпат до Тихого океана, имеют много общего, поскольку культуры этих народов взаимосвязаны. Одна из таких черт — оформление грамматических конструкций со значением обладания. В большинстве европейских языков они образуются с помощью глагола со значением 'иметь': to have в английском, haben в немецком, avoir во французском и т. д. По-русски можно сказать Я имею книгу, но это слишком искусственно. Обычно пользуются глаголом со значением 'быть': У меня есть книга. Но оказывается, что такая конструкция свойственна многим языкам Северной Евразии, от русского до японского, где соответствующая фраза дословно будет выглядеть так Мне книга есть. Вопрос о существовании евразийского союза всё же остаётся спорным. Сходство многих языков этого ареала может быть связано и с общим происхождением (гипотезу о существовании алтайской семьи языков уже можно считать почти доказанной). Однако несомненное сходство русского языка с алтайскими всё-таки не настолько велико, чтобы можно было с уверенностью говорить о союзе. Типологическое сходство языков не связано с общностью культур, а генетическое сходство иногда восходит ко времени, от которого культурная общность соответствующих народов почти не сохранилась. Вхождение же в языковой союз всегда основано на сходстве культур. И если их носители потеряли связь друг с другом, языковой союз перестаёт существовать, чего не может случиться с языковой семьёй. 
 

2.2. Типология языков

     Типологическая  классификация языков - направление  лингвистических исследований, возникшее  в начале и развившееся во 2-й  четверти 19 в. (первоначально в виде морфологической классификации  языков), имеющее целью установить сходства и различия языков (языкового строя), которые коренятся в наиболее общих и наиболее важных свойствах языка и не зависят от их генетического родства. Т. к. я. оперирует классами языков, объединяемых по тем признакам, которые выбраны как отражающие наиболее значимые черты языковой структуры (например, способ соединения морфем). Система критериев Т. к. я., способствуя выявлению взаимоотношений между классами языков, указывает способы ориентации в их реальном многообразии. Определение места конкретного языка в Т. к. я. выявляет ряд его свойств, скрытых от исследователя при других лингвистических подходах. Наиболее известна морфологическая классификация языков, согласно которой языки распределяются посредством абстрактного понятия типа по следующим четырем классам: 1) изолирующие, или аморфные, например китайский язык, бамана, большинство языков Юго-Восточной Азии. Для них характерны отсутствие словоизменения, грамматическая значимость порядка слов, слабое противопоставление знаменательных и служебных слов; 2) агглютинативные, или агглютинирующие, например тюркские и банту языки. Для них характерны развитая система словообразовательной и словоизменительной аффиксации, отсутствие фонетически не обусловленного алломорфизма, единый тип склонения и спряжения, грамматическая однозначность аффиксов, отсутствие значимых чередований; 3) инкорпорирующие, или полисинтетические, например чукотско-камчатские, многие языки индейцев Северной Америки. Для них характерна возможность включения в состав глагола-сказуемого других членов предложения (чаще всего прямого дополнения), иногда с сопутствующим морфонологическим изменением основ (термин "полисинтетические языки" чаще обозначает языки, в которых глагол может согласоваться одновременно с несколькими членами предложения); 4) флективные языки, например славянские, балтийские. Для них характерны полифункциональность грамматических морфем, наличие фузии, фонетически не обусловленных изменений корня, большое число фонетически и семантически не мотивированных типов склонения и спряжения. Многие языки занимают промежуточное положение на шкале морфологической классификации, совмещая в себе признаки разных типов; например, языки Океании могут быть охарактеризованы как аморфно-агглютинативные.

     В 20 в. широкое распространение получают синтаксические Т. к. я. (см. ниже); фонетические Т. к.и. распространены меньше (ср. противопоставление языков по признаку совпадения морфемных и слоговых границ, которое обычно связывают с противопоставлением изолирующих и неизолирующих языков).

     Т. к. я. в своих истоках носила скорее дедуктивный характер, т. к. расчленяла систему объектов - все множество  известных (или привлекаемых к рассмотрению) языков на типологические классы, постулируемые  как идеализированная, обобщенная модель. Такой подход привел к тому, что теоретические разработки, сопровождавшие, как правило, создание каждой новой Т. к. я., составили особое направление общего языкознания - лингвистическую типологию, которая не ограничивается разработкой классификаций и даже отказывается иногда от классификационного принципа как такового (см., например, многие работы по фонетической типологии, некоторые направления эргативистики и др.) или же разрабатывает классификации замкнутых языковых подсистем (например, просодических: работы К. Л. Пайка, В. Б. Касевича и др.).

     Первой  научной Т. к. я. является классификация  Ф. Шлегеля, который противопоставил  флективные языки (имея в виду в основном индоевропейские) нефлективным, аффиксальным. Тем самым флексии и аффиксы  были противопоставлены как 2 типа морфем, создающих грамматическую форму слова. Нефлективные языки оценивались им по степени их "эволюционной близости" к флективным и рассматривались как тот или иной этап на пути к флективному строю. Последний тип Ф. Шлегель объявил наиболее совершенным (идея оценки эстетического совершенства языка занимала в его концепции центральное место, что соответствовало и общепринятым филологическим воззрениям эпохи). А. В. Шлегель усовершенствовал классификацию Ф. Шлегеля, выделив языки "без грамматической структуры", в дальнейшем названные аморфными или изолирующими, что положило начало выделению еще одного параметра Т. к. я. - синтетизма и аналитизма. В. фон Гумбольдт, опираясь на классификацию Шлегелей, выделил 3 класса языков: изолирующие, агглютинирующие и флективные. В классе агглютинирующих выделяются языки со специфическим синтаксисом предложения - инкорпорирующие; тем самым в предмет рассмотрения Т. к. я. вводится также предложение. Гумбольдт отметил отсутствие "чистых"представителей того или иного типа языков, конституируемого как идеальная модель. В 60-х гг. 19 в. в трудах А. Шлейхера сохранены в основном все классы Т. к. я.; Шлейхер, как и его предшественники, видел в классах Т. к. я. исторические этапы развития языкового строя от изоляции к флексии, причем "новые" флективные языки, наследники древних индоевропейских, характеризовались как свидетельства деградации языкового строя. Шлейхер разделил языковые элементы на выражающие значение (корни) и выражающие отношение, причем последние он считал наиболее существенными для определения места языка в Т. к. я. и в каждом типологическом классе последовательно выделял синтетический и аналитический подтипы.

     В конце 19 в. (в работах X. Штейнталя, М. Мюллера, Ф. Мистели, Ф. Н. Финка) Т. к. я. становится многомерной, учитывающей данные всех уровней языка, превращаясь, таким образом, из морфологической в общую грамматическую классификацию. Мюллер впервые привлекает морфонологические процессы в качестве критерия Т. к. я.; Мистели ввел в практику типологических исследований материал новых для лингвистики языков - америндских, аустроазиатских, африканских и др. Один из критериев Финка - массивность/фрагментарность структуры слова - отмечается на градуированной шкале, показывающей тем самым не столько наличие/отсутствие, сколько степень проявления признака.

В начале 20 в. задачи Т. к. я. по-прежнему привлекают внимание языковедов, однако ее недостатки - возможность  немотивированного объединения  исторически или логически не связанных признаков, обилие эмпирического материала, не подпадающего ни под один тип, зыбкость, а иногда и произвольность критериев и ограниченная объяснительная сила - заставляют критически пересмотреть основные принципы ее построения. Отметив недостатки существующей Т. к. я., Э. Сепир предпринял в 1921 попытку создания Т. к. я. нового типа - концептуальную, или функциональную. Взяв за основу Т. к. я. типы функционирования формально-грамматических элементов, Сепир выделяет 4 группы грамматических понятий: I - основные (корневые) конкретные понятия, II - деривационные, III - конкретно-реляционные, или смешанно-реляционные (значение слова наряду с лексическим компонентом содержит и значение отношения), IV - чисто-реляционные (отношение выражается порядком слов, служебными словами и т. д.). В соответствии с названными группами языки делятся на чисто-реляционные (простые - группы I и IV , сложные - группы I, II, IV) и смешанно-реляционные (простые - группы I, III, сложные - группы I, II, III). Работу Сепира отличает системность подхода, ориентация на функциональный аспект типологизации, стремление охватить явления разных уровней языка, однако само понятие класса в ней оказалось нечетким, вследствие чего и группировка языков - неочевидной. Внедрение точных методов в лингвистические исследования повлекло за собой возникновение квантитативной типологии Дж. X. Гринберга, который, взяв за основу критерии Сепира и преобразовав их соответственно своим целям, предложил вычисление степени того или иного качества языковой структуры, проявляющегося в синтагматике.

Выводы  по 2 главе

     Представители Пражской лингвистической школы  занимались важнейшим исследованием  языка. Прежде всего, это проблемы языкового союза и типологическая классификация языков. Особенно проблема языкового союза интересовала Н. С. Трубецкого. Он выделил концепцию языковых союзов и третью возможную причину сходства языков.

     Также деятельность представителей Пражской школы способствовала оживлению интереса к типологическому изучению языков. Пражские лингвисты заимствовали и развили идеи типологического изучения языков именно в том плане, в каком они уже разрабатывались в русском языкознании. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     ЗАКЛЮЧЕНИЕ

     В данном исследовании была рассмотрена одна из самых основных и наиболее известных лингвистических школ начала XX века – Пражская, а также ключевые концепции и теоретические положения этой школы.

     Основными идейными вдохновителями Пражской лингвистической  школы были Н.С.Трубецкой и В. Матезиус, также их многочисленные последователи и ученики, такие как Трнка, И. Вахек, Ф. Данеш,  М. Докулил, И. Польдауф. В своих исследованиях они интересовались не только вопросами общего языкознания, но и, в частности, вопросами фонологического и морфологического аспектов языка, проблемами различных классификаций языков и др.

     В статье Вавилонская башня и смешение языков (1923) Трубецкой сформулировал (в развитие идей Бодуэна де Куртенэ) понятие языкового союза – объединения неродственных или отдаленно родственных языков, на которых говорят народы, имеющие тесные контакты и культурную общность.

     Работы  представителей Пражской школы, направленные против младограмматического тезиса о  необходимости сравнительного изучения лишь родственных языков, явились  основой дальнейших типологических исследований.

       Современная лингвистика восприняла и развивает  многие идеи представителей Пражской языковедческой школы. Вместе с Н.С. Трубецким В. Матезиус, Р.О. Якобсон и их единомышленники развили новое направление лингвистики XX столетия – структурализм. Своими обширными исследованиями и выдающимися трудами по общему языкознанию, философии языка и другим важным сферам и направлениям в лингвистике, представители Пражской лингвистической школы внесли неоценимый вклад в историю русского и мирового языкознания. 
 
 

СПИСОК  ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Алефиренко, Н.Ф. Теория языка. Введение в общее языкознание: учеб. Пособие для студентов филол. спец. [Текст] / Н.Ф. Алефиренко. – Волгоград: Перемена, 1998. – 398 с.
2. Алпатов, В.М. История лингвистических учений. 2-е издание, испр. [Текст] / В.М. Алпатов. – М.: Языки русской культуры, 1999. – 368 с.
3. Амирова, Т.А., Ольховиков, Б.А., Рождественский, Ю.В. История языкознания: учеб. Пособие для студентов высш. учеб. заведений [Текст] / Под ред. С.Ф. Гончаренко. – М.: ИЦ «Академия», 2003. – 671с.
4. Березин, Ф.М. История лингвистических учений: Учебник для филол. спец. Вузов. 2-е изд., испр. и доп. [Текст] / Ф.М. Березин. – М.: Высш. школа, 1984. – 319 с.
5. Березин, Ф.М. Русское языкознание конца XIX – начала XX вв. [Текст] / Ф.М. Березин. – М.: Наука, 1988. – 360 с.
6. Будейко, В.Э. История лингвистических учений [Текст] / В.Э. Будейко. – Челябинск: Полиграф-мастер, 2006. – 298 с.
7. Звегинцев, В.А. История языкознания XIX – XX вв. в очерках и извлечениях [Текст] / В.А. Звегинцев. – М.: Просвещение, 1964. – 468с.
8. Кодухов, В.И. Общее языкознание: учебник для студентов филол. специальностей ун-тов и пед. ин-тов [Текст] / В.И. Кодухов. – М.: Высш. школа, 1974. – 375 с.
9. Колесов, В.В. История русского языкознания: очерки и этюды [Текст] / В.В. Колесов. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. – 471 с.
10. Кондрашов, Н.А. История лингвистических учений: учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по спец. №2101 «Рус. язык и лит.» [Текст] / Н.А. Кондрашов. – М.: Просвещение, 1979. – 327 с.
11. Крушевский, Н.В. Очерк науки о языке [Текст] / Н.В. Крушевский. – Казань, 1883. – 294 с.
12. Крушевский, Н.В. Очерки по языковедению: часть 2. Антропофоника [Текст] / Н.В. Крушевский. – Варшава, 1893. – 239 с.
13. Левицкий, Ю.А. История лингвистических учений [Текст] / Ю.А. Левицкий. – М.: Высш. школа, 2005. – 302 с.
14. Поржезинский, В.К. Введение в языковедение [Текст] / В.К. Поржезинский. – М., 1916. – 381 с.
15. Хрестоматия по истории русского языкознания [Текст] / Под ред. Ф.П. Филина. – М.: Высш. школа, 1973. – 558 с.
16. Шарадзенидзе, Т.С. Лингвистическая теория И.А. Бодуэна де Куртенэ и ее место в языкознании XIX-XX веков [Текст] / Т.С. Шарадзенидзе. – М.: Наука, 1980. – 133 с.
17. Шулежкова, С.Г. История лингвистических учений: учеб. пособие [Текст] / С.Г. Шулежкова. – М.: Флинта: Наука, 2007. – 404 с.