Такой подход характерен в целом и для  судебной практики. Например, Президиум  Высшего Арбитражного Суда РФ в своем  Постановлении от 23 февраля 2007 года № 5033/07 указал: "Принуждение к исполнению обязательства в натуре является самостоятельным способом защиты гражданских прав, применяемым с целью реального исполнения должником своего обязательства... Статья 396 ГК РФ определяет соотношение ответственности (убытки и неустойка) и исполнения обязательства в натуре, а не относит реальное исполнение обязательства к числу мер гражданско-правовой ответственности"⁸³.

     Следует подчеркнуть, что и в ст. 12 ГК РФ эти способы защиты нарушенного  субъективного права приведены независимо друг от друга (см. абз. 7 и 8 - 9).

     Итак, основной долг в абсолютном большинстве  случаев нельзя смешивать с договорной ответственностью.

     В последнее время стал вырабатываться очень интересный, на мой взгляд, подход в части определения правовой природы возврата аванса. Так, С. Сарбаш пишет: "Требование о возврате предварительной оплаты по существу является следствием правомерного отказа от договора, что можно квалифицировать как отпадение правового основания для удержания продавцом суммы предоплаты"⁸⁴. Такую же позицию занимает и О.В. Савенкова, которая считает, что "данная сумма убытком не является, она должна квалифицироваться в качестве неосновательного обогащения, поскольку должник после отказа кредитора от исполнения, т.е. расторжения договора, пользуется ею без основания (предоставления встречного исполнения) и в силу ст. 1103 ГК РФ обязан ее вернуть"⁸⁵.

     С такой квалификацией, конечно, следует  согласиться. После отказа кредитора  от договора уплаченный на его основании  аванс на самом деле становится неосновательным обогащением для его получателя.

     Таким образом, достаточных оснований  во всех случаях относить невозвращенный вовремя кредит к убыткам банка  нет. Он представляет собой основной долг, его возврат не приводит к  дополнительным имущественным потерям для должника, то есть здесь нет одного из основных признаков гражданско-правовой ответственности.

     Если  говорить о правовой природе страхования  риска невозврата страхователем  суммы полученного ипотечного кредита, то здесь, как мы считаем, при наличии у заемщика финансовой возможности исполнения обязанности по возврату кредита страхуется не договорная ответственность должника, а его финансовые риски. Если же заемщик не обладает необходимыми средствами или имуществом для возврата кредита, то тогда, как представляется, уже есть основания квалифицировать его основной долг именно как убытки выгодоприобретателя, вызванные неисполнением кредитного договора страхователем⁸⁶. О том, что аванс может преобразовываться в убытки, на наш взгляд, свидетельствует и норма п. 2 ст. 405 ГК РФ, где, как указывалось, ни слова не говорится о возврате аванса, а исключительно о возмещении убытков, а также подход законодательства о бухгалтерском учете, согласно положениям которого безнадежная дебиторская задолженность трансформируется в убытки. Такая конструкция, по моему мнению, в большей степени соответствует цели защиты интересов кредитора как слабейшей стороны сделки. Некая искусственность перевода основного долга в убытки тут, конечно, присутствует, но в противном случае невозврат кредита вообще не сможет покрываться страхованием договорной ответственности.

     Следует добавить, что определение страхового случая по договору страхования ответственности  заемщика, которое дано в ч. 4 п. 4 ст. 31 Закона об ипотеке, тоже добавляет неопределенность в данный вопрос. Страховым случаем законодатель признает факт предъявления к заемщику кредитором требования о погашении кредита при недостаточности у кредитора денежных средств, вырученных от реализации заложенного имущества и распределенных в порядке, установленном законодательством об ипотеке. Между тем по договору страхования ответственности за нарушение договора страховым случаем является факт наступления ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора⁸⁷.

     Данные выводы важны в практическом плане с точки зрения отношений между страховщиками, осуществляющими данный вид страхования, и государственными органами. Для страхования финансовых рисков и договорной ответственности требуются разные лицензии (подп. 21 и подп. 23 п. 1 ст. 32.9 Закона об организации страхового дела). Чтобы подстраховаться, я рекомендовал бы страховым организациям, которые будут заниматься указанным видом страхования, получать обе лицензии.

     Если  квалифицировать рассматриваемый  вид страхования как страхование договорной ответственности, то законодатель в отраслевом законе вправе устанавливать те или иные ограничения, поскольку вообще этот вид страхования, как указывалось выше, осуществляется только в разрешительном порядке. А вот если говорить о страховании финансовых рисков, то установление выгодоприобретателя и размера страховой суммы в Законе об ипотеке не может не вызывать серьезных возражений. Глава 48 ГК РФ не предусматривает возможности ограничивать другими законами размер обязательств страховщика по договорам страхования финансовых рисков, а также определять по таким сделкам выгодоприобретателей. Я полагаю, что данные ограничения применительно к страхованию невозврата кредита как финансовых рисков не имеют юридической силы, поскольку в силу п. 2 ст. 3 ГК РФ его положения имеют приоритет перед нормами гражданского права, содержащимися в других законах, если только самим Кодексом не предусмотрено иное.

     Трудно  признать правомерным и положение  части 3 пункта 4 статьи 31 Закона об ипотеке, согласно которому при отказе страхователя от договора страхования уплаченная страховщику страховая премия не подлежит возврату. Оно прямо противоречит норме части 2 пункта 3 статьи 958 ГК РФ, которая устанавливает, что при досрочном отказе страхователя (выгодоприобретателя) от договора страхования уплаченная страховщику страховая премия не подлежит возврату, если договором не предусмотрено иное. Мы вновь видим, что отраслевой закон ограничивает права, предоставленные участникам гражданского оборота в рамках страховых сделок ГК РФ.

     Судя  по всему, разработчики ст. 31 Закона об ипотеке исходили из того, что отраслевой закон включает в себя специальные  правовые нормы, тогда как ГК РФ содержит общие нормы. Как известно, в силу одного из общепризнанных правил юридической техники специальная норма имеет приоритет перед общей нормой применительно к урегулированным ею отношениям. Кроме того, поскольку этот законодательный акт был принят позднее Кодекса, то вроде бы должно действовать и еще одно общепризнанное правило юридической техники - закон, принятый позднее, имеет преимущественную силу перед ранее принятым законодательным актом.

     Убежден, что в рассматриваемом случае это неверный подход. В настоящее  время именно глава 48 "Страхование" ГК РФ является базовым законом, регулирующим договоры страхования⁸⁸. Это утверждение основано как на доктринальном подходе к оценке значения ГК РФ, который часто называют "экономической конституцией страны"⁸⁹, так и сугубо юридических доводах. Во-первых, Кодекс разрабатывался на основе концепции исчерпывающего регулирования его нормами упомянутых в нем гражданско-правовых договоров, включая страховой. Регулирование конкретных договоров в специальных законах допускается, если это прямо установлено самим Кодексом. Во-вторых, мы уже упоминали норму п. 2 ст. 3 ГК РФ о приоритете норм Кодекса перед нормами гражданского права, содержащихся в иных законах. Исключения из этого правила возможны только в случаях, когда ГК РФ отдает приоритет другому законодательному акту (см., например, ст. 970).

     По  моему мнению, нет оснований ставить неписаное правило профессиональной деятельности выше императивной нормы закона. К тому же, такой подход способен привести к ревизии принципов и норм ГК РФ через принятие новых отраслевых законов или внесение изменений в уже действующие отраслевые законодательные акты, и в результате мы вместо относительно четкой системы гражданского права, базирующейся на достаточно демократичных принципах ГК РФ, можем получить чехарду противоречащих друг другу правовых норм, а Кодекс из "экономической конституции страны" превратится в сборник декларативных положений, которые никто не будет принимать во внимание.

     Некоторые страховщики еще усугубляют ситуацию тем, что включают в стандартные  правила страхования ответственности  заемщиков по ипотечным кредитам покрытие не только невозврата кредита, но и процентов по нему, а также неустойки. Учитывая, что страхование этих видов обязательств законом не предусмотрено (то есть не разрешено), рекомендовал бы такие положения в стандартные правила страхования ответственности не включать. Другое дело, если речь идет о страховании финансовых рисков, то по ним неуплата процентов за пользование кредитом, как я считаю, может страховаться, а вот неустойка, относящаяся к разновидности договорной ответственности, - нет.

     Все это говорит о том, что страхователю и выгодоприобретателю необходимо тщательно - и лучше с помощью  специалистов - разобраться, какой именно страховой продукт ему предлагается страховщиком, и требовать приведения стандартных правил страхования  в соответствии с законом. Хотелось бы, чтобы и Федеральная служба страхового надзора более жестко надзирала за соответствием стандартных правил ипотечного страхования требованиям федерального законодательства. Да и при наступлении страхового случая целесообразно более последовательно и твердо защищать свои права, и в случае недостижения соглашения со страховщиком обращаться в суд за защитой своих нарушенных прав и охраняемых законом интересов.

      ЗАКЛЮЧЕНИЕ

     Начало  существующему в настоящее время  обязательному страхованию положено принятием Закона о медицинском страховании граждан. К сожалению, он не сформулировал главного - определения "страхового случая" и его рисковой составляющей, а также требований к страховщикам. До сих пор ведутся дискуссии об отнесении медицинского страхования либо к личному, либо к иному страхованию. Вместо законодателя требования к размеру уставного капитала страховщиков для осуществления ОМС и порядок лицензирования были установлены Правительством РФ, что сегодня признается не соответствующим закону (на деятельность страховщиков в сфере медицинского страхования распространяются требования Закона).

     1. Закон об основах обязательного  страхования не принят до сих  пор. Вместо этого в ГК РФ  появилась норма, допускающая  определение порядка и условий обязательного страхования в случаях, предусмотренных законом, иными актами, нежели федеральный закон. Другими словами, фактически ГК РФ был приведен в соответствие с подзаконным актом.

     2. В области обязательного страхования  действуют несколько десятков законодательных и иных правовых актов, которые построены на основании различных подходов и не имеют единой концепции.

     Свидетельством  того, что в сфере обязательного  страхования отсутствуют единые принципы, являются и следующие примеры:

       статьей 64 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. N 5487-1 предусмотрено, что условия и порядок обязательного страхования медицинских, фармацевтических и иных работников государственной и муниципальной систем здравоохранения, работа которых связана с угрозой их жизни и здоровью, устанавливаются Правительством РФ, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления;

       в статье 9 Федерального закона "О  пожарной безопасности" от 21 декабря 1994 г. N 69-ФЗ определено, что условия и порядок обязательного государственного личного страхования сотрудников государственной противопожарной службы устанавливаются не только федеральными законами, но и законодательными актами субъектов Российской Федерации, и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации;

       в статье 22 Федерального закона "О  предупреждении распространения  в Российской Федерации заболевания,  вызываемого вирусом иммунодефицита  человека (ВИЧ-инфекции)" от 30 марта  1995 г. N 38-ФЗ предусмотрено, что условия и порядок обязательного страхования работников организаций государственной системы здравоохранения, осуществляющих диагностику и лечение ВИЧ-инфицированных, а также лиц, работа которых связана с материалами, содержащими вирус иммунодефицита человека, на случай причинения вреда их здоровью или смерти при исполнении служебных обязанностей, устанавливаются законодательством Российской Федерации;

       в статье 42 Федерального закона "О  службе в таможенных органах  Российской Федерации" от 21 июля 1997 г. N 114-ФЗ установлено, что жизнь и здоровье сотрудников таможенного органа подлежат обязательному государственному личному страхованию в соответствии с законодательством Российской Федерации;

       статьей 15 Федерального закона "О  предупреждении распространения туберкулеза в Российской Федерации" от 18 июня 2001 г. N 77-ФЗ предусмотрено, что медицинские, ветеринарные и иные работники, непосредственно участвующие в оказании противотуберкулезной помощи, а также работники организаций по производству и хранению продуктов животноводства, обслуживающие больных туберкулезом сельскохозяйственных животных, подлежат обязательному страхованию на случай причинения вреда их здоровью или смерти при исполнении служебных обязанностей в порядке, установленном законодательством Российской Федерации. Отсутствие единообразия в регулировании отношений в сфере обязательного страхования объясняется все той же несогласованностью норм ГК РФ и Закона и несоответствием множества иных нормативных правовых актов, содержащих нормы об обязательном страховании, ГК РФ и Закону. Обратимся к нормам главы 48 ГК РФ. Пункт 2 статьи 927 ГК РФ свидетельствует о том, что обязательное страхование - это принуждение к страхованию, возможное, во-первых, только федеральным законом, во-вторых, лишь в целях страхования жизни, здоровья или имущества других лиц, а также своей гражданской ответственности.