Понятие глобализации

Существенное значение здесь приобретают вопросы прежде всего стратегического характера. Однако, по мнению автора, к сожалению, в настоящее время решение текущих проблем в России явно превалирует над разработкой вопросов стратегического характера, формированием стратегических программ и их реализацией в ходе текущей экономической политики. Как обоснованно подчеркивает проф. Л.Ф.Шевцова, «в российском случае пренебрежение к стратегии уже становится опасным, ибо и общество, и власть ввиду текучки потеряли нить развития...».²⁰

Очевидно, что в основу такого рода долгосрочной стратегии  должны быть положены прежде всего национальные экономические интересы страны. Но в не меньшей степени при этом должны быть учтены и тенденции общемирового экономического развития и те противоречия, которые реально присущи процессу глобализации. Фактически это должна быть стратегия социально-экономического прорыва в условиях глобализирующегося постиндустриального общества. России предстоит решать более сложные и «тонкие» задачи по сравнению и теми задачами, которые стояли в предыдущем десятилетии (прежде всего задачи по формированию рыночной инфраструктуры экономики страны). Самой приоритетной задачей при этом становится развитие человеческого потенциала. Эта задача нашла свое отражение в Послании Президента РФ Федеральному собранию в 2004 г.

В рамках экономической  политики страны можно использовать определенную совокупность мер, позволяющих вносить коррективы в правила глобальной конкуренции на внутреннем рынке в интересах населения страны и ориентированного на реализацию национальных экономических интересов отечественного бизнеса. К числу таких мер С.Ю.Глазьев вполне обоснованно, на наш взгляд, относит национальный контроль над природными ресурсами и ключевыми отраслями экономики, защиту внутреннего рынка и интересов отечественных товаропроизводителей на внешнем рынке, ограничение иностранных инвестиций в жизненно важных для реализации национальных интересов сферах, предотвращение финансовых спекуляций, проведение активной политики стимулирования научно-технического прогресса и инвестиционной активности, государственный контроль за денежной системой и управление эмиссионным доходом, эффективный валютный контроль, а также «выращивание предприятий - национальных лидеров, конкурентоспособных на мировом рынке и играющих роль «локомотивов» экономического роста».²¹

При решении  широкой совокупности указанных  проблем, по мнению автора, необходимо учитывать более общую проблему, имеющую место в настоящее время в экономической действительности нашей страны - довольно существенное расхождение между корпоративными экономическими интересами и национальным экономическим интересом страны как синтетическим понятием, отражающим интересы подавляющей массы населения страны, интегральной потребности её национально-государственной общности. При оценке сложившейся в стране ситуации можно согласиться с П.В.Тарановым, который пишет, что «корпоративные экономические интересы различных субъектов национального капитала доминируют над национальными экономическими интересами во внутренней и внешней экономической деятельности. Это свидетельствует о том, что, с одной стороны, субъекты корпоративных экономических интересов неадекватно осознают необходимость и атрибутивность категории «национальный экономический интерес», а с другой стороны, государство пассивно участвует в формировании механизма сочетания и согласования интересов низших уровней».²²

Но поскольку  в основу скорректированной экономической  политики страны закладываются прежде всего национальные экономические интересы, то становится очевидным и то, что проблемы современного положения России в глобализирующейся мировой экономике и, самое главное, позитивных изменений в этом положении необходимо решать с учетом комплекса проблем обеспечения и укрепления национальной экономической безопасности страны.

При этом, исходя из задач обеспечения национальной экономической безопасности в условиях глобализации мировой экономики, Россия должна соблюдать необходимый баланс между зависимостью национальной экономики от внешних условий развития и ее самодостаточностью.²³

Как представляется, во главу угла внешнеэкономической  политики страны (и ее внешней политики вообще) может быть поставлена стратегия, которую можно определить как «стратегию избирательной вовлеченности».²⁴ Смысл такого рода стратегии состоит в следующем. Обладая в настоящее время достаточно ограниченными ресурсами (если оставить в стороне традиционно называемые большинством авторов топливно-сырьевые и энергетические, ресурсы, а обратиться к научно-техническим, информационным, технологическим ресурсам), Россия, решая проблемы перехода к динамичному экономическому росту, не должна позволять втягивать себя во всевозможные военно-политические авантюры (особенно связанные с откровенно агрессивной политикой США) и очень основательно готовить вхождение в ведущие международные организации (в настоящее время - прежде всего ВТО), торгово-экономические и интеграционные союзы и т.д. При этом в основу принимаемых в данной области решений должны быть положены не «общечеловеческие ценности» (М.С.Горбачев), а реально понятые и жестко реализуемые национальные интересы страны.

Реальным  фактом начала XXI столетия для России является существование целого ряда угроз национальной экономической безопасности, лежащих во внешнеэкономической плоскости - высокий уровень внешнего долга (несмотря на значительное сокращение масштабов суверенного внешнего долга России в период 1999-2004 гг.) и необходимость его обслуживания (с тенденцией роста частного долга); сохраняющееся преобладание топливно-сырьевых и энергетических товаров в экспорте страны, его крайне низкая диверсифицированность и структурная примитивность; сохраняющаяся зависимость страны от импорта достаточно широкого круга видов продукции (что существенно, в том числе и продовольствия); негативные аспекты, связанные с деятельностью в стране иностранных инвесторов; дискриминационные меры международных экономических организаций, зарубежных государств и их группировок и союзов по отношению к России др.

По мнению автора, чрезвычайно важно, решая указанные проблемы, в полной мере осознавать не только масштабность современной мировой экономики, все возрастающую степень ее внутренней взаимосвязанности и целостности в условиях глобализации, но и то, что сам мир в его экономическом, политическом, социальном, культурном и т.д. измерениях становится иным (по сравнению даже со второй половиной XX столетия).

А.И.Неклесса, например, оценивая мировое сообщество XXI столетия как «управляемый хаос» и «движение к нестандартной системе мировых отношений», выделяет следующие актуальные проблемы, связанные с происходящей трансформацией:

• перераспределение властных полномочий с национального на глобальный уровень;
• появление новых субъектов власти, таких, как глобальная держава, международные регулирующие органы, неформальные центры влияния чрезвычайно высокого уровня компетенции;
• транснационализация элит и появление новой социальной общности - мирового Севера при параллельной глобализации альтернативного пространства мирового Юга (включая «варваризацию» Севера);
• слияние политических и экономических функций в современном мире, формирование на данном базисе системы стратегических взаимодействий и основ глобального управления;
• пространственная локализация (географическая и трансгеографическая) различных видов хозяйственной деятельности, появление новой формы мирового разделения труда, перераспределение мирового дохода и взимание «глобальной ренты», выстраивание геоэкономического универсума;
• феномен страны-системы;
• деформализация власти, снижение роли публичной политики и представительных органов, тенденция к расширению зоны компетенции неформальных процедур принятия решений, заключения устных, консенсус «договоренностей» вместо полноценных договоров;
• наметившиеся горизонты «судейской власти»;
• развитие транснациональных сетей сотрудничества и сетевой культуры в целом.

Как показывает А.И.Неклесса, в начале XXI столетия встает целый ряд вопросов принципиального характера - движется ли человечество к монополярной (имперской) типологии правления «глобальной страны-системы» либо той или иной формы международной администрации, или это движение к новой биполярности - уже США и Китая, к многополюсному или олигархическому социуму, к социальному пространству, управляемому и направляемому безликими сетевыми организациями, или к многоплановому столкновению цивилизаций и «вселенскому хаосу»?²⁵ Все это - фундаментальные проблемы, каждая из которых фактически предполагает свое собственное развитие событий в мировой экономике и политике.

При этом, действительно, мировое сообщество (и, естественно  дальнейшее развитие мировой экономики и мировой политики) в начале XXI столетия оказывается как бы «на распутье». Фактом является инвариантность дальнейшего развития мировой экономики. Как образно пишет по этому поводу В.Иноземцев, «в последние годы направление мирового развития выглядит гораздо менее определенным, чем когда бы то ни было со времен завершения Второй мировой войны. Несмотря на критику идеи «конца истории», которую можно ныне услышать почти отовсюду, кризис действительно налицо. Но наступил он не в силу неочевидной «универсализации западной либеральной демократии как высшей формы общественного управления»²⁶, а по причине утраты цели, к которой, прежде казалось, «идет и придет человечество в своем историческом финале».²⁷ Как ни крутим мы наш «компас», его стрелка указывает в одно направление, но это не означает, что мы достигли полюса; просто хрупкий прибор сломался на одном из долгих переходов. И все мы похожи на тех, кто одновременно начинает об этом догадываться, но надеется, что кто-то первым скажет о случившемся несчастии вслух»²⁸. К этому можно добавить достаточно точное определение Н.А.Косолапова, который пишет, что «с начала 90-х годов XX в. мир живет в условиях его устройства, но не порядка».²⁹

Для всякой страны, стремящейся к укреплению своих  позиций в мировой экономике  и политике, существенное значение приобретают проблемы ее статуса  в международной системе и  ее уязвимости а экзогенным экономическим шокам. Существенно в данном случае то, принадлежит ли данная страна к «ядру» или «периферии» современной мирохозяйственной системы, обладает она научно-техническим и технологическим лидерством или, напротив, находится в технологической зависимости от других государств и транснациональных корпораций. Все это существенным образом влияет на выгоды и преимущества или, напротив, издержки и потери от участия в изменяющейся системе мирохозяйственных связей.

Сохранение  и упрочение высокого статуса  страны в мирохозяйственных связях становится важным фактором получения выгод от внешнеэкономических связей. Более того, статус страны позволяет воздействовать на саму систему этого мирохозяйственного взаимодействия, участвовать в формировании совокупного «мирового дохода» и его соответствующем справедливом разделе. Одновременно с этим, статус страны в рамках международной экономической системы «может служить фактором, определяющим способность страны противостоять шокам, возникающим в системе, то есть ее устойчивость к негативным эффектам мирохозяйственного взаимодействия».³⁰

С этой точки  зрения весьма значительную опасность  для нашей страны представляют попытки  других государств противодействовать укреплению ее позиций как одного из центров влияния в современном мире, отодвинуть ее на «периферию» современной мировой экономики и политики, помешать реализации национальных интересов РФ и ослабить ее позиции практически по всем направлениям - в Европе, на Ближнем Востоке, в Закавказье, Центральной Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе, а теперь уже и в рамках СНГ (что отчетливо показали события в Грузии и Украине в 2004 г., Киргизии - в 2005 г.).

В этом контексте  нельзя недооценивать сохранение за Россией места СССР в качестве постоянного члена Совета Безопасности ООН в начале 90-х гг., трансформацию «группы семи» ведущих государств («G - 7») с участием России в «группу восьми» («G - 8»).

Вместе с  тем, даже с учетом улучшения статусного положения России вовлеченность страны в мирохозяйственные связи обладает вполне определенной противоречивостью. Как обоснованно показывает Д.М.Шалелашвили, проблема состоит в том, что нарастание степени включенности (интегрированности) страны в мирохозяйственные связи и, соответственно, усиление действия факторов, в принципе обеспечивающих возможность получения растущих выгод от участия в мирохозяйственных связях, с другой стороны, объективно делают национальную экономику страны более уязвимой для угроз, связанных с функционированием международных финансовых и товарных рынков. В данном случае речь идет о т.н. экзогенном аспекте угроз и национальной безопасности. Но нельзя не учитывать и эндогенный аспект анализируемой «статусной» проблемы. Суть его состоит в том, что рост выгод от участия страны в развивающихся мирохозяйственных связях может (и должен в нормальной ситуации) стать результатом продуманной целевой, последовательно проводимой политики поддержки государством соответствующих отраслей национальной экономики и повышения их международной конкурентоспособности. Поэтому активная политика повышения международной конкурентоспособности национальной экономики в лице ее ведущих отраслей («локомотивов» национальной экономики) становится одновременно и фактором обеспечения национальной экономической безопасности страны.³¹

Заключение

Анализ комплекса проблем противоречий глобализации мировой экономики, антиглобализма и альтерглобализма позволяет прийти к следующим основным выводам:

1. Всесторонний, комплексный анализ экономической глобализации должен основываться на рассмотрении ее как составляющей более сложного и универсального процесса глобализации, который охватывает не только сферу экономики, но и практически все остальные сферы общественной жизни: политику, социальную сферу, систему информации, образование и культуру. При этом глобализационные процессы, протекающие в указанных сферах, «пересекаются» и активно взаимодействуют между собой, приводя в итоге к тем реальным результатам процесса глобализации, которые мы наблюдаем в начале XXI столетия.
2. Недооценка этой взаимосвязанности и взаимообусловленности протекания глобализационных процессов в различных сферах общественной жизни может привести к неадекватности решений, принимаемых в области позиционирования страны в мировой экономике и политике, недостаточной продуманности и прямым ошибкам в области внешнеэкономической деятельности.
3. В настоящее время фактически реализуется неолиберальная модель экономической глобализации, осуществляемая ведущими странами мира (прежде всего - США) и рядом ведущих международных экономических организаций. В реализации этой модели глобализации активную роль играют крупнейшие транснациональные корпорации, многие из которых видят в неолиберальной модели глобализации не только удобный способ избежать государственного регулирования, налогового обложения и контроля со стороны национальных демократических институтов, но и возможность устранения путем выборочного применения принципов либерализации некоторых элементов прошлого (в частности, программ социального обеспечения), а также перспективу создания новых центров власти, формирования в будущем новых правил рыночной игры на глобальном уровне.
4. В основу неолиберальной модели экономической глобализации исторически были положены идеи т.н. «Вашингтонского консенсуса» (реализации неолиберальных программ развития на основе приватизации объектов государственной собственности, либерализации торговли и цен, дерегулирования предпринимательской деятельности, поступательного сокращения хозяйственной роли государства и т.д.). Следует при этом подчеркнуть, что если в самих развитых странах с рыночной экономикой политика неолиберализма проводилась достаточно осторожно и выборочно, то применительно к другим странам (особенно к наименее развитым) требования представителей неолиберального направления были более жесткими и категоричными.
5. Хотя идеи «Вашингтонского консенсуса» в принципе относятся к реформированию экономической политики в целом, они имеют, тем не менее, прямое отношение к проблемам глобализации мировой экономики. Так, семь из десяти основных пунктов «Вашингтонского консенсуса» относятся к проблемам развития финансовой системы, которая (вместе с развитием информационных технологий) в значительной мере предопределяет содержание и механизм осуществления процесса экономической глобализации.
6. Несмотря на то, что впоследствии многими участниками «Вашингтонского консенсуса» стала осознаваться необходимость большего внимания социальным, структурным и институциональным аспектам экономических реформ, полной смены парадигмы «Вашингтонского консенсуса» не произошло, и она была лишь частично скорректирована.
7. В ходе процесса экономической глобализации на основе неолиберальной модели внутренняя экономическая либерализация дополняется либерализацией внешнеэкономических связей, когда все более отчетливо проявляется фактор нарастающей свободы трансграничного перемещения товаров, услуг, рабочей силы и капиталов. По мере уменьшения и даже ликвидации различных организационно-административных, правовых, экономических, технических барьеров основная масса государств современного мира все больше «стягиваются» действующими в мировом хозяйстве силами во все более единое экономическое целое уже действительно в глобальном масштабе. При этом происходит своего рода «переход количества в качество», когда накопление количественных изменений в международной торговле товарами и услугами, международном движении капитала, международном научно-техническом сотрудничестве и информационном обмене ведет к переходу мировой экономики в новое качество все более целостной и единой - глобальной экономической системы.