Каждый  житель получал право обменять 60 марок по курсу 1 к 1. Половину сбережений можно было обменять 1 к 10, а вторую половину 1 к 20. Текущие платежи (зарплата, пенсия, квартплата, обменивались в соотношении 1 к 1), взаимные обязательства предприятий 1 к 10. Все обязательства государства выраженные в рейхсмарках аннулировались, без всякой компенсации. Монопольное право на выпуск новых банкнот было передано Банку немецких земель. Стратегическая линия Эрхарда состояла в том, что бы используя стабилизирующий эффект жесткой денежной реформы приступить к радикальной перестройке механизма управления экономикой. Важную роль в этом занимали условия для развития рыночной конкуренции и социальные амортизаторы для защиты наиболее слабых.

Минимально  необходимая критическая масса  рыночных преобразований была осуществлена быстро и комплексно: либерализация цен, отмена многочисленных регламентаций, сковывающих хозяйственную инициативу, переориентация инвестиционных потоков в сферу производства потребительских благ и услуг. Эрхард умело сочетал концепцию большого скачка и градуалистский подход. Так контроль над ценами основных продуктов питания был снят лишь в 1957 г. когда была установлена конвертируемость немецкой марки. Были приняты эффективные антиинфляционные меры: блокирование вкладов (было заморожено 70% средств на счетах населения), регулярно публиковались каталоги «уместных цен», учитывающие реальные издержки производства и разумную прибыль, была принята государственная программа продажи «Каждому человеку» необходимых потребительских товаров по сниженным ценам.

Выборы 1953 г., на которых ХДС/ХСС одержали убедительную победу, создали предпосылки для дальнейшего углубления реформ. В результате в 1957 году удалось провести через Бундестаг «Закон против ограничения конкуренции», который создал действительные предпосылки для развития малого и среднего бизнеса. К началу 60-х годов ВВП Западной Германии увеличился по сравнению с 1950-м годов почти в три раза. Среднегодовые темпы роста экономики составили 10%, а безработица всего 1%. Наиболее ярким критерием эффективность экономической политики государства стали не масштабы её активности, а конечные результаты развития национальной экономики.

Применение  концепции в Германии превзошло  все самые радужные прогнозы, однако опасность таилась в сильном государстве. Государственная бюрократия далеко не всегда использует свой руль в нужном направлении. Она часто склонна преувеличивать свою роль в хозяйственном развитии. В результате «порядка» становилось всё больше и больше, а «свободы» всё меньше и меньше. Появилась опасность превращения рыночной свободы в свободу, направляемую и контролируемую государством. Дело в том, что политика хозяйственного порядка представляла собой альтернативу и чистому либерализму, и плановой экономике, и даже олигархическому капитализму. Важно, однако, чтобы регулирование свободы осуществлялось не сверху, а снизу, чтобы существовала органическая взаимосвязь между свободой, самостоятельностью и ответственностью. Если этот баланс нарушается, то нарастает зависимость людей от государства, а свободные граждане превращаются в послушных подданных. Социальные блага должны быть не дарованы государством, а заработаны самими трудящимися.

Однако  в конце 60-х годов возникли первые сигналы, свидетельствующие о ревизии социального рыночного хозяйства. Отчасти это было связано с переходом от бурого роста к нормальному экономическому развитию, отчасти – следствием разбухшего государственного бюджета, отчасти – следствием постоянных требований профсоюзов, выступающих за более быстрый рост заработной платы. В результате возникла спираль «зарплаты-цены», которая не замедлила сказаться на темпах экономического роста.

1967 год  стал поворотным в экономической  политики ФРГ. На смену Людвигу Эрхарду пришел Карл Шиллер, который попытался соединить несоединимое – свободу и социализм, конкуренцию и планирование, неолиберализм и неокейнсианство. Новизна заключалась в резком расширении государственного вмешательства в экономику. Его лозунгом стало: «Конкуренция – на сколько возможно, планирование – на сколько необходимо». Неудивительно, что на смену блоку ХДС/ХСС в 1969 году пришло правительство социал-демократов, объединившихся со свободными демократами.

Таким образом, та экономическая политика, которую сам Эрхард называл социальным рыночным хозяйством, проводилась менее 20 лет - с 1948 по 1967 гг. Именно в течение этого времени и наблюдалось "немецкое чудо". Когда же в конце 1960-х принципы экономической политики Германии подверглись решительной ревизии, то "чудо" окончилось. Эту новую политику если и можно называть "социальным рыночным хозяйством", то обязательно подчеркивая, что она шла во многом вразрез с идеями ордолиберализма и с практикой Эрхарда¹³.

Глава 3. Возможность применения неолиберальной теории в России

1.3 Возможность применения  неолиберальной теории  в России

Теория  неолиберализма, как было рассмотрено ранее, нашла довольно широкое применение своих идей в объединенной Германии. Она сохраняет ведущую роль в экономической политике этой страны, а подавляющее число немецких граждан считают, что «социальному рыночному хозяйству» нет убедительной альтернативы ни в настоящем, ни в будущем.

Возникает вопрос, можно ли повторить подобный успех в России? Вероятно, нет, так  как путь каждой страны своеобразен  и только собственные усилия на соответствующей социально-экономической базе приведут к положительным изменениям. Эрхард считал именно так и писал: «Если этот немецкий пример должен иметь значение и за пределами границ современной страны, то только в том смысле, что он должен показать всему миру, каким благом является свобода человека и свобода экономического развития» ¹⁴. 

И, тем не менее, в России делались попытки применить на практике неолиберальную экономическую концепцию. С 1992 г. правительство России приступило к реализации программы трансформации прежней государственной социалистической системы в капиталистическое рыночное хозяйство. На вооружение была взята так называемая неолиберальная экономическая стратегия. Программа на ее базе, разработанная экономистами и политиками правительства, нашла широкую поддержку со стороны влиятельных советников Запада и отдельных иностранных организаций, включая МВФ. Они оказали значительное влияние на российскую экономическую политику.

Неолиберальная  стратегия России обычно идентифицируется с тремя направлениями экономической  политики: во-первых, это либерализация цен, т.е. освобождение их от государственного контроля; во-вторых, стабилизация цен путем сокращения государственных расходов и жесткого контроля над эмиссией денег и кредитной политикой и, в-третьих, приватизация государственных предприятий.

Фактически  же неолиберальная переходная стратегия  далеко выходит за рамки этих направлений. Выражение "шоковая терапия", которое  часто используется для обозначения  неолиберальной стратегии, связано  с первой наиболее важной ее особенностью - стремлением как можно быстрее провести трансформацию экономики, в течение буквально нескольких лет. Весь комплекс радикальных мер должен был осуществиться не последовательно, а одновременно.

Вторая  особенность заключается в ограниченной роли правительства в создании новой рыночно-капиталистической системы. Основная его задача состояла в ликвидации системы централизованного планирования, приватизации государственного имущества, разработке новой правовой структуры, отвечающей требованиям отношений частной собственности и рыночного обмена. Само же развитие частного бизнеса предполагалось осуществлять при минимальном вмешательстве правительства.

Такая стратегия основывается на разделяемой  теоретиками свободной рыночной экономики уверенности в том, что она возникнет сама собой, чуть ли не автоматически, если государство предоставит ей такую возможность. Рыночная экономика рассматривалась в качестве "естественного" или "нормального" состояния хозяйства в человеческом обществе, отказавшегося от вмешательства правительства. Ибо, как считают многие западные экономисты, государственное управление и регулирование рынка приносит больше вреда, чем пользы.

Следует указать еще на два важных аспекта программы трансформации. Один из них заключается в устранении системы социальных гарантий, присущей бывшему советскому строю, а второй – в снятии барьеров в сфере международной торговли и капиталовложений.

Реализация  мероприятий в рамках неолиберальной экономической политики началась с  января 1992 г., когда были отпущены цены. Затем наступил черед политики макроэкономической стабилизации. Были резко сокращены государственные расходы. Их доля в ВНП снизилась с 38,7% в 1992 г. до 26,9% в 1995 г. Валютная политика менялась практически ежемесячно. Однако с 1992 по 1995 г. прирост денежной массы в обращении был ниже темпов роста цен.

Приватизация  проведена чрезвычайно быстро. Большинство  мелких предприятий приватизированы  в течение 1992 г. А к середине 1994 г. примерно 2/3 всех государственных  предприятий перешли в частную  собственность. К концу 1994 г. на негосударственные предприятия приходилось 78,5% объема промышленного производства.

В ходе спешной распродажи государственных  предприятий российское правительство  самоустранилось от роли главного куратора системы социальной защиты. Оно отказалось от гарантий занятости, полностью отменены или сильно урезаны субсидии на жилье и питание. Финансирование системы медицинского обслуживания столь быстро и резко снизилось, что многие больницы и клиники были вынуждены перейти на платные услуги.

Результаты не регулируемых правительством рыночных трансформаций оказались плачевными. Страна была ввергнута в жесточайшую депрессию. В 1996 г. ВНП России снизился на 45% по сравнению с 1991 г., объем промышленного производства за тот же период сократился на 49%, сельскохозяйственного – на 32%. Снижение ВНП в России оказалось более высоким, чем в период Великой депрессии в США.

Разработчики  новой политики в России и их западные покровители уверяли, что спад должен затронуть лишь некоторые сферы  экономики. На деле оказалось, что все отрасли хозяйства в России фактически очутились на грани коллапса, включая производство потребительских и промышленных товаров, сферу услуг.

Таким образом, в российских условиях неолиберальная стратегия оказалась эффективной  лишь в разрушении старого социально-экономического строя, но абсолютно беспомощной в создании новой, жизнеспособной экономической и общественной системы.

Когда выяснилось, что широко разрекламированная экономическая политика не привела  к задуманным результатам, ее приверженцы начали ссылаться на то, что данная политика фактически не следовала намеченному курсу (хотя одновременно утверждается, что эта политика сработала даже лучше, чем предполагалось). Такая отговорка применительно к России не может быть принята, так как российские реформаторы весьма строго следовали неолиберальным предписаниям и рецептам.

Причины столь катастрофических результатов  подробно анализировались многими  экспертами. Основная ошибка неолиберальных стратегов состояла в их уверенности, что процветающая рыночная система может быть легко и быстро построена. Исторический опыт показывает, что для создания современной рыночной системы требуются десятилетия, и все успешные случаи построения такой системы в ХХ столетии стали возможны благодаря активному участию в этом процессе государства (например, Япония, Южная Корея и в последнее время Китай).

Современная рыночная система не возникнет сама по себе в условиях, когда государство  сознательно самоустраняется от процесса ее создания. В России демонтаж ранее существовавшей экономической системы без предварительной подготовки какой-либо замены закономерно привел лишь к хаосу, депрессии, обнищанию народа, стремительному обогащению немногих за счет большинства, развалу системы общественного порядка.

Проводимая политика не оправдала ни малейших надежд. Либерализация цен привела не к эффективной реструктуризации производства, а к быстрому росту инфляции. Сокращение государственных расходов и жесткая монетаристская политика повлекли за собой тяжелую депрессию и прекращение финансирования стремившихся к модернизации российских предприятий. Результаты поспешной приватизации известны. Она не привела к улучшению хозяйственных показателей в целом. Разрушение системы социальной защиты лишило людей всяких гарантий, а намечавшиеся "трудовые стимулы" оказались пустым звуком в условиях безработицы, сопровождавшей разваливающуюся экономику¹⁵.

Таким образом, делая вывод из выше сказанного можно смело утверждать, что Российское правительство просто не готово реализовать  на территории своей страны основные положения неолиберализма. Возможно, все это связано с тем, что, к примеру, на территории Германии отмечается высокая степень совпадения экономического порядка и экономического строя, а это случается очень редко.

В России же многие конституционные права сохраняются лишь на бумаге; экономический порядок существенно отличается от экономического строя. Это естественное состояние трансформационных обществ, когда законодательная база подвижна, противоречива и порой отстаёт от хозяйственной практики.

И всё  же это не дает права утверждать, что теоретические положения  неолиберализма и практические решения  социальной рыночной теории не могут  быть с пользой перенесены на экономическую  почву России. Все это конечно возможно, но только в том случае, если для этого действительно будут подготовлены все необходимые условия.