Современный институциализм

      Однако необходимо ответить на вопрос, какое коллективное действие можно считать публичным?

     Как известно, Аристотель, наряду с  «политическим сообществом» (полисом), рассматривал два иных — неполитических — варианта сообществ: 1) домохозяйства (oikos) — небольшие объединения (изначально — родственников), в которых люди совместно занимаются производством материальных благ;  2) «этносы» (ethnos) — варварские общества типа кельтов и персов, которые он противопоставляет полису. Как представляется, на основе этого можно выделить две ключевые черты «публичного — политического».

     Во-первых, «политическое сообщество» всегда представляет собой более сложное образование, чем домохозяйство, оно состоит как минимум из нескольких домохозяйств. Но, пользуясь терминологией Э.Дюркгейма, это такое образование, когда «социальные сегменты теряют свою индивидуальность…

     Во-вторых, не всякое «сложносоставное» сообщество является политическим. Таковым не является варварское (в аристотелевском понимании) сообщество, так как производимое здесь коллективное действие имеет целью не благо всего сообщества, а благо правителя (или правящей верхушки).  

     Эти два атрибута необходимо дополнить еще одним признаком — политическое сообщество обязательно «пространственно локализовано». Потребность в этом возникает в связи с тем, что существуют такие сообщества, которые вполне соответствуют двум указанным признакам, но не являются политическими. Например,  «публичные» группы интересов (экологические организации  —«зеленые»), политические партии и т.п. Это дополнение представляется весьма важным, так как из него следует, что принадлежность к политическому сообществу (в отличие от принадлежности к партии или группе интересов) носит «принудительный характер».  Участие в групповом коллективном действии  — индивидуальный выбор, тогда как участие в деятельности «политического сообщества» предопределено самим фактом пространственной локализации индивида.

     Если  исходить из вышесказанного, становится очевидным, что политические институты  обладают некоторыми специфическими характеристиками.

     Во-первых, политические институты принудительны  для всех индивидов, находящихся  на определенной территории, они характеризуются наличием санкций, которые применяются либо всем сообществом (самоуправление) либо специальными органами, созданными этим сообществом (государство).

     Во-вторых, сегментарный характер политического сообщества неизбежно приводит к тому, что публичное благо, на которое по своему смыслу ориентируется политическое действие, по-разному осмысливается и артикулируется отдельными группами. При этом любое представление о публичном благе содержит элемент частных интересов. Поэтому содержательное определение публичного блага, которое должно быть произведено посредством политического коллективного действия всегда представляет собой борьбу за власть (в форме открытого конфликта либо переговоров). 

     В-третьих, любой социальный порядок, а политический порядок — тем более, может  существовать лишь при условии «уверенности» членов сообщества в эмпирической значимости этого порядка, в том, что контрагенты будут следовать ролевым ожиданиям. Эта «уверенность в системе» — «безусловность» — может иметь только  «до-договорные основания»  и основываться на коллективных идентичностях. А. Селигмен называет это  «духовной близостью»,  а Ф. Фукуяма  —«доверием»: «Доверие — это возникающие у членов сообщества ожидание того, что другие его члены будут вести себя более или менее предсказуемо, честно и с вниманием к нуждам окружающих, в согласии с некоторыми общими нормами».

     Особенность политического порядка (по выше обозначенным причинам) состоит в том, что политическая идентичность не может строиться только на общности происхождения (кровном родстве). Уже первые формы политических союзов основывались на территориальной общности.

     Итак, в современном обществе основополагающим политическим институтом является государство  как особая форма политического союза, особая форма институциализации политического сообщества. Точнее — государство представляет собой не институт, а институциональный комплекс, в котором можно выделить три основных компонента (группы институтов): 

     Первая  — институты «когнитивного уровня», благодаря которым конституируется (и существует как таковое) политическое сообщество  — политические идентичности. Как представляется, именно этот тип политических институтов, который фактически является фундаментом современного политического сообщества, чаще всего ускользает из поля зрения институционалистов рационального выбора. На самом деле лишь при наличии развитой политической идентичности появляются условия для «нормального» функционирования всех

     остальных политических институтов.  

     Вторая — институты, регулирующие процесс принятия решений относительно общего блага (policy process). Эта группа институтов включает в себя взаимно разделяемые членами политического сообщества («эмпирически значимые для них») ожидания относительно того, кто? какие решения? по каким вопросам? может принимать:

1. понимание «общего блага»;
2. вопросы  «общего блага», которые политическое сообщество готово передать на усмотрение специальных органов власти (объем и характер этих вопросов);
3. каким образом эти специальные органы будут принимать решение (процедуры);
4. в каких случаях они должны «советоваться» с политическим сообществом;
5. институты разделения власти между государственными органами (какой круг публичных проблем находится в ведении каждого из них, и как эти органы взаимодействуют между собой).

     Следует отметить, что эти институты не обязательно «формализуются» в  виде правовых норм. Это могут быть сложившиеся «спонтанно», «неформальные», но известные и главное — «освоенные»  взаимные ожидания политического сообщества и государства. К примеру, британское политическое сообщество функционирует  в значительной степени на основе неформальных «конвенций», и не испытывает потребности в их конституционном  закреплении. С другой стороны, формальный конституционный принцип разделения властей до сих пор «не освоен»  в России, фактически и органы власти, и население  «взаимно разделяют» ожидание, что один из органов власти в целях достижения общего блага  может делать все, не взирая на разделение властей.

     Третья  — институты, регулирующие процесс борьбы за власть . Эта группа институтов может быть отделена от предыдущей только в аналитических целях. На самом деле это — «две стороны одной медали», так как принятие решений происходит в процессе борьбы за власть, а борьба за власть имеет целью влиять на процесс принятия решений относительно общего блага:

1. порядок формирования органов власти (институты выборов, наследования и т.п.);
2. институты, регулирующие способы взаимодействия между участниками борьбы за власть (политические партии, общественные движения и т.д.);
3. институты, определяющие рамки «допустимого» в методах борьбы за власть.

     Как и в предыдущем случае, следует  отметить, что речь идет не только о  формальных правилах. Кроме того, хотя эти институты регулируют взаимодействие между непосредственными участниками  борьбы за власть, они имеют политический характер и прямое отношение ко всему  политическому сообществу. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Заключение 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Термин "институционализм" (institutio) в переводе с латинского означает обычай, наставление, указание. Представители институционализма  считают движущей силой общественного  развития институты.

     В политической науке (как и в социологии) под  институтом в общем виде понимаются:

     1) политическое  установление — комплекс формальных  и неформальных принципов, норм, правил, обусловливающих и регулирующих  деятельность человека в политической  области; 

     2) политическое  образование, или учреждение, организация  — определенным образом организованное  объединение людей, та или иная  политическая структура; 

     3) устойчивый  тип политического поведения,  выражающийся в определенной  системе коллективных действий, процедуре, механизме.

     Институционалисты всегда выступали с критикой неоклассической  теории благосостояния, выдвигая такие  ракурсы проблематики общественного  благосостояния, которые связаны  с конфликтностью целей, противоречиями между частными и общественными, текущими и долговременными интересами.

     Современная институциональная  лексика включает понятия  «институциональная среда», «институциональное соглашение», «институциональная практика». 

     Отвергнув исходную посылку неоклассической  теории о внесоциальном, “рациональном  экономическом человеке”, чьи потребительские  запросы полностью автономны  и не зависят от воздействия социальных факторов, Веблен показал, что формирование потребительских предпочтений и  рыночного спроса - это социальный процесс, отражающий характер распределения  доходов социальные привычки влияние  социального окружения, давление рекламы.

     Наиболее  значимые варианты новой институциональной  теории — это нормативный институционализм; подходы, основанные на рациональном выборе; исторический институционализм.  

     Особое  внимание на протяжении всей истории  институционализма экономисты этого  направления уделяли проблеме “неделимых”  общественных потребностей, которые  могут удовлетворяться только как  коллективные. На каждом очередном  историческом этапе общественного  развития проблема коллективных потребностей как часть проблемы общественного  благосостояния приобретала новые  контуры и новые измерения. 

     В современном  обществе основополагающим политическим институтом является государство как  особая форма политического союза, особая форма институциализации  политического сообщества