Новое понимание детерминизма в экономическом исследовании

Подводя итоги своим рассуждениям, Ж.-Б. Дюбо пишет: «Из всего вышеизложенного я заключаю: что причины перемен, происходящих в нравах и одаренности жителей разных стран, следует искать в изменениях, затрагивающих свойства тамошнего воздуха, подобного тому как отличия между характерами разных народов принято объяснять разницей между свойствами воздуха их стран. Подобно тому, как разницу, которая замечается между Итальянцами и Французами, приписывают различию между воздухом Италии и воздухом Франции, так и существенное различие, которое ощущается между нравами и одаренностью Французов в разные эпохи, следует приписать изменению свойств воздуха Франции».

Самая известная в эпоху Просвещения концепция географического детерминизма изложена в знаменитом труде Шарля Луи де Секонда, барона де ля Бред и де Монтескье (1689 — 1755) «О духе законов».

Ш. Монтескьек числу важнейших сил, определяющих характер общественного строя, относит прежде всего климат. «Есть страны, — писал он, — жаркий климат которых настолько истощает тело и до того обессиливает дух, что люди исполняют там всякую трудную обязанность только из страха наказания. В таких странах рабство менее противно разуму; и так как там господин столь же малодушен по отношению к своему государю, как его раб по отношению к нему самому, то гражданское рабство сопровождается в этих странах политическим рабством».

Другой важный фактор — рельеф местности. «В Азии, всегда были обширные империи; в Европе же они никогда не могли удержаться. Дело в том, что в известной нам Азии равнины гораздо обширнее и она разрезана горами и морями на более крупные области; а поскольку она расположена южнее, то ее источники скорее иссякают, горы менее покрыты снегом и не очень многоводные реки составляют более легкие преграды. Поэтому власть в Азии должна быть всегда деспотической, и если бы там не было такого крайнего рабства, то в пей очень скоро произошло бы разделение на более мелкие государства, несовместимое, однако, с естественным разделением страны».

И, наконец, большое значение имеет характер почвы. «Бесплодная почва Аттики, — утверждал Ш. Монтескье, — породила там народное правление, а на плодородной почве Лакедемона возникло аристократическое правление, как более близкое к правлению одного — правлению, которого в те времена совсем не желала Греция».

Деятели эпохи Просвещения полагали, что при изучении истории нужно искать естественные и только естественные причины происходивших событий, что в истории, как и в природе, действуют естественные и никакие другие закономерности. Однако общими положениями о объективных законах истории ограничиться было нельзя. Нужно было искать реальные естественные факторы, определявшие жизнь общества. С этим и связано обращение Ш. Монтескье к природным условиям, в которых существовали конкретные человеческие общества. Но если влиянием географической среды еще как-то можно было объяснить особенности социального строя той или иной страны, то для понимания причин развития общества географический детерминизм в том его варианте, в каком он был изложен у Ш. Монтескье, не давал по существу ничего.

3. Демографический детерминизм

К середине XVIII в. проблема развития общества стала особо актуальной.

Окончательно утвердилась идея не просто развития человеческого общества в целом, а поступательного его развития, т.е. прогресса. И поэтому на первый план выдвинулся вопрос о том, в результате действия какой силы (или каких сил) происходил переход от одной всеобщей стадии развития общества к другой. Географический детерминизм ответа на этот вопрос не давал. Нужно было искать другие естественные факторы.

И в качестве такого фактора была названа динамика народонаселения общества. Возник демографический детерминизм. О демографическом детерминизме можно говорить только в том случае, когда не просто признается влияние демографического фактора на развитие общества, а когда он рассматривается в качестве главной силы, определяющей либо характер общественного строя, либо подъем общества с одной стадии развития на другую, либо то и другое вместе.

Влияние демографического фактора на развитие общества было подмечено давно. Дж. Вико в своих «Основаниях новой науки об общей природе наций» (1725) высказал идею, что в результате роста населения людям стало не хватать «доброхотных плодов природы» и они тогда «стали обрабатывать землю и засевать ее хлебом».

Однако идея демографического детерминизма с самого начала имела и противников. Не отрицая влияния динамики населения на развитие общества, они в то же время указывали на то, что сама эта динамика во многом определяется характером общества.

Демографический детерминизм присутствует в работе Антуана Барнава (1761 — 1793) «Введение во Французскую революцию» По мнению А. Барнава, именно рост населения привел к переходу от охоты к пастушеству, от него к земледелию, а затем и к возникновению мануфактуры. Однако эту точку он не выдерживал до конца последовательно. Если в одних местах его работы как решающий выступал демографический фактор, то в других — географический. По-видимому, он одним из первых, если не первый провел деление страны на континентальные и прибрежные (морские), которое потом легло в основу современных концепций геополитики. Наряду с демографическим и географическим детерминизмом в построениях А. Барнава присутствует и то, что принято именовать экономическим детерминизмом.

Но демографический детерминизм в варианте, представленном именами А. Барнава, если в какой-то степени и объяснял переход от одной формы хозяйства к другой, то для понимания характера общественного строя давал очень мало. И совсем ничего он не давал для понимания существовавших в обществе социальных идей, общественного мнения.

1.4. Абсолютный детерминизм.

Французские материалисты не отказались от детерминизма, т.е. учения о естественной предопределенности всех явлений, причем детерминизма абсолютного.

Абсолютный детерминизм полностью исключает какую бы то ни было свободу человека. С дня рождения и до самой смерти, человек ни одного мгновения не бывает свободен.

Казалось бы, с таких позиций в мире все закономерно. И стоит открыть эти законы, как человек может предвидеть будущие. В действительности же, как это на первый взгляд не может показаться странным, такая точка зрения по существу исключает существование законов.

Когда абсолютные детерминисты поднимают случайные связи до уровня необходимых, они тем самым фактически низводят необходимые связи до уровня случайных. Крайности сходятся. Взгляд, согласно которому в мире все абсолютно необходимо, по существу равнозначен воззрению, согласно которому в мире все случайно.

Но если дело обстоит именно так, то история представляет собой простую совокупность событий, сумму параллельных причинных рядов. Не существует никакого единого исторического процесса. Поэтому не может быть и речи о движущих силах истории и ее законах. Существует лишь вопрос о причинах тех или иных единичных исторических событий. Но если история не является закономерным процессом, то, по существу, в ней может быть все.

Это позволяет французским материалистам надеяться на счастливый случай, который может выпасть на долю страны, прежде всего появление властителя, который произведет все те преобразования, которых страстно желали все просветители и, прежде всего, разоблачит религию и уничтожит деспотизм. По воле судеб,  на троне могут оказаться просвещенные, справедливые, мужественные, добродетельные монархи, которые, познав истинную причину человеческих бедствий, попытаются устранить их, пользуясь указаниями мудрости.

Такой человек может сделать все, что ему заблагорассудится. Его воля предопределит весь дальнейший ход событий. В результате в работах французских материалистов абсолютный детерминизм соседствовал с почти полным волюнтаризмом.

Абсолютный детерминизм, соединенный с волюнтаризмом, исключает возможность направленного хода мировой истории. Однако сами же французские материалисты настаивали на признании прогресса общества. В результате они лишний раз запутывались в противоречиях. И в определенной степени все эти противоречия был в той или иной мере свойственны всем французским просветителям, в частности Вольтеру.

Вольтер полностью исключал воздействие каких бы то ни было сверхъестественных сил на историю. В мире действуют естественные и только естественные причины.

Вольтер исходил из того, что все действия людей, в том числе исторические, определяются их сознанием. Но, как подчеркивал он, само сознание имеет земные источники. «Три вещи, — писал он в одном из своих трудов, — влияют на человеческий разум: климат, правительство и религия».

Однако в своих работах Вольтер меньше всего обращался к климату. Более того, он подвергал аргументированной критике взгляд на климат как на главную силу истории. В целом он так оценивал значение каждого из названных факторов: «Климат имеет некоторое влияние, но правительство в сто раз большее. Религия вместе с правительством обладает еще большим влиянием». А дальше, правительство и религию он в свою очередь ставил в зависимость от мнений и в результате приходил к классической формуле почти всех просветителей: мнения правят миром. Историк прежде всего должен излагать историю мнений.

Наряду с мнением он допускал власть обстоятельств, которые он понимал как случайности, способные повернуть ход истории. Соответственно он придавал огромное значение воле великих людей, особенно монархов, которая может определить судьбы народов. «Абсолютный монарх, — писал он, — желающий блага, может без труда достигнуть всех своих целей».

Но такой подход, превращавший историю в хаос случайностей, находился в противоречии с его верой в прогресс человечества. И вот в основу эволюции мнения кладется развитие человеческого разума, которое определяет совершенствование всех сторон человеческой жизни, включая материальную культуры, в том числе технику, и экономику.

Историк должен заниматься не только единичными событиями, но изменениями во всех сферах общества.

К географическому детерминизму уходят истоки концептуальных построений, в которых в качестве решающих факторов исторического процесса выступают космические явления, например, изменения солнечной активности. В России такие идеи развивал Александр Леонидович Чижевский (1897 — 1964) в книге «Физические факторы исторического процесса» (Калуга, 1924) и недавно опубликованной обширной работе «Земля в объятиях Солнца» (Чижевский А.Л. Космический пульс жизни. М., 1995). В предисловии к последней книге данная точка зрения именуется космическим детерминизмом. Несмотря на явную абсурдность это концепции, у нас то и дело появляются статьи, рекламирующие ее как величайший вклад в историческую науку..Идея космического детерминизма разрабатывается в книге Владимира Николаевича Сидоренко и Ирины Владимировны Сидоренко «Эссе на тему: Феномены проявления солнечной активности и золотой пропорции в истории России» (2-е изд. М., 2001).

1.5  Демографический детерминизм.

Популярным в XIX и XX вв. продолжал оставаться и демографический детерминизм. К демографическому фактору обращался, например, Л. Гумплович. В плодовитости людей он видел причину грабительских набегов, войн, покорения одних народов другими, а тем самым и возникновения общественных классов и государства. С расцветом общества и увеличением благосостояния его членов начинается «забота о достижении будущего благосостояния потомства путем ограничения естественного размножения народа». Рост населения останавливается, затем наступает его убыль. Все это порождает экономическую слабость и политический упадок, что делает общество легкой добычей тех народов, которые в силу природной плодовитости растут.

Демографический детерминизм разрабатывался в работах французских социологов Адольфа Коста (1842 — 1901) «Принципы объективной социологии» (1899) и «Опыт народов и предложения, на нем основанные» (1900) и Анри Секретана (1853 — 1916) «Население и нравы». А. Кост утверждал, что рост численности и плотности населения полностью определяет все изменения, происходящие в сфере и политики, и экономики, и права, и религии, и технический знаний. Он зашел в своем увлечении столь далеко, что это вызвало возражения со стороны других, более считающихся с фактами, поборников демографического детерминизма.

Отдал дань этому направлению Э. Дюркгейм. В работе «О разделении общественного труда» (1893) он видел главную причину перехода общества от механической солидарности к органической, прежде всего в росте плотности населения, а тем самым — плотности общества и увеличении его объема. «Мы не говорим, — пишет Э. Дюркгейм, — что возрастание и уплотнение обществ допускают все большее разделение труда, но утверждаем, что они обуславливают его необходимость. Это не орудие, посредством которого осуществляется разделение труда; это — определяющая причина его».

В России идеи демографического детерминизма отстаивал Дмитрий Иванович Менделеев (1834-1907) в работах «Заветные мысли». «...Человечество взятое в целом, — писал он, —...проникнуто инстинктивным стремлением к сохранению и развитию человеческого потомства...». Именно эта «любовь к потомству» и «привела к разделению труда и к тем неравенствам, которые неизвестны в диком животном или начальном патриархальном быте (хотя в нем уже видны на то начатки) и ведет к разделению жителей по их экономическому положению на разные классы...». Менделеев был противником марксизма. Но к демографическому детерминизму склонялись, как мы уже видели, и некоторые российский ученые, считавшие себя марксистами (A.A. Богданов).

Эта концепция имеет массу сторонников и в наши дни. Она существует сейчас как самостоятельно, так и в качестве момента направления, именуемого экологическим детерминизмом.