Капитал Государственного коммерческого бака вместо предполагавшихся 50 млн. руб. составил при его открытии всего 17 млн. руб. Банку было предоставлено право: “1) принимать вклады на хранение в  слитках серебра и золота, взимая 7% за хранение в течении 6-ти месяцев;     2) принимать трансферты денежных вкладов по примеру Гамбургского и Амстердамского жиро-банков; 3) совершать операцию приема вкладов до восстребования;4) производить учет под векселя и 5) под товары”. [5, c.40].

     Существенным  дополнением к образованию Банка  было открытие его филиалов на местах: в период с 1818 по 1821 гг. были созданы  его конторы в Москве, Архангельске, Одессе, Риге, Астрахани и (временная) в Нижнем Новгороде; 1838 по 1852 гг. были открыты конторы в Киеве, Харькове, Екатеринбурге и ряд временных  – в Рыбинске, Ирбите и Полтаве.

     Основной  пассивной операцией Коммерческого  банка был прием вкладов, по которым  уплачивалось 5% годовых. Процент этот до 1830 г. не изменился, не сообразовался  и со сроком, на который принимались  вклады. Вклады принимались независимо от того, можно ли им было находить какое-либо помещение. При отсутствии у Банка  значительного количества отделений, накоплявшиеся в огромном количестве вклады некуда было помещать, а проценты по ним ложились бы тяжелым бременем на государственное казначейство, если бы последнее не проводило ежегодные “негласные позаимствования” на нужды своих расстроенных финансов. На залатывание хронического бюджетного дефицита ушло более половины того миллиарда рублей вкладов, который числился на счетах Коммерческого банка к концу 50-х годов.

     По  подсчетам проф. П.П. Мигулина дефицит  государственного бюджета в 1832-1843 гг. составил 123,7 млн. руб. (серебром) и к 1844 г. казной было “позаимствовано” из Земельного банка (в основном за счет средств, передававшихся в Заемный  банк из Коммерческого) 131,9 млн. руб.; в 1852-1857 гг. дефицит составил 772,5 млн. руб. и к 1858 г. позаимствовано 521,4 млн. руб.

     Проф. Л.Н. Яснопольский так охарактеризовал  подобную практику: вместо правильной организации внутреннего государственного кредита – выпуска долгосрочных государственных займов, государство  систематически прибегало к этой юридически совершенно незаконной, политически  явно предосудительной системе негласных  займов из вкладов. Целость и неприкосновенность коих в свое время гарантирована  была в манифесте об учреждении Коммерческого  банка Имперским словом.

     Что же касается активных операций (учет векселей, выдача ссуд под товары), то их развитие наталкивалось на всевозможные затруднения. В.Т. Судейкин относит к ним прежде всего централизацию банковской деятельности в немногих крупных  центрах; формализм и отсутствие активности со стороны администрации  как самого Коммерческого банка, так и высшей государственной  финансовой администрации, не стремившейся к развитию и облегчению вексельной и ссудной операции в стране, а  напротив, стеснявшей их. Так, размер ссуд был ограничен для купцов 1-й  гильдии – 60 тыс. руб., 2-й – 30 тыс. руб., 3-й – 7 тыс. руб.; банковское управления ставило всевозможные препятствия для учета иностранных векселей; ссуды разрешались только под товары российского производства. Профессионализм администрации Государственного коммерческого банка оставлял желать лучшего. И наконец, дороговизна учета отталкивала от Банка лучших клиентов. За трансферты брали высокую плату 7%, а выдача происходила лишь на другой день. Причем для перевода принимались лишь крупные суммы не менее 5 тыс. руб. (во избежании убытков для почтового ведомства), а когда московское купечество ходатайствовало о понижении этой суммы до 300 руб., то они получили решительный отказ: “банк и конторы учреждены для пособия высшему так сказать купечеству, а не мелким торгашам”. Все эти вышеприведенные факты, по мнению российских ученых, ярко рисуют тяжеловесный бюрократический характер ведения дел в казенном банке.

     Российские  исследователи по-разному оценивают  дореформенные банки страны. Мнение большинства ученых четко изложено И.И. Кауфменом: “…закрепощен был в  пользу казны и помещиков не только труд, но и капитал. Система Екатерининских банков, особенно в том виде, как  она была усовершенствована Канкриным, только то значение и имела, что она  была превосходно приспособлена  к особенностям русского государственного и народного хозяйства: казенные банки были искусственными органами для закрепощения капитала, для принуждения  его служить главнейшим образом  даже почти исключительно, нуждам казны  и помещиков. Это свое назначение они исполняли очень хорошо, пока под ними была прочная почва: пока крепостное право стояло незыблемо. Но раз это основание начало расшатываться  – банки неминуемо должны были рухнуть”. [23, c.381].

     Это отрицательное мнение о российских дореформенных кредитных учреждениях  стало господствующим в литературе по этому вопросу еще с 60-х гг. XIX в., со времени “комиссии по устройству земских (т.е. земельных) банков”, на которую  возложена была разработка новой  системы кредитных учреждений России. Лишь очень немногие исследователи положительно оценивали деятельность дореформенных банков. К ним относится проф. П.П.Мигулин, который утверждал, что их ликвидация была большой ошибкой. По его мнению, дореформенные банки “следовало децентрализировать и развить в них на широких началах коммерческие операции”.

     Становление банковского дела в России происходило  в условиях натурального хозяйства, при крепостном праве, крах которого открыл новую и страницу в истории  российских банков, связанную с мощным развитием частной инициативы во всех областях народного хозяйства. В России появляются акционерные  банки. Первым таким банком стал “С.-Петербургский  частный коммерческий банк”, учрежденный  в 1864 г. Печать оригинальности в развитии банковского дела, когда по словам проф. М.И. Боголепова, “банковский  кредит разнообразных форм часто  в невозможных соединениях, был  всецело представлен государственными банками разных наименований. Не в  одной России государство должно было выступить пионером в банковском деле, как и во многих других областях хозяйственной жизни, например, в  области фабрично-заводской промышленности. Поэтому не в этом лежит печать оригинальности в развитии российского  банковского дела. Оригинально здесь  то, что с 1733 г., когда в России впервые правительство открывает  банковские операции, и до 1864 г., то есть на пространстве 130 лет частная инициатива совершено была чужда банковскому  делу”. [12, c.104]. 
 
 
 

2 РАЗВИТИЕ БАНКОВСКОЙ СИСТЕМЫ  РОССИИ  В XIX И НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ

2.1 Денежная реформа Канкрина

     В 1839 году установившийся к тому времени  курс в 3 руб. 60 коп. ассигнациями за серебряный рубль был объявлен постоянным, с  принятием серебряного рубля  единственной монетной единицей. Решено было заменить ассигнации, по означенному  курсу, кредитными знаками, безостановочно разменными на полноценную монету. В виде предварительной меры, в 1840 г., была открыта при коммерческом банки депозитная касса для приема золотой и серебряной монеты и  для выдачи вместо ее "депозитных билетов". Это было сделано, с одной  стороны, с целью накопления металлического фонда в банке, с другой - чтобы  приучить население к кредитным  знакам, ходившим наравне с золотом  и серебром. Наконец, по манифесту 1843 г. было поступлено к обмену всех ассигнаций и депозитных билетов на кредитные (вместо 596 млн. руб. ассигнациями выдано было владельцам их 170 млн. руб. кредитными билетами или серебром). Для обеспечения  размена был образован достаточный  металлический фонд в 701/2, млн. руб. С  каждым новым выпуском кредитных  билетов должен был соответственно возрастать и разменный фонд, составляя  не менее одной трети номинальной  суммы выпущенных в обращение  кредитных билетов. В 1840-х годах  это правило строго соблюдалось; еще в 1849 г., при выпущенных в обращение  кредитных билетах на 300 млн. руб., металлический фонд равнялся 115 млн. руб. Эмиссионная операция осталась, однако, по-прежнему всецело в руках  казны, а не была предоставлена самостоятельному, независимому от Министерства финансов эмиссионному банку. Вследствие этого, при обычной нужде государственного казначейства в деньгах, кредитные  билеты скоро испытали судьбу прежних  ассигнаций. С 1853 г. правительство начинает пользоваться выпусками кредитных  билетов для так называемого  усиления средств государственного казначейства, не соображаясь с звонкою  наличностью. Количество билетов в 1856 г. доходит уже до 509 млн. руб., а  в конце 1857 г. - до 735 млн. руб., при  разменном фонде в 1411/2 млн. руб. В виду недостаточности металлического фонда, уже в 1854 г. принимаются меры к ограничению размена, который затем, к концу 1856 г., прекращается вовсе. С тех пор кредитные билеты превращаются в бумажные деньги с принудительным курсом. Усиление бумажно-денежного обращения не замедлило вызвать падение курса кредитных билетов. С 1854 по 1861 гг. курс держался большей частью около 91-93 мет. копеек за рубль бумажный. [15, c.93].

     Обратившись, в 50-х годах, к выпускам бумажных денег на военные надобности, правительство  обещало изъять эти выпуски из обращения немедленно по окончании  войны; в апреле 1858 г. действительно  было сожжено на 60 млн. руб. кредитных  билетов. Но мира эта ни к чему не привела, так как вскоре затем  последовал новый выпуск на сумму 88,5 млн. руб., для удовлетворения вкладчиков, которые стали усиленно требовать  из казенных кредитных учреждений возврата своих вкладов, вследствие понижения % по банковым вкладам с 4 на 3%. С целью  поднять курс кредитного рубля была предпринята операция размена кредитных  билетов. Так как наличного металлического фонда (98 млн. руб., при 714 млн. кредитных  руб.) для этого было недостаточно, то для подкрепления разменного фонда  был заключен заграничный заем в 16 млн. фунтов стерлингов, а затем, с 1 мая 1862 г., был открыт размен кредитных  билетов по возрастающему постепенно курсу, объявляемому заранее; для начала ценность полуимпериала была определена в 5 руб. 70 к., а ценность серебряного  рубля - в 1101/2 кредитных коп.; затем, повышаясь, этот курс должен был дойти  к 1 июля 1863 г. до 5 руб. 30 к. за полуимпериал и 103 к. за серебряный рубль. Поднять  курс открытием подобного искусственного размена удалось лишь на время, пока были для него ресурсы. Кредитные  билеты, под влиянием спекуляции, стали  массою предъявляться к размену, и к ноябрю 1863 г. была поглощена  почти вся сумма сделанного займа, а также часть прежнего металлического фонда. Размен пришлось прекратить. Сумма  кредитных билетов уменьшилась  всего на 79,3 млн. руб., из которых 45,6 млн. были сожжены, а остальное количество было потом вновь выпущено в обращение. Вся операция обошлась государству в 107 млд. руб. и увеличила процентный долг на 94,3 млн. руб. С 1863 по 1876 гг. курс кредитных билетов держался около 80-85 коп. металл. Перед началом турецкой войны Высочайшим повелением 25 октября 1876 г. разрешено было государственному казначейству покрывать чрезвычайные расходы военного времени "позаимствованиями" из государственного банка, а последнему, в свою очередь, было предоставлено для этой цели выпускать кредитные билеты.

     Отсюда  получились кредитные билеты так  называемого временного выпуска, составившие  к 1 января 1879 г. сумму 467,8 млн. руб. Последствием этого было сильное падение курса  бумажного рубля, со всеми обычными при том явлениями: вздорожанием предметов потребления, жалобами на недостаток денег в стране и т. п. В начале 1880х годов в правительственных  сферах было вновь обращено внимание на регулирование бумажно-денежного  обращения. Временно выпущенные билеты было решено, указом 1 января 1881 г., изъять из обращения постепенно, в течение 8 лет, начиная с 1881 г., по 50 млн. руб. в  год. Эта мера, однако, была выполнена  лишь отчасти: за кредитные билеты, выпущенные во время войны, в 1881-1886 гг. было уплачено государственному банку  всего 2431/2 млн. руб. На остальную сумму  казначейство сдало банку нереализованную  ренту. Всего изъято было из обращения  кредитных билетов на сумму 87 млн. руб. С сентября 1887 г. сумма постоянного  выпуска кредитных билетов была увеличена с 7161/2 до 780 млн., металлическое  покрытие - с 1711/2 до 211,5 млн. руб., а счет временно выпущенных билетов уменьшился до 266,6 млн. руб. 8 июля 1888 г. состоялось разрешение государственному банку  производить выпуски кредитных  билетов под обеспечение золотом, принадлежащим государственному казначейству или банку. Первый такой выпуск был  сделан в 1888 г. на 30 млн., которые в  том же году были погашены. В последующее  время такие выпуски сделались  довольно обычным явлением. Крайнее  падение нашего курса кредитного рубля за все прошлое время приходится на июль 1887 г., когда полуимпериал (5 руб. 15 к. зол.) дошел до 8,46 кредитных рублей, т. е. лаж на золото составлял 68,40%. Берлинский курс доходил до 164 марок за 100 руб.; в конце 1887 г. он поднялся до 175,1 мар., в 1888 г. - 208,25; в 1889 г. он поднимался временно до 260, а в среднем был около 235; неурожай 1891 г. и опасения политических затруднений вызвали падение курса до 200-210. В последнее время (1894-1895) курс нашего рубля в Берлине колеблется в пределах 218-220, что объясняется в значительной мере мероприятиями министерства финансов, направленными на удержание за кредитным рублем означенного курса. По оценке на золото стоимость кредитного рубля определяется, при таком курсе, немного выше 67 коп. золотом. По отчету государственного контроля к 1 янв. 1894 г. оставалось кредитных билетов в обращении 1196281634 руб.; из них в беспроцентном долгу за государственным казначейством числилось 568513456 руб. Для более верного представления о количестве действительно находящихся в обращении кредитных билетов, необходимо иметь в виду, что оно менее показываемой в данное время суммы билетов, выпущенных в обращение, на всю сумму кредитных билетов находящихся в тоже время в кассах государственного банка, а эти цифры колеблются между 50 и 250 млн. руб. [18, c.472].

     Важнейшим делом Канкрина было водворение в  стране металлического обращения посредством  девальвации ассигнаций и замены их кредитными билетами, разменными на звонкую монету (в 1843 г.). Он настаивал  на крайней бережливости в испрашивании и расходовании государственных  средств; в 1836 г. образованы были даже особые комитеты для рассмотрения нормальных расходов, которыми и была составлена нормальная роспись. Остановить увеличение государственных расходов в период, переполненный военными действиями, было, однако, невозможно; чрезвычайные потребности постоянно порождали  дефициты и новые финансовые затруднения. Чтобы выйти из них, прибегали  к обычным приемам - повышению  старых налогов, учреждению новых и, наконец, к государственному кредиту. Обращение к внешнему кредиту совершалось с большой осторожностью, выпуск ассигнаций совсем не практиковался; зато усиленно пользовались внутренним кредитом в виде выпуска краткосрочных билетов государственного казначейства (серии, созданные у нас Канкриным) и позаимствований у казенных кредитных учреждений и комиссии погашения долгов. [6, c.369].

     Накануне  отставки Канкрина государственный  долг равнялся: консолидированный - 862 миллиона рублей (возрос с 1723 г. на 703,5 миллиона рублей), позаимствования у банков комиссии погашения долгов - 489,5 миллиона рублей (увеличились на 41 1,5 миллиона рублей), серии - 102 миллиона рублей, ассигнации - 595,8 миллиона рублей, всего 2049,5 миллиона рублей ассигнациями. С уходом Канкрина дефициты снова начали расти, затруднения  в средствах увеличивались, пока, наконец, Крымская война не вызвала  финансового кризиса, заставившего опять прибегнуть к выпуску бумажных денег.

     Важнейшие из отдельных финансовых мероприятий  царствования Николая 1: восстановление питейного откупа, установление табачного  налога в бандерольной форме и  налога на свекловичный сахар, издание  покровительственного таможенного  тарифа, устройство денежной системы  установлением серебряного рубля  как основной денежной единицы (1839), переложение государственных доходов  и платежей на серебро (1840). [3, c.19].

2.2 Реформирование финансовой системы Бунге и Вышнеградским

     Намеченные  в царствование Александра II важнейшие  улучшения финансовой системы удалось  более или менее удачно осуществить  только в последующие царствования. Призванный в мае 1881 г. к должности  министра финансов бывший киевский профессор  Н.Х. Бунге старался осуществить  следующую программу: приведение в  равновесие доходов с расходами, путем соблюдения самой строгой  и разумной экономии; улучшение податной системы, посредством более справедливого распределения налогов, соответственно действительной налогоспособности плательщиков; покровительство всем отраслям народного производства, в нем нуждающимся; развитие прочного и легко доступного всем классам общества кредита; улучшение денежной системы, без стеснения торговли и промышленности. Осенью 1881г. последовало Высочайшее повеление о соблюдении всеми ведомствами строгой бережливости и о неуклонном исполнении сметных правил. Все ежегодно повторяющиеся сверхсметные назначения Высочайше повелено с 1883 г. вносить в смету. Этой мерой сокращены были сверхсметные ассигнования вдвое (с 60 миллионов рублей до 30 миллионов рублей), но не устранена недостаточность финансовых средств; все росписи Н.Х. Бунге (за исключением 1883 г.) заключали в себе дефицит, а исполнение их сопровождалось еще большим дефицитом (по росписям 1881 - 1886 годов общая сумма дефицитов предполагалась в 104,2 миллиона рублей, в действительности же она превысила 224 миллиона рублей), но несмотря на то, что рост государственных расходов почти совсем приостановился (в 1881 г. обыкновенные расходы составляли 734,3 миллиона рублей, в 1882 г. - 709, в 1883 г. - 723,7, в 1884 г. - 727,9, в 1885 г., без расходов по выкупной операции - 749,4, в 1886 г. - 780 миллионов рублей). [9, c.574].