Рыцарское мировоззрение и мировосприятие в эпоху Средневековья

Во  главе каждого ордена стоял великий  магистр. Ему были подчинены начальники подразделений на местах – магистры (приоры), а также другие должностные лица ордена (маршал, командор и прочие), из которых составлялся совет при великом магистре – генеральный капитул.

Верховная власть над орденами принадлежала непосредственно  римскому папе. Папа Иннокентий II издал в 1139 году специальную буллу в пользу тамплиеров, установившую, что никто не вправе требовать от братьев-рыцарей вассальной присяги; никто, кроме папы римского, не может судить членов ордена, а также еще ряд привилегий. Эту буллу подтверждали многие другие первосвященники XII-XIII веков. Сходные пожалования от пап, начиная с 1154 года, получили и госпитальеры.

3. «Куртуазность» рыцарской культуры. Культ «прекрасной дамы» как метаморфоза культа Девы Марии

Укрепление королевской  власти, рост богатеющих городов, крестовые  походы, открывшие перед изумленным Западом диковинки Ближнего Востока, - все это в совокупности обусловило глубокую трансформацию феодальной культуры и возникновение новых  форм искусства, которые принято  называть куртуазными, т.е. придворными. В это время впервые в истории человечества культивируются идеалы духовной любви, возникает рыцарская лирическая поэзия и музыка. В Средние века поэзия стала королевой словесности, даже летописи облекались в стихотворную форму. Первые любовные рыцарские стихи были созданы в Провансе, на юге Франции, еще в конце XI в. А в XII-XIII вв. уже все города, все феодальные замки были охвачены новыми веяниями. Пышным цветом расцветает придворная рыцарская культура, блестящая, изысканная, нарядная.

Оставаясь воином, рыцарь в  то же время должен был обладать прекрасными манерами, быть приобщенным  к культуре, поклоняться Прекрасной Даме, являя собой образец придворного  этикета, именуемого куртуазностью. Именно с культа «дамы сердца» - Прекрасной Дамы и началась куртуазная поэзия. Рыцари-поэты воспевали ее красоту и благородство, а знатные дамы весьма благосклонно относились к куртуазной поэзии, которая поднимала их на высокий пьедестал.

Конечно, куртуазная любовь была не лишена условности, поскольку  полностью подчинялась придворному  этикету. Дело в том, что Прекрасная Дама, воспеваемая трубадурами в Южной Франции и труверами в Северной Франции, миннезингерами в Германии и менестрелями в Англии, была, как правило, супругой сюзерена. А влюбленные рыцари оставались почтительными придворными. Куртуазные песни, льстя самолюбию дамы, одновременно окружали сиянием исключительности феодальный двор, среди которого она царила.

Куртуазную любовь отличал  ряд особенностей. Прежде всего, это  была тайная любовь, поэт избегал называть свою даму по имени. Куртуазная любовь - любовь тонкая, изысканная, в отличие  от чувственной, глупой любви. Она должна была выглядеть трепетным обожанием. Именно в такой призрачной любви  находили высшую меру радости. Но не следует  преувеличивать платонизм куртуазной любви, в лучших любовных песнях того времени звучит горячее человеческое чувство.

Поэтических текстов, созданных  в ту эпоху, чрезвычайно много, и  сегодня, конечно, уже никто не знает, кто были авторы большего числа их, но среди поэтов бесцветных появлялись и запоминающиеся фигуры с яркой  индивидуальностью. Наиболее известными трубадурами были трепетный Бернарт де Вентадорн, пылкий Гираут де Борнейль, суровый Маркабрюн, рассудительный Пейролъ, мечтательный Джауфре Рюделъ.

В Провансе существовало множество  форм куртуазной поэзии, но к наиболее распространенным относились кансона, альба, баллада, пасторела, тенсона, плач, сирвентес.

Кансона («песня») в повествовательной форме излагала любовную тему.

Альба («утренняя заря») посвящалась земной, разделенной любви. В ней рассказывалось о том, что после тайного свидания влюбленные расстаются на заре, и о приближении утренней зари их предупреждает слуга или друг, стоящий на страже.

Баллада в то время обозначала плясовую песню

Пасторела - песня, в которой рассказывалось о встрече рыцаря и пастушки.

Плач - песня, в которой поэт тоскует, оплакивает свою долю либо скорбит о смерти близкого человека.

Тенсона - стихотворный спор, в котором принимают участие либо два поэта, либо поэт и Прекрасная Дама, поэт и Любовь.

Сирвентес - песня, в которой поднимаются уже социальные вопросы, главный из которых: кто больше достоин любви - учтивый простолюдин или бесславный барон?

Наличие в провансальской поэзии таких форм, как тенсона, сирвентес  и плач, свидетельствует о том, что хотя любовная тема и занимала в ней господствующее положение, она не являлась единственной. Трубадуры  охотно откликались на злобу дня, касались в своих песнях вопросов политических и социальных.

Трубадуры были первыми куртуазными  лириками Европы. За ними последовали  немецкие миннезингеры - «певцы любви». Однако в их поэзии чувственный элемент  играл меньшую роль, нежели в поэзии романской, и скорее преобладал морализаторский  оттенок.

Творчество трубадуров, труверов, миннезингеров можно назвать  первым великим расцветом европейской  лирики, за которым последовал еще  более могучий расцвет, порожденный  эпохой Возрождения.

В XII в. возник новый литературный жанр - рыцарский роман. Создание романа предполагает не только вдохновение  и особое творческое восприятие мира, но и обширные знания. Авторами были чаще всего ученые люди, пытавшиеся примирить идеалы куртуазности и  всеобщего равенства перед Богом с реальными придворными обычаями и нравами эпохи; идеалы куртуазности являлись своеобразным протестом против не очень поэтичной повседневности. Эта специфическая мораль рыцарства была утопична, но именно она была отражена в романе.[4]

Первые романы появились  во Франции, в англо-нормандской  культурной среде, как своеобразный сплав кельтских эпических преданий, позднеантичных латинских пересказов Гомера, Вергилия, Овидия, увлекательных  рассказов крестоносцев о неведомых  странах и провансальских куртуазных песен.

Одним из создателей рыцарского романа был Кретьен де Труа (30-90-е гг. XII в.). Сюжеты его многочисленных произведений прочно вошли в арсенал европейской словесности, но наиболее знаменит «Ивейн, или Рыцарь со львом». Сюжет и герои романа связывают его с британским циклом о короле Артуре, сенешале Кее, королеве Геньевре, рыцарях Ивейне, Ланселоте и других. Важной приметой того мира, в котором живут и действуют герои, является переплетение реалистических и фантастических элементов. По описанию турниров, многолюдных охот, осад можно составить представление о быте обитателей средневековых городов и замков, его праздничности; вместе с тем чудесное встречается в романе на каждом шагу (вся природа заколдована и населена загадочными существами) и, передается через будничное, обыденное. Мир, созданный фантазией Кретьена де Труа, - воплощение рыцарственности, и действия героев, живущих в этом мире, направлены на совершение подвига, «авантюры». При этом не любовь толкает рыцаря на «авантюру», хотя любовь к даме играет в романе олень большую роль, ибо способность к любви - непременное качество настоящего рыцаря, - им движет страсть к приключениям, в ходе которых он оттачивает воинское мастерство, воспитывает волю, демонстрирует мужество. В то же время в романе «Ивейн» Кретьен показал, что сам по себе подвиг бессмыслен, что «авантюры» непременно должны быть внутренне исполнены смысла, целенаправленны: это защита оклеветанной дамы, спасение родственников друга, избавление от костра девушки. Благородство и самоотречение Ивейна иносказательно подчеркнуто в романе его дружбой со львом, царем зверей, спасение которого является определяющим в формировании характера героя. И показательно, что не воинские свершения, а полезные целенаправленные действия приводят героя к нравственному совершенству, делая его истинным рыцарем,не только смелым и ловким, но и обладающим душевной широтой и благородством.

Немецкая рыцарская культура и литература XII—XIII вв. развивается  под влиянием Франции, «классической» страны эпохи феодализма. Поэзия немецкого  рыцарства, в некоторой части  имея характер переводной или подражательный, в лучших своих достижениях возвышается  до подлинной творческой самостоятельности.[6]

Рядом с рыцарской любовной песнью развивается и Общая характеристика Средневековой эпохи оральное изречение, так называемый шпрух — дидактический жанр, также имеющий народные корни и сохранившийся по преимуществу в репертуаре странствующих певцов-профессионалов нерыцарского происхождения. Собрание таких однострофных «шпрухов», относящихся к 1160—1170 гг., сохранилось под именем Сперфогеля. В состав его стихотворных изречений, почерпнутых из народной дидактики, входят басни о животных и о людях, моральные поучения на бытовые темы, религиозные стихи, сложенные к праздникам и заключающие увещание ходить в церковь и любить ближних. Поэт охотно говорит моральными сентенциями и пословицами, и все его мировоззрение покоится на фольклорных представлениях, которые резко отличают его стиль от дидактической поэзии ученых-клириков. Биографические мотивы, заключенные в этих изречениях, позволяют восстановить социальный облик бездомного бродячего певца, живущего милостью знатных покровителей.

Средневековье отвело женщине  очень скромное, если не сказать  ничтожное, место в стройном здании социальной иерархии. Патриархальный инстинкт, традиции, сохранившиеся  еще со времен варварства, наконец, религиозная ортодоксия - все это подсказывало средневековому человеку весьма настороженное отношение к женщине. Да и как еще можно было к ней относиться, если на священных страницах Библии рассказывалась история о том, как злокозненное любопытство Евы и ее наивность довели Адама до греха, имевшего столь ужасные последствия для рода человеческого? Поэтому вполне естественным казалось возложить всю тяжесть ответственности за первородный грех на хрупкие женские плечи.

Кокетство, изменчивость, легковерие и легкомыслие, глупость, жадность, завистливость, богопротивная хитрость, коварство - далеко не полный список нелицеприятных женских черт, ставших излюбленной  темой литературы и народного  творчества. Женскую тему эксплуатировали  с самозабвением. Библиография ХII, ХIII, ХIV веков полна антифеминистических  произведений самых разных жанров. Но вот что удивительно: все они  существовали рядом с совершенно иной литературой, которая настойчиво воспевала и славила Прекрасную Даму.

Поскольку главной ценностью  при тогдашнем натуральном хозяйстве  была земельная собственность, то женщины  зачастую выступали в качестве пассивного орудия для захвата земельных  владений и прочей недвижимости. И  не нужно обольщаться героизмом  рыцарей, завоевывающих руку и сердце возлюбленных: они не всегда делали это бескорыстно.[3]

Совершеннолетним возрастом, позволяющим вступать в брак, считалось 14-летие для мальчиков и 12-летие  для девочек. При таком положении  вещей выбор супруга целиком  зависел от родительской воли. Неудивительно, что освященный церковью брак для  большинства становился пожизненным  кошмаром. Об этом свидетельствуют  и тогдашние законы, очень подробно регламентирующие наказания для  женщин, убивших своих мужей, - видимо, такие случаи были не редкостью. Доведенных до отчаяния преступниц сжигали на костре или закапывали живьем в землю. А если еще вспомнить, что средневековая  мораль настоятельно рекомендовала  жену бить и желательно почаще, то легко представить, как "счастлива" была Прекрасная Дама в своей семье.

Типичны для той эпохи  слова доминиканского монаха Николая  Байарда, писавшего уже в конце XIII века: "Муж имеет право наказывать свою жену и бить ее для ее исправления, ибо она принадлежит к его  домашнему имуществу". В этом церковные  воззрения несколько расходились  с гражданским правом. Последнее  утверждало, что муж может бить жену, но только умеренно. Вообще, средневековая  традиция советовала мужу относиться к жене, как учитель к ученику, то есть почаще учить ее уму-разуму.

Поэты Окситании, воспевавшие  Прекрасную Даму, обычно рисовали ее замужней. Замужество было той непреодолимой  преградой, благодаря которой любовь приобретала необходимую степень  трагической безнадежности. Эта  безнадежность и составляла главный  предмет лирики трубадуров. Любовь вдохновенного поэта далеко не всегда оказывалась взаимной и только в  редких случаях завершалась близостью. Таков был закон рыцарской  верности, предполагавший максимальную идеализацию чувства и желательно более полный отказ от плотского  наслаждения.

Капризная Дама хотела, чтобы  ей служили ради самого служения, а  не ради удовольствия, которым она  в силах осчастливить возлюбленного. В источниках того времени только однажды встречается история  о том, как некая дама пустила  воздыхателя в свои покои и, подняв юбку, накинула ее на голову рыцаря. Но и в этом случае счастливчиком  оказался не бедный трубадур, а человек  с положением, не затруднявший себя сочинением песен. Поведение дамы было сочтено изрядной дерзостью, и обиженный  поэт, подсмотревший всю сцену  в щелочку, нескромную возлюбленную осуждает.

Вряд ли можно обвинять тех женщин и в меркантильности. Общественное мнение Средневековья  весьма и весьма одобряло браки родовитых  женщин с менее знатными мужчинами. А потом в трубадуре ценилось прежде всего не происхождение, а  его поэтический дар и иные таланты. Ведь жизнь средневекового замка была предельно замкнута. Трубадуры, ведущие кочевой образ жизни, становились желанными гостями при любом дворе. Они часто брали на себя обязанности дворцовых распорядителей и отвечали за все, связанное с приемом гостей и развлечением хозяев.[2]