Миф и мифологическое сознание

            Происхождение магических представлений Фрэзер выводит из особенностей недостаточно развитого еще первобытного мышления, объясняя их возникновение ассоциациями по сходству и по смежности. Магическое мышление, полагает он, основывается на двух принципах:

1) "подобное производит подобное или следствие похоже на свою причину"

2) "вещи, которые раз пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения прямого контакта".

     Из  этого выводится существование  двух видов магии — гомеопатической  и контагиозной. Примером гомеопатической магии может служить такой известный многим народам способ воздействия на человека: изготавливается деревянное изображение недруга и поражается копьем (или кукла протыкается иглой) со словами: "Я убиваю такого-то" (называется имя). Не менее многочисленны ритуалы, связанные с контагиозной магией. У многих народов до сих пор сохранился обычай прятать или сжигать остриженные волосы, ногти, выпавшие зубы, отмершие кусочки кожи и т. п. Считается, что завладевший ими человек может при желании и умении нанести вред бывшему их хозяину. Особенно страшным считалось попадание в чужие руки хотя бы капельки даже засохшей крови - вероятно, потому, что у многих народов кровь напрямую связывается с душой. С таким человеком можно сделать все что угодно, даже если он находится на другом конце земли, — навести на него болезнь, подчинить чужой воле, лишить разума. Контагиозно на человека можно воздействовать через любую вещь, бывшую с ним в соприкосновении. И чем теснее, чем длительнее было соприкосновение, тем сильнее магическое воздействие.

     Помимо  двух указанных Фрэзером разновидностей магии А. П. Элкин обнаруживает у австралийских аборигенов еще одну — проективную, когда порча наводится на человека путем называния его имени иди указания на него магическим предметом, обычно костью. Вера в действенность магии была у древнего человека настолько велика, что не только не вызывала ни малейшего сомнения, но, напротив, почти всегда подтверждалась на практике.

     Первопредки в древнейших мифах имеют отчетливо выраженный тотемистический облик: это полуживотные-полулюди, выступающие то в одном, то в другом виде. Это дает основание считать, что формой мифологического мышления был тотемизм. Анимизм появляется значительно позже. У австралийских аборигенов — носителей классического тотемизма - анимистические представления практически отсутствуют. Но зато у них широко применяется довольно развитая магия. Собственно говоря, анимизм есть дальнейшее развитие тотемизма. Если изобразить ситуацию в категориях современной общественной и научной жизни, то тотемизм и анимизм составляет идеологию первобытного общества, а магия - технологическое обеспечение этой идеологии, воплощение теории в практику.

      Тотемизм  — это представление о каких-то таинственных родственных отношениях между группой людей и каким-либо видом животных, растений или неодушевленных предметов. Родство это обусловлено, по древним представлениям, единством их происхождения. В классической форме тотемизм распространен среда коренного населения Австралии, наиболее архаического из живущих ныне на земле. У других, более развитых племен он встречается только в качестве пережитка. Тотем изображается обычно получеловеком-полуживотным. Считается, что он может переходить из одного состояния в другое. Не является ли подобное представление зародышем более поздней, приобретшей негативный оттенок, идеи об оборотничестве? К этому можно добавить только, что и каждый из нас не раз, наверное, встречал в своей жизни человека, похожего скажем, на орла, на волка, на зайца или лису, — и не только внешним обликом, но и всеми своими повадками. Надо полагать, что подобное сходство между людьми и животными отмечалось и в древности, что могло послужить, в силу особенностей первобытного мышления, одной из причин установления родства между ними, одним из источников формирования тотемизма.

      Существование тотема австралийцы никак не связывают  с существованием души, духов или  какого-то божества. Свое отношение  к тотему они выражают словами: "это  наш друг", "наш отец". Нет у австралийцев и веры в загробный мир. Все сверхъестественные существа, способные совершать необыкновенные действия, живут в том же мире, что и человек. Только время, в которое они живут, особое — одновременно я настоящее, и прошлое. Австралийцы называют его Временем сновидений. Человек связан со своими тотемными предками и мифическими героями именно через время сновидений, и главной формой такой связи является обряд. В обычное время категорически запрещается (накладывается табу) убивать тотемное животное и употреблять в пищу его мясо. Во время же сновидений, то есть во время обрядов, напротив, предписывается вкусить мяса от табуированного животного и тем самым приобщиться к тотему, укрепить магическую связь с ним. К подобным обрядам восходит, вероятно, религиозное таинство приобщения к телу и духу божества, символизируемым мясом и кровью жертвенного животного. В христианском таинстве, отвергающем жертвоприношение, символом приобщения к Богу становятся хлеб и вино — тело и кровь Христовы.

      Утверждая космический и общественный порядок, миф и обряд моделируют в то же время поведение человека, предписывая, как ему поступать в той  или иной жизненной ситуации. Первобытный человек, не только стремится подражать героям мифологии, он смотрит на себя самого как на живое воплощение мифического предка. Миф, рассказывающий о предке, для аборигена Австралии — рассказ о нем самом, о его собственных деяниях в мифическое Время сновидений, когда герои мифов создавали мир. По его убеждению, он сам принимал в этом участие. И когда люда прекратят живое общение через воспроизведение мифа в обряде, когда они перестанут воспроизводить прошлое, мир, по их мнению, придет к концу.

     Обряды  всегда имеют магический характер, поскольку главной их целью является привлечение сверхъестественных сил. Миф и обряд — две стороны, одного и того же образа жизни древних  людей — духовная и "практическая". Миф — это рассказ, а обряд  — его инсценировка. Обряд - это  ритуальное действие, а миф —  его описание, "проговаривание". Правда, у тех же австралийцев (и  не только у них) встречаются мифы, не сопровождаемые обрядами, и обряды, не подтверждаемые мифами. Но такое  несовпадение является, скорее всего, результатом заимствования, влияния  со стороны и, в общем-то, сути дела не меняет. Поэтому всякие споры о приоритете мифа или обряда, по существу своему, напоминают знаменитый спор о курице и яйце.

     Наиболее  важными в первобытном обществе были обряды посвящения (инициация), продуцирующие (обряды размножения) и всевозможные производственные (охотничьи, земледельческие, скотоводческие и т. п.) обряды. Помимо этого существовало множество других обрядов, сопровождающих и освящающих различные стороны человеческой жизни — брачные, похоронные, колдовские, лечебные, связанные с рождением или усыновлением ребенка и т. д. По сути, каждое общественно значимое событие имело свою обрядовую сторону. Обряд имеет, надо полагать, глубокий психологический смысл. Не случайно он сохраняется до сих пор в религиозной практике: "помолясь", "перекрестясь", верующий человек начинает и заканчивает любое важное дело. Со временем некоторые обряды утрачивают свое духовное содержание, свой сокровенный смысл и превращаются в церемониальный акт — простую форму этикета.

         Инициация — обряд, освящающий переход члена племени из одной возрастной или социальной группы в другую. Такому обряду предшествует длительный  подготовительный период, во время которого соискатель подвергается физическим и нравственным испытаниям, приучается переносить голод и холод, боль и страдания, совершать далекие переходы, ориентироваться на местности и в сложной обстановке, приобретает умения и кавыки, необходимые для новой социальной роли. Следы от таких испытаний в виде рубцов и шрамов, выбитых зубов и рваных ушей нередко остаются на теле испытуемого на всю жизнь. Одновременно старики и посвященные рассказывают молодежи о деяниях предков, героических и культурных, о перенесенных ими трудностях, приучают молодежь быть похожими на своих героических предков и, совершая сокровенные обряды, ощущать единство с ними. Испытательный срок заканчивается посвящением, которое всегда происходит в торжественной обстановке, в присутствии всех членов рода и сопровождается демонстрацией соискателями приобретенных знаний и опыта. Инициация — один из самых значительных праздников древности. Ее смысл заключается в приобщении молодежи к племенным святыням. Инициация символически воспроизводит деяния великих героев прошлого.

     Продуцирующие обряды, или обряды размножения, имеют  целью способствовать магическими средствами увеличению плодородия почв, плодовитости ценных пород животных, урожайности растений. Они совершаются, как правило, в местах размножения животных, в священных рощах и лугах, а также на полях и пастбищах. Обряды эти имеют, видимо, тотемистическое происхождение и способствуют, по мнению древних, сохранению на должном уровне не только поголовья животных, но и численности рода. В таких обрядах, как и в охотничьих, используются маски тотемных животных, их рога, шкуры или их символические изображения. Однако в отличие от охотничьих действия разворачиваются здесь по иному сценарию: изображается не убийство животного, а, напротив, его воспроизводство — сцены брачных церемоний животных, их спаривания, рождения детенышей.

            Многочисленные производственные обряды, описанные разными исследователями, имеют, в сущности, тот же смысл. Это – обращение людей к своим тотемическим предкам (позже – к духам, богам) – творцам животных и растений, учредителям социального порядка, создателям культурных благ – за помощью, стремление соприкоснуться с ними душами, почувствовать их присутствие, слиться с ними в своих делах и в своем ремесле. 

     4.  СИМВОЛИЧНОСТЬ МИФА. МИФ И ТРАДИЦИЯ 

     Говоря  об антропоморфности мифа во всех ее разновидностях, мы постоянно отмечали, что то или иное мифическое повествование, мифологический образ или обрядовое действие обязательно что-либо символизирует. И это совсем не случайно: символизм— иное выражение антропоморфизма. Благодаря символам пережитое входит в мир человеческих отношений. И войдя в него, таким образом, она превращается в миф.

     Следует особенно подчеркнуть два момента. Первое, что символизм есть оборотная сторона антропоморфизма и что оба они образуют две стороны одной и той же медали, именуемой мифом; что, следовательно, миф всегда и насквозь символичен (и антропоморфен), а символ (и антропоморфизм) всегда и насквозь мифологичен. И второе, что символ, а значит, и миф, представляют собою единство бессознательного и сознательного, чувственно воспринимаемого и умопостигаемого, иррационального и рационального, алогического и логического, образа и идеи, непонятного и понятного, непознаваемого и уже познанного.

     Иногда  под символом понимается просто знак. Но это верно только в первом приближении. Говоря строже, под знаком следует понимать предмет или слово, служащие для обозначения другого предмета, другого слова, а под символом — знак, за которым скрывается какой-либо смысл — сложный образ, мотив, идея, сюжет, жизненная ситуация. Следовательно, если знак и можно назвать символом, то это обедненный, деградировавший в смысловом отношении символ. Но, будучи наполнен смыслом, он оказывается способным охватывать собою другие предметы, выполнять работу по их обобщению.

     Знак  имеет ограниченное число значений. Символ же многозначен и, в зависимости от жизненной ситуации или смыслового контекста может быть "прочитан" самым различным образом. Со временем отдельные смыслы забываются, и символ либо деградирует в знак, либо наполняется новыми смыслами. Однако и забытые смыслы имплицитно содержатся в символе и в соответствующей ситуации могут быть вспомнены. По этой же причине знак — деградировавший, свернутый символ — может быть снова наполнен смыслами и развернут в символ. Забытые смыслы для потомков сохраняет и доносит традиция.

                 Миф есть завещанное предками духовное сокровище племени. Он устанавливает связь настоящего с прошлым и будущим, объясняет происхождение и устройство мира, учреждает космический и социальный порядок, предписывает человеку обрядовыми действиями поддерживать этот порядок, до мелочей регламентирует его поведение. Тем самым миф оказывает мощное консервирующее воздействие на культуру. Механизмом консервации выступает традиция. Миф по природе своей традиционен. Он буквально пропитан традициями. Более того, он и сохраняется только силой традиции. В обществах с мифологическим типом мышления одни и те же традиции передаются из поколения в поколение тысячелетиями, доживая нередко до наших дней. И далеко не случайно общества, в которых господствует мифологическое мировоззрение, получили в мировой историографии наименование традиционных, а сложившиеся в них правовые системы — название "обычного", то есть основанного на обычае (традиции), права. Столь исключительное значение традиции в мифологическом обществе было обусловлено острой жизненной необходимостью. Поэтому традиция и определяла поведенческие стереотипы на все случаи жизни - в виде обрядов, запретов и предписаний.

     Перечисленные свойства и особенности далеко не исчерпывают существа мифа. В этом отношении миф так же неисчерпаем, как неисчерпаем человек. В завершение хотелось бы указать на особую контрастность, а порою и несоизмеримость  мифологического мышления с мышлением  современным — и не только по содержанию тех или иных знаний, но и по их структуре, по самому способу  мышления, по отношению человека к  окружающим его людям и вещам. Сопоставление обеих форм мышления в литературе производилось многократно.

     Мировосприятие  и образ жизни древнего человека кажутся нам странными и нелогичными. Но не менее странными и даже нелепыми показались бы ему наш образ жизни. Современный человек, например, может  знать географию далеких стран, в которых он никогда не был, и  не знать названия соседних улиц; может  перечислить футболистов многих клубов и не знать некоторых своих родственников; быть начитанным в римской истории и никогда не слышать имени своей прабабки. Для первобытного человека такое было немыслимо.  Будучи представителем родового коллектива, членами которого являлись не только живые, но и умершие сородичи, он просто не мог их не знать. Первобытный человек мог перечислить и охарактеризовать своих умерших родственников вплоть до седьмого, а то и двенадцатого колена.