Методы культорологических исследований

другие стороны  жизни радикально обновляются.

В силу приведенных  выше причин для поздней социологии характерно отторжение

понятия “эволюция” и смежных терминов — “развитие”, “прогресс”. Все они

связаны с ценностным отношением к тому или иному явлению  или процессу.

Особенно это  следует отнести к концепции прогресса как целостного развития,

осуществляющегося в направлении от низшего к высшему, от менее совершенного

к более совершенному. В сущности, эта концепция питается постоянно

просветительскими воззрениями, в которых частичное и локальное продвижение

рассматривалось как подтверждение или предпосылка  общего развития. Уже в XIX

в. обращение общественной мысли к реальности показало всю  противоречивость

социальной и культурной динамики, наличие наряду с улучшением и ухудшения,

с возвышением  — упадка, с прогрессом — кризиса. Одним из наиболее

влиятельных выражений такой противоречивости стало распространение

социалистических  концепций, в которых, с одной  стороны, подвергались суровой

критике растущие противоречия и неравномерность  развития различных сфер

общественной жизни, а с другой — обосновывалась возможность ускорения

общественного развития и гарантированного прогресса. Но эти  концепции

приводили к утопизации общественной мысли.

Эволюция самого эволюционизма и расширение рамок исследования привели к

выделению некоторых  направлений внутри него. В органическом и холистском

подходах эволюция — процесс, через который проходит данное явление в целом,

преодолевая ступени  нарастающего усложнения. Партикуляристский подход

выявлял процесс развития отдельных компонентов изучаемого явления,

выделяемых из целого. Материалистическая школа в эволюционизме обращала

внимание на улучшение  орудий труда, средств производства и форм хозяйства,

техники и организации  труда, рост городов, торговли и науки, что воплощает

наиболее существенные базовые стороны общественного бытия. Идеалисты

обращали внимание на развитие религии, морали, эстетики, политической

идеологии. Детерминисты исходили из наличия “ведущих”  и “определяющих” начал

в эволюции — либо материальных, либо духовных. “Плюралисты” полагают

необходимым учитывать  взаимодействие разных факторов.

На   протяжении   XIX   и   XX   вв.   продолжалось   противостояние

эволюционистских  или же прогрессистских концепций  и подходов, утверждавших

многообразие исторического развития. Сторонники первых опирались на

свидетельства роста  и совершенствования хозяйственных, технологических,

научных и политических сторон жизни и отстаивали принципы универсальности и

необратимости смены  стилей и форм духовной жизни, отражающей поступательное

развитие. Принципиально  иная линия опиралась на свидетельства  устойчивого

разнообразия культур, отнюдь не сводимых к “пройденному этапу” единого

образца, за который  неизменно принималась западная цивилизация. В этом

подходе культура представала как воплощение многообразия и как разные потоки

истории, протекающие  в “другое” время и по своим  стадиям. Этот второй подход

породил теорию цивилизаций, в рамках которой были созданы  выдающиеся труды

Данилевского, Шпенглера, Тойнби, Эйзенштадта и др. Позднее, уже в 70—80-х

гг., этот подход привел к созданию плодотворной теории самобытности,

противостоящей  концепции западного универсализма. Но и первый из указанных

подходов отнюдь не сошел на нет, а был использован в концепции модернизации,

а позднее в  “мир-системной” теории, получившей развитие в 80-е гг. в работах

Ф. Броделя, И. Уоллерстайна, Г. Франка и других западных ученых.

Критика не опровергла существенных постулатов эволюционизма. На более позднем

этапе сторонники эволюционизма, отрекаясь от целостного (холистского)

понимания развития, формулируют положение о необходимости рассмотрения

многообразия различного рода факторов, вступающих в противоречие друг с

другом. Такой эволюционизм оказывается частным, “партикуляристским”  и требует

рассмотрения отдельных частей и компонентов культуры. Возникло и разделение

между пониманием эволюции как процесса, обусловленного внутренними

(эндогенными) либо  внешними (экзогенными) причинами. Отвергая однофакторный

детерминизм в  развитии общества, неоэволюционисты стали утверждать

вероятностный (стохастический) подход, позволяющий определить суммарную

тенденцию большого количества различных изменений.

Таким образом, логика развития этого подхода привела к ограничению его

притязаний, в результате чего вполне принятым стало положение  о том, что

эволюция — это процесс, через который реализуется внутренняя мера, скрытый

потенциал явления  через его изменение при сохранении формообразующего

начала. Такой подход означал переход к проблеме соотношения изменений и

преемственности, роли традиций и самобытности в регуляции общества и его

культуры.

                      2.   Структурно-функциональный  метод                     

Детальное изучение первобытных культур способствовало обогащению

методологического арсенала культурологических исследований. Вслед за

эволюционным стали  использоваться структурный, функциональный и системный

подходы.

Структурный метод  ориентирован на исследование структуры культурной системы

и взаимосвязей между  элементами системы, скажем, между наукой и религией.

Функциональный  метод нацелен на исследование функций данной культуры, т. е.

значение, которое  имеет культурный феномен, к примеру  религия, в жизни

общества. Согласно функциональному подходу, в понимании Б. Малиновского,

каждая культура должна рассматриваться не в соотношении  с другими, а как

внутренне самодостаточная  и целостная система, состоящая  из набора элементов,

связанных между  собой функциональными отношениями. При функциональном подходе

основное внимание уделяется способам удовлетворения потребностей, запросов,

интересов людей, при этом каждый культурный элемент выполняет особую

функцию. Этот метод  нацелен на выявление общих функций  бытия с точки зрения

ее функционирования в системе общественных отношений.

Структурно-функциональный метод формируется в начале XX в. в ходе

расширяющегося  взаимодействия западных обществ с  культурами различных стран и

народов. Методология  эволюционизма оказалась непригодной для научного

освоения того качественно нового эмпирического  материала, который стал в

изобилии накапливаться антропологами в результате полевых исследований.

Идея рассмотрения объектов как интегрированных, взаимовлияющих, выполняющих

жестко установленные  функции, заданные целостностью систем, входила в обиход

в   общечеловеческих   дисциплинах   под   названием  функционализма.

Сторонники структурно-функционального  подхода отказались от принципов

историзма и эволюционизма  в объяснении общественных явлений. Они

рассматривали культуру как подсистему целостной социально-культурной

структуры, каждый элемент которой выполняет как  бы служебную роль в общей

системе регуляции. В рамках этого направления англо-американская

антропологическая школа (А. Кребер, Р. Бенедикт, М. Мид, Б. Эванс-Причард и

др.) накопила большой  материал, описывающий обычаи, нравы, образ жизни так

называемых примитивных народов: индейцев Северной и Южной Америки,

австралийских аборигенов, африканских племен. Позднее были проведены

исследования малых  народов Индии, стран Юго-Восточной  Азии и т.д. Обобщение

этого материала  в работах английских ученых: культуролога Б. Малиновского и

этнографа А. Радклифф-Брауна — выразилось в основных постулатах

функционализма:

1. Существует общее  функциональное единство общества, выражающееся во

взаимосвязи социальных и культурных структур. Культура представляет собой

интегрированную целостность, в которой каждый элемент отвечает определенной

потребности всей целостности (или тех или иных ее компонентов), выполняя

конкретную часть работы.

2. Дифференциация  функций поддерживается дифференциацией структур,

складывающихся  в упорядоченную систему.

3. Именно постоянное  поддержание всех элементов культуры (производственные

навыки, ритуалы, нормы  и т.д.) обеспечивает единство общества.

Эти положения  разрабатывались в основном в  рамках культурной антропологии,

имевшей дело с  обществами, которые, казалось, навеки застыли в своем социо-

культурном облике, постоянно воспроизводя, но не изменяя свою социальную

организацию, формы  поведения, материальные и духовные атрибуты быта.

Методология функционализма неизбежно вела к тому, что объект исследований

(этническая общность  или городская группа) рассматривался  вне исторического

времени, как замкнутая  система, не изменяющаяся и не развивающаяся, а лишь

постоянно воспроизводящая свою собственную структуру. На базе разработанных

в культурной антропологии функционалистских моделей оказалось невозможным

подняться до макроструктуры сложных национальных обществ, от статического

описания социальных связей и функций до теоретического охвата социальной

динамики.

Выявилось, что  даже системы и связи родства, считавшиеся устойчивой основой

социальной организации, сами претерпевают заметные изменения  и все глубже

интегрируются в  систему более широких социально-экономических, политических

или культурных отношений. Меняются также символы, нормы и представления.

Дальнейшая разработка общей системно-функциональной теории в применении к

сложным социальным обществам считается заслугой в основном крупных

американских теоретиков Т.Парсонса (1902—1979) и Р.Мертона (р. 1910)

совместно с другими  социологами. Конечно, целостное рассмотрение этих

концепций — сфера  общей социологии, но ее существенным компонентом стал

анализ нормативно-ценностных и символических средств регуляции социальной

жизнедеятельности, т.е. того, что относится к сфере социологии культуры. Как