Искусство любить. Эрих Фромм

Одну причину невротического развития можно обнаружить в том, что мальчик имел любящую, но излишне  снисходительную или властную мать и слабого и безразличного  отца. В этом случае он может остаться зафиксированным на ранней привязанности  к матери и развиться в человека, который зависит от матери, чувствует  беспомощность, обладает ярко выраженными  чертами рецептивного характера, склонного  подвергаться влиянию, быть опекаемым, нуждаться в заботе, и которому недостает отцовских качеств  — дисциплины, независимости, способности  самому быть хозяином своей жизни. Он может стараться найти «мать» в смысле авторитета и власти в  ком угодно, как в женщинах, так  и в мужчинах. Если же, с другой стороны, мать холодна, неотзывчива  и властна, он может перенести  потребность в материнской опеке  на своего отца и на последующие  отцовские образы — в этом случае конечный результат схож с предыдущим. Или он разовьется в человека, односторонне ориентированного на отца, полностью  подчиненного принципам закона, порядка  и авторитета, и лишенного способности  ожидать и получать безусловную  любовь. Это развитие будет все  усиливаться, если отец авторитарен  и в то же время сильно привязан к сыну. Что характерно для всех невротических развитии, так это то, что одного начала — или отцовского, или материнского — недостаточно для развития. А в случае более тяжелого невротического развития, роли матери и отца смешиваются в отношении человека к своим внешним проявлениям и в отношении человека к этим внутренним ролям. Дальнейшее исследование может показать, что определенные типы неврозов, как, например, маниакальный невроз, развиваются в большей степени на основе односторонней привязанности к отцу, тогда как другие типы, вроде истерии, алкоголизма, неспособности утверждать себя и бороться за жизнь реалистически, а также депрессии, являются результатом центрированности на матери.

12 вопрос

Трудность проблемы в том, что ныне большинство людей, а  значит и многие читатели этой книги, ожидают, что им будут даны предписания, «как сделать это самому», в нашем  случае это означает научиться любить. Боюсь, что всякий, кто приступает к этой последней главе с таким  настроением, будет глубоко разочарован. Любовь это личное переживание, которое  каждый может пережить только сам  и для себя; в самом деле, вряд ли найдется хоть кто-то, кто не имеет  или не имел этого переживания  хотя бы в малой степени, по крайней  мере, в детстве, юности, или в  зрелом возрасте. Рассмотрение практики любви может сосредоточиться  на предпосылках искусства любви  и подступах к нему, и осуществлении  этих предпосылок и подступов. Шаги к этой цели можно сделать только самостоятельно, а рассмотрение закончится прежде, чем будет сделан решительный  шаг. Все же я полагаю, что рассмотрение подступов может помочь в достижении овладения этим искусством, по крайней  мере, для тех, кто освободился  от ожидания «предписаний».

Практика любого искусства  имеет определенные общие требования, независимо от того, имеем ли мы дело с врачебным искусством или искусством любви. Прежде всего практика любого искусства требует дисциплины. Я никогда ни в чем не достигну хороших результатов, если не буду исполнять свое дело дисциплинированно; если я делаю что-то, только когда я «в настроении», это может быть приятным или забавным хобби, но я никогда не стану мастером в этом искусстве. Но проблема не исчерпывается дисциплиной только в практике какого-либо отдельного искусства (заниматься, скажем, определенное количество часов каждый день), но требует дисциплины всей собственной жизни. Можно подумать, что для современного человека нет ничего легче, чем научиться дисциплине. Разве он не проводит самым дисциплинированным образом восемь часов в день на работе, которая подчинена строгому шаблону? Факт, однако, в том, что современный человек имеет чрезвычайно низкую самодисциплину за пределами рабочей сферы. Когда он не работает, ему хочется быть ленивым, ничего не делать, или, выражаясь покрасивее – «отдыхать». Само это желание безделья в значительной степени является реакцией на строгий шаблон жизни. Из-за того, что человек пребывает в напряжении восемь часов в день, используя свою энергию не для своих собственных целей, не по своему усмотрению, а в предписанном для него ритме работы, он бунтует, и его бунт принимает форму детского потворства себе. К тому же, в борьбе с авторитаризмом он становится недоверчив ко всякой дисциплине, как к принуждению посредством иррационального авторитета, так и к рациональной дисциплине, однако, жизнь становится расхлябанной, хаотичной и лишенной сосредоточенности.

Едва ли нужно доказывать, что сосредоточенность составляет необходимое условие для овладения  искусством. Всякий, кто когда-либо пытался обучиться какому бы то ни было искусству, знает это. Сосредоточенность, однако, еще более редка в нашей  культуре, чем самодисциплина. Напротив, наша культура ведет к ни с чем не сравнимой рассредоточенности и беспорядочному образу жизни. Ты делаешь много вещей сразу: читаешь, слушаешь радио, говоришь, куришь, ешь, пьешь. Ты - потребитель с открытым ртом, готовый поглощать все — картины, напитки, знания. Это отсутствие сосредоточенности очевидно, если вспомнить, как трудно нам оставаться наедине с собой. Для большинства людей невозможно сидеть спокойно, не разговаривая, не куря, не читая, не выпивая. Они становятся нервными и взвинченными и должны что-то делать со своим ртом и своими руками. (Курение это один из симптомов такого отсутствия сосредоточенности, оно занимает руку, рот, глаза и нос).

Третий фактор это терпение. Опять же всякий, кто когда-либо пытался  заниматься каким-либо искусством, знает, что терпение необходимо, если вы хотите чего-то достичь. Если кто-то гонится  за быстрыми результатами, он никогда  не научится искусству. Однако для современного человека терпение столь же трудно достижимо, как дисциплина и сосредоточенность. Вся наша современная индустриальная система содействует прямо противоположному — поспешности. Все наши машины предназначены для быстроты: автомобиль и самолет быстро переносят нас к месту назначения — и чем быстрее, тем лучше. Машина, которая может производить то же количество за половину времени, в два раза лучше старой и более медленной машины. Конечно, для этого существуют важные экономические причины. Но как и во многих других отношениях человеческие ценности стали определяться экономическими ценностями. Что хорошо для машины, должно быть хорошо и для человека, — такова логика. Современный человек думает, что он теряет время, когда не действует быстро, однако он не знает, что делать с выигранным временем, кроме как убить его.