Современная буржуазная криминология

В  разделе  «Социологические  основы   преступности»  Гурвиц  излагает  «общие  социологические факторы»,  «экономические факторы», «физические факторы», «факторы личности»  и  т.  д.  Весь анализ социальных  факторов  преступности, содержащийся  в «Криминологии»  Гурвица,  не  представляет  собой   ничего  оригинального,   повторяется лишь сказанное задолго до него Ломброзо и Ферри, Листом и Ван-Гамелем.

В целом, «Криминология» Гурвица, являясь проявлением современной  буржуазной криминологической  мысли,  представляет  собою  типичное  выражение  господствующей в капиталистическом мире биологически-социальной концепции причин преступности.

Представляет  интерес выяснение «географии»  распространения биосоциальных  или социально-биологических теорий причин преступности в странах империализма. Биологическая (биосоциальная) теория причин преступности зародилась, как известно, в Италии. Ее принял в свое время на вооружение итальянский фашизм, а ее основоположник Ферри был близок к итальянской фашистской партии. Биологические теории причин преступности стали в свое время «государственной доктриной» в фашистской Германии. Ныне они широко распространены в ФРГ. Биологические теории причин преступности заполнили криминологическую литературу США. Они широко распространены во Франции, Бельгии, Голландии, Испании. Такое распространение биологических теорий причин преступности нельзя назвать случайностью: оно отражает реакционнейшую сущность этих теорий, для которых наиболее благоприятной почвой служат империалистические государства. Нужно, наконец, подчеркнуть, что биологические теории причин преступности приобрели наибольшую популярность в период общего кризиса капитализма.

Почему же биологические  и биосоциальные теории причин преступности оказались столь популярными  в империалистических государствах, в особенности в тех, где господствовал или господствует наиболее реакционный режим? Эти теории дали возможность буржуазным криминологам «снять» социальную природу преступления, свести причины преступности к биологической неполноценности личности преступника, к его предрасположенности к преступлению. Применением этих теорий они пытались «обосновать» преступное предрасположение не только отдельных людей, но и целых групп, коллективов, наций, рас. Этими же теориями, наконец, они пытались обосновать отказ от элементарных гарантий законности и переход к широкому применению внесудебных мер безопасности. Однако некоторые буржуазные юристы довольно откровенно говорят о политических преимуществах биологического объяснения причин преступности. Так, P. Маурах по этому поводу писал: «Уголовная антропология исходит, так сказать, из предпосылок, которые не являются политическими. Она рассматривает человека как существо, подверженное только предрасположению. За предрасположение преступника ответственности не несет ни государство, ни общество. Предрасположенный к преступлению человек появился без вины со стороны среды. Он сам по себе является патологическим существом... Выводы были бы другими, если бы определяющие факторы преступности стали искать в среде (в соответствии с теориями среды). Уголовно-социологический аспект в конечном счете приводит, с политической точки зрения, к крайне низкой оценке общества и государства, которые создали преступника...»⁹.

Трудно, пожалуй, более откровенно раскрыть подлинный  социально-политический смысл биологических теорий причин преступности! Напрасно только Маурах пытается представить «аполитичными» эти теории: их политическая направленность совершенно очевидна — стремление скрыть подлинные причины преступности, заложенные в природе капиталистического общества.

Было бы неправильно, характеризуя современную буржуазную криминологию, не выделить тех ученых, которые, уделяя преимущественное внимание исследованию социальной природы преступления, в какой-то мере приблизились к выявлению подлинных корней преступности в капиталистическом мире. В работах этих криминологов собран материал, который при правильном научном его осмысливании может быть использован для изучения причин преступности в странах капитала. Так, в начале XX в. голландский криминолог Бонгер опубликовал труд «Преступность и экономические условия»¹⁰, который имел известную ценность. Некоторый интерес представляют труды американского криминолога Сатерленда. Мы остановимся здесь на его основном труде, выдержавшем ряд изданий, «Принципы криминологии», который не получил в нашей печати достаточно полного освещения и оценки¹¹.

Криминология, по определению Сатерленда, представляет собой комплекс знаний, рассматривающих  преступление как социальное явление. Кроме того, криминология, по его  мнению ведает изучением процесса издания законов, нарушения законов, а также изучением мер, применяемых в связи с этими нарушениями, и состоит из трех основных разделов: социология права, уголовная социология и пенология. Целью криминологии является разработка комплекса общих принципов и знаний, относящихся к праву, преступлению и к борьбе с ним как путем применения наказания, так и с помощью социальных мер. Давая такое широкое, всеобъемлющее определение предмета криминологии, в котором растворяется уголовное право, Сатерленд относился весьма критически к состоянию криминологии как науки. Он озаглавил один раздел своей работы «Может ли криминология стать наукой?». И ответил на этот вопрос так: «В настоящее время криминология явно не является наукой, но есть возможность, что со временем она ею станет».

Действительно, буржуазная криминология не может быть признана наукой, и у нее нет  даже перспектив стать таковой. Решение  проблемы изучения и предупреждения преступности получает подлинно научную  основу только тогда, когда ставится и решается с последовательно-марксистских позиций. В Программе КПСС в сжатой форме сформулированы основные положения научного решения проблемы искоренения преступности как практической задачи, поставленной в условиях успешного строительства коммунистического общества.

Разрабатывая  принципы криминологии, Сатерленд сформулировал  ряд принципиальных положений. Он исходил из того, что «преступность коренится в социальной организации и является выражением этой социальной организации». Подвергая критике существующие классификации преступлений, основанные на законодательстве или на социологических или статистических критериях, Сатерленд считал, что для теоретического исследования необходимо классифицировать преступления, исходя из того, что «каждый разряд преступлений должен представлять собой единое целое в социологическом смысле и отличаться от других разрядов теми причинами, которые вызвали к жизни данный разряд преступлений». Поэтому Сатерленд выступал противником «универсального определения причин преступности».

Одним из основных положений Сатерленда явилось то, что «юридические определения ни в какой мере не должны ограничивать работу криминолога и он должен чувствовать себя совершенно свободным в переходе через границы юридических определений во всех тех случаях, когда он найдет за пределами этих определений поведение, напоминающее то, на которое распространяется данное определение». Это положение Сатерленда, вообще говоря, довольно типичное для современных буржуазных криминологов, стремящихся избавиться от обременяющих их пут законности, используется им для раскрытия массовой, но ненаказуемой преступности привилегированных классов. Основываясь на этом положении, Сатерленд исследует не только те явления, которые формально, по закону, подпадают под признаки преступления, но и в особенности те, которые, являясь по существу преступными, фактически остаются безнаказанными. Сатерленд уделил особое внимание изучению преступлений, совершаемых «людьми в белых воротничках», т. е. преступлений, совершаемых государственными чиновниками, политическими деятелями, бизнесменами.

Свой конечный вывод Сатерленд сформулировал  так: «Преступление является симптомом  социальной дезорганизации и, возможно, может быть устранено лишь в результате изменений в области социальной организации». Будучи буржуазным ученым, Сатерленд, конечно, не связывал «социальную дезорганизацию» с природой капиталистического строя, которой внутренне присущи все те явления, которые обуславливают неизменный рост преступности в капиталистическом мире. Точно так же, говоря о необходимости «изменений в социальной организации», он ни в малейшей степени не предполагал уничтожения капиталистического строя и замены его иным, высшим социальным строем. У Сатерленда речь шла об «исправлении капиталистического строя»— идея столь же фантастическая, сколь и нелепая!

Положение о  «социальной дезорганизации» было положено Сатерлендом в основу изучения причин преступности. Рассматривая так  называемые физиологические и физические факторы преступности, к которым он относил времена года, наследственность, анатомические и физиологические особенности, пол, возраст, алкоголизм, психопатию, расу, национальность, отдавая тем самым неизбежную, по-видимому, для буржуазных криминологов «дань» биологизации преступления, Сатерленд подчеркивал их подчиненное значение, во много раз уступающее главной причине — социальной дезорганизации. И исследуя с большой подробностью такие причины преступности, как экономическое положение, образ государственного правления, влияние радио, газет, кино, уголовной литературы, религии, образования, семьи, войн, Сатерленд неуклонно связывал их с «социальной дезорганизацией».

Основные положения  криминологической теории Сатерленда разделили и некоторые другие американские криминологи — Тафт, Селлин, Эллиот. Критическое изучение трудов этих криминологов может быть использовано для научного изучения состояния преступности в капиталистическом мире.

Криминология  ныне играет заметную роль в буржуазной науке уголовного права. Представляется важным рассмотреть вопрос о соотношении науки уголовного права и криминологии, который по-разному решается представителями различных направлений в криминологии. Следует отметить, что на решение этого вопроса известное влияние оказывает специализация лиц, разрабатывающих проблемы криминологии и «пришедших» в криминологию из юриспруденции, социологии, психологии, психиатрии.

Криминологи-психиатры, социологи, психологи, педагоги рассматривают  криминологию по преимуществу как комплексную науку с большей или меньшей степенью «автономии». Криминологи-юристы более склонны рассматривать криминологию как науку о причинах преступности и мерах борьбы с нею, неразрывно связанную с наукой уголовного права.

Большое распространение  имеет взгляд на криминологию, как на совокупность научных дисциплин, изучающих преступность, преступников и весь процесс борьбы с преступностью. В этом отношении характерной является позиция Гроссбергера¹². Он относит к криминологии преступную феноменологию, уголовную антропологию, уголовную психологию, уголовную социологию, уголовный процесс, судебную медицину, судебную психиатрию, полицейскую науку, уголовную тактику, уголовную профилактику, евгенику, исправительную педагогику, пенологию, пенитенциарию, науку о мерах безопасности. Нетрудно заметить, что в этой схеме криминологических наук совершенно растворилась наука уголовного права и процесса. Тем самым криминология утратила свою основу, и это является наглядным выражением отхода буржуазных ученых от принципов законности в осуществлении мер борьбы с преступностью.

Взгляд на криминологию как на всеобъемлющую науку или  как на совокупность научных дисциплин, образующих в конечном счете самостоятельную  комплексную науку, весьма типичен  для американских криминологов. Так, солидаризуясь со Сатерлендом, Тафт относит к криминологии изучение преступности и ее причин, уголовный закон, деятельность полиции, применение лишения свободы, деятельность суда и т. д.¹³. Варне и Титерс также рассматривают, наряду с причинами преступности, вопросы уголовного права, процесса, пенитенциарии¹⁴. Во всех подобных схемах наука уголовного права фактически уже не существует, она «растворена» в других, главным образом прикладных научных дисциплинах, содержание ее крайне обеднено, сведено по сути дела к узко технической догматике.

О том, насколько  неопределенным, расплывчатым является содержание буржуазной криминологии, позволяет судить предложенная французским  криминологом Жаном Пинателем классификация  различных научных дисциплин, связанных  с криминологией¹⁵. В этой классификации ведущее место занимают биологические науки. Уголовное право, поставленное Пинателем на третье место, рассматривается им в узко юридическом, чисто догматическом плане. Пинатель рассматривает уголовное право в качестве одного из источников криминологии. Он рекомендует отвергнуть «преувеличения», свойственные многим юристам и криминологам: первые видят в криминологии лишь дополнение к науке уголовного права, а вторые считают ее лишь техникой юриспруденции. По мнению Пинателя, криминология в методологическом отношении должна быть построена по образцу медицины, которая использует в своих целях различные научные дисциплины.

Буржуазную криминологию, учитывая изложенное, можно назвать  псевдонаукой, поскольку она изучает  преступность, преступников, причины преступности «в анатомическом, патологическом и биохимическом аспектах», подменяет социальную природу преступления биологической, стремится распространить на систему мер борьбы с преступностью медицинские методы «лечения преступников». Буржуазная наука не в состоянии правильно определить предмет криминологии и ее место в системе наук, ее соотношение с наукой уголовного права.

Новейшая криминологическая  литература в капиталистических  государствах насчитывает, помимо работ по отдельным проблемам, большое число объемистых курсов криминологии¹⁶. Жан Пинатель разработал классификацию курсов криминологии, которую целесообразно воспроизвести, так как она представляет известный интерес для характеристики современной разработай буржуазной теории криминологии. Пинатель насчитывает пять основных типов курсов криминологии: 1. «Энциклопедический тип», наиболее типичным представителем которого Пинатель считает Сеелига. 2. «Социологический тип», представленный работами Селлина и Сатерленда. 3. «Исторический тип», представленный работами Мецгера и Бонгера, в которых в исторической последовательности рассматриваются различные направления в криминологии и их влияние на практическую уголовную политику. 4. «Догматический тип», представленный трудом Экснера и характеризуемый систематическим изложением современного состояния криминологии. 5. «Клинический тип», представленный трудами Инженериоса, основателя первых криминологических учреждений еще в начале XX в. В своей «Криминологии» он исходит из предпосылки, что криминология призвана решать три задачи: исследовать причины преступности, выяснить действие этих причин и разработать методы лечения преступников¹⁷.