Современная буржуазная криминология

Современная буржуазная криминология. 

Современная буржуазная криминология является одним из орудий буржуазной идеологии, обосновывающим отказ империалистических государств от элементарных принципов законности. Затушевывая истинные причины преступности в капиталистическом обществе, она переносит решение проблемы преступности из сферы социологии в сферу биологии, подменяя органическую болезнь капиталистического строя органическими особенностями личности преступника.

Борьба с реакционными, идеалистическими, антинаучными буржуазными теориями, как вновь подчеркнул XXII съезд КПСС, является одной из важных задач советской науки, и обязанность советских криминалистов заключается, в частности, в том, чтобы неуклонно разоблачать современные буржуазные теории криминологии.

В данной статье представляется возможным осветить два основных вопроса: как буржуазные ученые рассматривают содержание криминологии, ее предмет и метод и каково соотношение буржуазной криминологии с наукой уголовного права.

Возникновение и развитие криминологии западные ученые связывают с антропологической школой уголовного права, в особенности с именем Ломброзо. Поэтому уместно вкратце напомнить построение двух основных работ Ломброзо, с тем чтобы в дальнейшем наглядно показать, как современные буржуазные криминологи в своем большинстве воспроизводят основные положения его биосоциальной теории причин преступности.

В своем основном произведении «Преступный человек» Ломброзо делает экскурс в область  «преступности низших организмов»  и дикарей. Затем он исследует череп, мозг, скелет, внутренние органы, тело, лицо преступников. Рассматривая биологию и психологию «прирожденного преступника», Ломброзо в определенной последовательности характеризует страсти, аффекты, моральные чувства, интеллект, жаргон, жесты, татуировку преступников. Далее он обращается к «нравственному помешательству» — рассматривает биологию и психологию «нравственно помешанного». Особое внимание уделяется преступникам-эпилептикам, преступникам по страсти, политическим преступникам. Ломброзо коротко характеризует «случайных преступников». В сравнительно небольшом разделе книги исследуется «этиология преступности» — влияние на преступность факторов физических, наследственных, этнических, социальных и индивидуальных. К социальным факторам Ломброзо относит соотношение варварства и цивилизации, богатства и бедности, влияние религии, скученности населения, подражания, иммиграции. К индивидуальным факторам он отнес гражданское состояние, пол, профессию, образование. Заключительные разделы книги посвящены предупреждению преступности. Издание этого труда было завершено в 1876 г.¹.

В дальнейшем Ломброзо несколько смягчает свою теорию «прирожденного преступника», подчеркивая, что преступление — это продукт не только прирожденных свойств человека, но и сочетания биологических и социальных причин. В написанной позже книге «Преступление, причины и лечебные меры»² этиологии преступности уделено значительно больше внимания. Ломброзо исследует здесь самые разнообразные факторы преступности: факторы метеорологические и климатические, орографические, расовые, социальные. В числе социальных факторов Ломброзо рассматривает влияние цивилизации, прессы, иммиграции, питания, алкоголизма, образования, бедности, богатства, религии, воспитания. С большой подробностью исследуются «индивидуальные факторы» и т. д. Хотя общая концепция Ломброзо осталась неизменной, он все же «смягчил» ее, более широко рассматривая влияние на преступность сочетания биологических и социальных факторов. Но основной тезис Ломброзо о биологической природе преступления был полностью сохранен.

Возникшая в  восьмидесятых годах XIX в. социологическая  школа уголовного права «переставила»  биологические и социальные факторы  преступности: на первое место по их значимости, были поставлены факторы социальные, а на второе — биологические или индивидуальные. Однако существо решения вопроса от этой перестановки не изменилось: если антропологическая школа рассматривала преступление в качестве явления биологически-социального, то социологическая школа признавала его явлением социально-биологическим. Точно так же мало различались по существу «конструктивные» предложения обеих школ в области организации борьбы с преступностью: обе эти школы обосновывали необходимость установления понятия опасного состояния личности и внедрения в систему мер репрессии — мер безопасности. Обе школы явились идеологическим обоснованием освобождения буржуазного государства от «пут» законности.

Если в XIX в. еще  можно было говорить о некоторых  различиях в решении проблемы преступности, предлагаемом «антропологами» и «социологами», то в настоящее время вряд ли найдется среди буржуазных криминологов теоретик, который, стоя на биологических позициях, отрицал бы большее или меньшее значение социальные причин преступности. Но точно также вряд ли найдется буржуазный криминолог, стоящий на социологических позициях, который не признавал бы биологических причин преступности³. Западногерманский профессор уголовного права Р. Маурах по этому поводу писал: «Односторонность и исключительность криминологических научных методов, которые спорили о том, что оказывает первостепенное воздействие на преступника и его развитие, врожденная ли склонность или окружение, практически уже преодолена... Исследование причин преступности основывается на всесторонне проводимом синтезе методов, которые изучают врожденную склонность и среду. Определенное противоречие между уголовной антропологией, которая основывается на врожденной склонности преступника, и уголовной социологией, которая на первый план выдвигает среду, является для криминологии западного мира лишь историческим воспоминанием: в своем воздействии преступный мир может формировать склонности преступника и, наоборот, предрасположение преступника ведет к созданию его окружения. Оба фактора определяют и дополняют друг друга»⁴.

Маурах, как видно  из приведенной цитаты, стремится  выдать за последнее достижение криминологии «западного мира» то в высшей степени эклектическое решение проблемы причин преступности, которое было характерно для буржуазной науки еще лет пятьдесят назад: преступление, утверждали почти все буржуазные криминологи, есть продукт совокупного воздействия факторов биологических, космических и социологических. И утверждение Маураха о том, что корни преступности следует искать в сочетании «предрасположения к преступлению» и «окружающей среды», ничего нового не вносит в старые буржуазные концепции причин преступности.

На состоявшемся в 1960 г. втором конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с преступниками английский криминолог Л. Радзинович сообщил о современном состоянии криминологии в капиталистических государствах. До первой мировой войны криминологические исследования были сосредоточены по преимуществу в Европе. После 20-х годов криминология стала бурно развиваться в США. В Европе ныне наблюдается некоторое отставание в развитии криминологических исследований, в особенности в Италии, Франции, ФРГ, Бельгии. За последние десять лет криминология заметно развилась в скандинавских странах. В Англии наблюдается возрастающий интерес к криминологическим исследованиям; в частности, Кембриджский институт криминологии развертывает изучение проблем криминологии «в психиатрическом и психологическом аспектах преступного поведения».

Достаточно даже беглого обзора современной буржуазной криминологической литературы, чтобы убедиться в том, что она основывается по преимуществу на чисто биологической или биосоциальной теории причин преступности. В основу объяснения причин преступности кладутся биологические факторы в той или иной комбинации с социальными факторами, рассматриваемыми по преимуществу в качестве «социальных раздражителей». Старая ломброзианская теория прирожденного преступника выступает лишь во внешне подновленном виде теории «предрасположения к преступлению». Никаких принципиальных отличий от чисто ломброзианской теории в ней, однако, усмотреть нельзя: она также видят корни преступности в биологической основе личности. «Старая» теория говорила о личности прирожденного преступника, а «новая» — о личности, предрасположенной к преступлению.

В советской  литературе последних лет было уделено  внимание критике и разоблачению современных биологических и биосоциальных теорий преступности, получивших широкое распространение в США⁵. Советские криминалисты с полной очевидностью доказали неправильность распространенного в буржуазной литературе утверждения о том, что американским криминологам якобы присущ отличный от европейцев подход к решению проблемы причин преступности, что они по преимуществу стоят не на биологических, а на социологических позициях. В самом деле, в США как и в Западной Европе, широко развиты именно биологические или биосоциальные теории причин преступности. И даже те американские криминологи, которые развивают социологическое учение о причинах преступности, в большей или меньшей мере признают влияние биологических факторов преступности.

Среди трудов европейских  криминологов заслуживает внимания пятитомная «Криминология» итальянца Ничефоро⁶. Этот труд выдержан в традиционно ломброзианском духе. Основное взимание автор уделяет «преступному человеку», которому посвящены второй и третий тома. Лишь в пятом томе автор обращается к рассмотрению «среды: и преступности», но и здесь социальные причины рассматриваются на фоне индивидуальных, главным образом биологических факторов.

Характеризуя  «преступного человека», Ничефоро с  исключительной подробностью сравнивает «преступника» и «непреступника», исследует антропометрические данные о преступниках, выявляет эндокринные  особенности преступников, рассуждает о «криминальной эндокринологии», разбирает различные конституциональные «особенности» преступников, дает их соматическую характеристику, разглагольствует о влиянии расы на преступность, классифицирует группы крови и отпечатки пальцев у преступников. Затем Ничефоро обращается к особенностям психики «преступного человека». Он с большой подробностью рассматривает новейшие методы исследования личности преступника: психодиагностику, психометрию и т. д. Наконец, автор исследует тип «женщины-преступницы». Дойдя в пятом томе до исследования факторов преступности, Ничефоро уделяет большое внимание географическим и физическим факторам, а затем переходит к факторам социальным, рассматривая их в качестве той среды, в которой проявляются биологические свойства личности. В этом плане Ничефоро анализирует влияние на преступность цивилизации, войн, общественного строя, особенностей городской и сельской жизни, образования и воспитания, бедности и богатства, семьи и т. д.

Так, в середине XX в. Ничефоро создает курс криминологии, целиком воспроизводящий основные положения Ломброзо!

Представляют  интерес взгляды шведского криминолога-психиатра  Олафа Кинберга, книга которого недавно  была переведена на французский язык с предисловием М. Анселя. В книге  «Основные проблемы криминологии»⁷ Кинберг несколько «модернизирует» идеи Ломброзо, «переводя» их на язык современной психиатрии. Нельзя оказать, что Кинберг не уделил внимания социальным причинам преступности: он довольно подробно говорит о влиянии на преступность среды, различных типов общества, экономического положения, бедности, уровня культуры, прессы, общественного мнения, семьи, улицы и т. д. Но все эти факторы рассматриваются в плане «социальных раздражителей», воздействующих на предрасположенную к антисоциальному поведению личность. И главное внимание Кинберг обратил на изучение «индивидуальных криминогенных факторов». Он рассматривает «нормальные и патологические варианты личности», особое внимание обращает на исследование встречающихся у преступников повреждений тела, мозга, на исследование эндокринной системы у преступников, на изучение наследственности, полового развития, умственной недостаточности, душевных заболеваний, психопатических состояний. Кинберг считает, что он отбросил архаизмы и наивные утверждения психиатра Ломброзо, обладавшего знаниями на уровне второй половины XIX в., и на их место выдвинул новейшие положения биопсихологии XX в. Но криминологическая теория Кинберга так же далека от подлинной науки, как далека она была от нее и во времена Ломброзо!

Кикберг, как  и многие другие криминологи-психиатры, явился горячим сторонником создания и развития «клинической криминологии». Идя по стопам Ломброзо, он лишает проблему преступности ее социальной сущности, превращая преступника в больного, в «криминолоида», развивая теорию предрасположения к преступлению. Оперируя отдельными «клиническими примерами», произвольно рассматривая только два-три вида преступлений (убийство, изнасилование, кражу), опуская большую часть видов преступлений, Кинберг и другие представители «клинической криминологии» представляют проблему преступности в совершенно извращенном виде.

Было бы уместно  поставить перед «криминологами-клиницистами»  вопрос о применении их теории предрасположения к преступлению и их предложений о лечении преступников к лицам, совершающим преступления «в белых воротничках» (по выражению американского криминолога Сатерленда), ко всем тем должностным лицам буржуазного государственного аппарата, которые совершают хищения, растраты, занимаются взяточничеством, организацией и проведением насилий, террора и других тяжких преступлений, наказуемость которых непосредственно предусмотрена уголовными кодексами буржуазных государств. «Криминологи-клиницисты», отвечая на этот вопрос, должны были бы сделать выбор между двумя утверждениями: или значительная часть буржуазного государственного аппарата и сами бизнесмены состоят из людей, предрасположенных к преступлению, или же причины преступности коренятся не в предрасположении к ней, а в самой природе капитализма!

Представляет  интерес «Криминология»⁸ датского исследователя Гурвица, получившая распространение не только в Европе, но и за ее пределами. Гурвиц определяет криминологию как «отрасль науки, которая посредством эмпирических исследований освещает факторы преступности, т. е. индивидуальные и социальные причины преступного поведения». Характеризуя «уголовную биологию», Гурвиц определяет ее, как «часть криминологии, занимающуюся изучением личности преступника в ее взаимодействии  с  преступностью»,  и  относит  к  ней   изучение   «психофизической   личности в целом»  (наследственность, конституциональные факторы,  психические  ненормальности, психологические  характеристики   в связи  с  преступным  поведением).   Не считая «уголовную биологию» чисто биологической наукой,  Гурвиц предлагает именовать ее «уголовной индивидуологией».

Уголовная   социология   определяется   Гурвицом   как   «наука   о   преступлении   как социальном   явлении».  К   ней  он  относит   выяснение   взаимосвязи   преступности   со структурой  общества,  его  политическими  и  экономическими  системами   и  с  другими факторами. В  соответствии с этими  общими  положениями  Гурвиц освещает  предмет криминологии, ее место в системе наук, методы криминологии, ее историю, исследует «биологическую основу  преступления»,  подробно  перечисляет  психические ненормальности   и   «предрасположение   к   преступлению».   Большое   значение   придает    Гурвиц и разработке психоанализа применительно к проблемам изучения преступности.