Уголовное право и судебный процесс в России первой четверти восемнадцатого века

Так, в древнеиндийском  памятнике права и эпоса Законах  Ману преступность и наказуемость открыто  связывались с кастовой принадлежностью  субъекта преступления и потерпевшего. Например, в ст. 365-374 обольщение, прелюбодеяние  и обесчещивание не наказывались вовсе либо наказывались штрафом, телесным наказанием, кастрацией или смертной казнью в зависимости от принадлежности виновного к классам и сословиям  брахманов, вайшиям или шудра. Последний  при сожительстве с благородной  женщиной подлежал смертной казни. Для  брахмана за такое же преступление предусматривалось наказание в  виде обривания головы. Статья же 380 прямо устанавливала, что "никогда  нельзя убивать брахмана, даже погрязшего во всяких грехах: надо изгнать его  из страны совсем имуществом без телесных повреждений" 

Кодекс Юстиниана (834 г.) признавал основным делением людей, относящимся к их правам, на свободных и рабов. Книга один надцатая, титул III "Об испорченном  рабе" предусматривала за увечье раба компенсацию как за порчу  имущества, и то, если деяние совершено  со злым умыслом. Если же таковой отсутствует  или увечье последовало вследствие забавы (например, смерть раба, прыгнувшего  в колодец по забаве свободного лица), вообще никакой ответственности  не наступает. 

"Русская Правда" (II век) также оценивала убийство  холопа как повреждение имущества.  Пеня (штраф) строго дифференцировалась  за идентичные преступления в  зависимости от классово-сословных  статусов субъектов преступлений  и потерпевших. За убийство  представителей знати - 80 гривен, смерда - 5 гривен 

Интересно, что во введении к Уложению царя Алексея  Михайловича (1649 г.) по крайней мере словесно провозглашалось некое  равенство перед судом и наказанием: "Чтобы Московские Государства  всяких чинов людям от большего до меньшего чина, суд и расправа были при всяких делах весьма ровно". Однако дальше этой декларации равенство  не пошло и не могло пойти. В  классово-сословном обществе и государстве  уголовное право объективно, не по чьему-то произволу не может не быть адекватно классово-сословным. Данную закономерность исторического материала  следует спокойно констатировать и  не пытаться критиковать. Поэтому и  в этом Уложении наказания строго взвешивались по классам и сословиям - бояр, крестьян, холопов. Статья 8 гл. XVIII, например, гласила: "А будет чей-нибудь человек помыслить смертное убийство на того, кому он служит, или против его выметь какое оружие хотя его убить, ему за такое дело отсечь рука". 

Уголовное законодательство феодального права открыто и  скрупулезно, с не меньшей суровостью защищало интересы королевских династий, дворянства, духовенства, состоятельных  сословий, знати. Классический источник уголовного права позднего феодализма - "Каролина", по которому издание  и применение норм о менее тяжких и мелких преступлениях со стороны  крестьянства и челяди вообще составляло прерогативу сеньоров, феодалов, помещиков. 

Специфическое для  европейского Средневековья каноническое (церковное) право под видом преследования  ереси жестоко подавляло сопротивление  крестьянства и свободолюбивых слоев  горожан. Одновременно оно освобождало  от уголовной ответственности лиц  духовного и прочих "благородных" сословий за большое число преступлений либо существенно смягчало наказания  за них путем замены наказаний  церковной карой. 

Уголовно-судебное уложение императора Карла V Священной Римской  империи германской нации середины XVI в. действовало более 300 лет на территории Европы, Иерусалима, Индийских  островов и других стран. Это типичный правовой памятник позднего феодализма, отличающийся беспрецедентной жестокостью  в сочетании с откровенным  социальным неравенством. Например, измена трактовалась в нем не только как  государственная, но и как измена "собственному господину". Каралась такая измена смертной казнью - четвертованием для мужчин и утоплением для женщин. "Бунт простого народа против власти" карался смертной казнью либо сечением розгами и изгнанием из страны. Воровство преследовалось смертной казнью, "калечащими телесными наказаниями" либо иным путем "соразмерно положению  лица". 

Крайней религиозной  нетерпимостью отличалось мусульманское  уголовное право. В нем исповедание  ислама оказывалось даже значительнее социальной принадлежности преступника  и потерпевшего. К примеру, аят 91 (81) Корана предписывал: "Неверных схватывайте  и убивайте, где бы ни нашли их". Раб освобождался от наказания, если он верующий и убил неверующего из враждебного народа - аят [94 ] 

В отличие от рабовладельческого и феодального законодательства, не знавших общего понятия преступления, буржуазное уголовное законодательство такое понятие выработало. Уголовные  кодексы, начиная с французского, стали признавать преступлением  деяния, запрещенные уголовным законом  под страхом наказания. Такое  определение, исходившее из запрета  внезаконодательного и несудебного  наказания, из признания преступными  лишь деяний, а не образа мыслей, из формального равенства всех граждан  перед законом независимо от их классовой  или сословной принадлежности, явилось  крупнейшим, принципиальной важности историческим достижением уголовного права. В нем нашли закрепление многовековые общечеловеческие чаяния о справедливости и гуманизме. 

При социализме, как  было показано в главе I, впервые  в мировой практике уголовного законодательства произошло коренное изменение социальной сущности преступного деяния, адекватно, открыто зафиксированного в нормах закона. Преступлениями Советское государство  объявило деяния, которые причиняли  вред интересам трудящегося народа. Уголовно-правовые нормы стали выражать его волю. 

Исторически первым законодательным актом, давшим понятие  преступления, явилась Декларация прав человека и гражданина 1789 г. Франции. Ее статья 5 по существу характеризовала  материально-содержательное свойство любого правонарушения, а именно его  вредность для общества. Она гласила, что "закон вправе запрещать лишь действия, вредные для общества. Нельзя препятствовать тому, что не запрещено законом, и никто не может быть принужден делать то, что закон не предписывает". Статья 8 Декларации формулировала принцип "nullum crimen, nulla poena sine lege". В ней  говорилось: "Никто не может быть наказан иначе как в силу закона, установленного и опубликованного  до совершения преступного деяния и  примененного в законном порядке". Французские УК 1791 и 1810 гг. исходили из юридической дефиниции преступления путем категоризации их на три  вида, утратив, к сожалению, материальный признак преступлений, содержащийся в Декларации прав человека и гражданина. Его частично восстановил УК 1922 г. 

Вслед за французскими аналогичную дефиницию установили другие буржуазные УК. Преступлением  признавалось деяние, запрещенное уголовным  законом под угрозой наказания  Некоторые уточняли эту формулировку указанием на закон, который действовал во время совершения преступления. 

Достоинство такого понятия в его соответствии принципу законности - "Нет преступления, нет  наказания без указания о том  в законе", в формальном равенстве  нарушителей закона перед ним. Однако существенный недостаток состоял в  том, что, достаточно четко отражая  юридический признак преступления, его противоправность, формальное определение (потому и формальное, что описывало  лишь юридическую форму преступления), совсем не раскрывало социальной сущности преступного и наказуемого деяния. Получался логически замкнутый  круг: преступно то, что по закону наказуемо, наказуемо то, что преступно. А что лежит в основе преступного, какие основания криминализации деяния, т.е. объявление его преступным и наказуемым, - оставалось за рамками  такого определения. Поэтому в XX в. (не без воздействия советского уголовного законодательства) прогрессивные ученые Запада стали активно критиковать  формальное определение преступления 

Формализм конструкции  преступления в действительности не препятствовал принятию, казалось бы, неприемлемой при таком определении  преступления нормы об аналогии. Так  произошло, например, с фашистским уголовным  законодательством. В 1935 г. национал-социалистический режим включил в УК норму об аналогии, ничуть не заботясь о несоответствии ее формальному понятию преступления в УК. Аналогичное положение существовало в российском Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. 

Материальное понятие  преступления означает раскрытие его  социальной сущности. Оно содержит такой признак, как общественная опасность, причем не в абстрактном  понимании, а с указанием на то, каким социальным интересам причиняет  вред преступление. 

Материальное определение, попытки дать которое предпринимаются  современным буржуазным уголовным  законодательством, ориентируется  на понимание вредоносности преступления как "опасности интересам правового  государства", противоречия "социальной этичности" или "интересам публичной  морали", "социальной общности", даже (в фашистском праве Германии) "народному духу". 

Действующие УК, исключая кодексы стран СНГ и некоторых  государств Восточной Европы, в общем  определении преступления пока не восприняли материальной дефиниции. Однако в отдельных  нормах, например, о целях наказания, в составах конкретных преступлений проскальзывают формулировки "ресоциализации", "хороших нравов", "социальной значимости". Еще шире используются материальные конструкции в судебном и доктринальном толковании уголовного законодательства. 

Статья 7 УК РСФСР 1960 г. "Понятие преступления" давала следующую дефиницию преступления: "Преступлением признается предусмотренное  уголовным законом общественно  опасное деяние (действие или бездействие), посягающее на общественный строй СССР, его политическую и экономическую  системы, собственность, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права и свободы граждан, а  равно и иное посягающее на социалистический правопорядок общественно опасное  деяние, предусмотренное уголовным  законом". 

Как видим, нормативная  конструкция понятия преступления появляется в уголовном законодательстве довольно поздно - в начале XIX столетия. В действующих УК понятие преступления низведено до объясняемого термина  в главе "Толкование терминов" (см. УК штата Нью-Йорк, УК ФРГ). К заслугам отечественного законодательства следует  отнести то, что в Уложениях XIX и XX вв., в УК советского периода всегда содержалась норма, раскрывающая понятие  преступления. 

УК РСФСР и РФ постепенно совершенствовали общее  определение преступления соответственно уголовной политике того или иного  периода. Первые УК 20-х гг. делали акцент на социально-классовом содержании преступления. 

Основы уголовного законодательства 1958 г. исключили классовую  характеристику преступления, включили юридический признак - уголовную  противоправность. УК РФ 1996 г. включил  также указание на вину. Его статья 14 устанавливает: "Преступлением  признается виновно совершенное  общественно опасное деяние, запрещенное  настоящим Кодексом под угрозой  наказания". 

2. Преступление - это  деяние 

Преступление - это  прежде всего деяние, т.е. выраженный в форме активного действия или  пассивного бездействия акт поведения (поступок, деятельность). Мысли, психические  процессы, убеждения, их выражение вовне, например, в дневниках, высказываниях, как отмечалось в главе о принципах, сколь негативными они ни были, преступлениями не являются. Конечно, устное или письменное слово тоже поступок, и потому ряд "словесных" деяний признаются преступными (угроза жизни, угроза с целью завладения имуществом). Однако такого рода поведение  нацелено на причинение вреда, запрещенного уголовным законом, - вреда здоровью, имущественным правам личности, чести. Поэтому объективирование своих  мыслей, например, высказывание приятелю намерения убить Н. и угроза жизни - совершенно различные виды поведения. 

Угроза убийством (ст. 119 УК) причиняет вред психическому здоровью потерпевшего, порождая стресс, беспокойство за свою безопасность, за свободу выбора поведения без  давления извне. Угрозой виновное лицо как раз и добивается такого терроризирования потерпевшего. Выражение же сочувствия кому-либо, солидарности с ним есть не что иное, как объективирование своих убеждений, чувств, симпатий. Преступными деяниями они не являются. Генеральный прокурор РФ сообщил 3 ноября 1992 г. на заседании Конституционного Суда, что по делу об измене Родине участников ГКЧП (Государственного комитета по чрезвычайному  положению) некоторыми областными прокурорами  возбуждено 19 уголовных дел. По ним  привлекались к уголовной ответственности  лица, которые устно или письменно  высказывали одобрение действиям  названного комитета. Им вменялось, ни много ни мало, соучастие в измене Родине. Все эти дела Генеральная  прокуратура прекратила за отсутствием  в действиях обвиняемых состава  преступления. Одобрение и словесная  солидарность представляют собой выражение  собственных убеждений и чувств. Преступное деяние здесь отсутствует. Конституция РФ (ст. 13) признает идеологическое и политическое многообразие.