Понятие, виды и интеллектуально-волевое содержание умысла

      Особенностью  заранее обдуманного умысла принято  считать предварительную психическую  деятельность лица до момента начала преступления (возникновение побуждения, выработка цели и т.д.). В этих случаях возникновение умысла отделено от совершения преступления промежутком времени, в течение которого субъект укрепляется в решимости совершить преступление. Этот вид умысла обычно свидетельствует о стойкости антисоциальных наклонностей личности.

      Безусловно, заранее обдуманный умысел может  свидетельствовать о большей  тяжести преступления. Однако данное положение нельзя рассматривать  в качестве универсальной оценки содеянного.

      В зависимости от степени конкретизации  виновным преступных последствий, совершаемых деяний, умысел подразделяется на определенный (конкретизированный), неопределенный (неконкретизированный) и альтернативный. Критерием данной квалификации является степень определенности представлений субъекта.

      Определенный (конкретизированный) умысел характеризуется наличием у лица представления о характере и объеме возможного вреда. Например, нанося потерпевшему сильные удары по голове, груди, виновный предвидит возможность причинения смерти и сознает величину этого вреда, умысел виновного направлен на причинение смерти³¹.

      При неопределенном умысле наступившие  последствия хотя и охватывались сознанием виновного, но они не были определены, не была конкретизирована величина причиненного ущерба. Так, нанося удары по голове, виновный предвидит, что в результате потерпевшему будут причинены телесные повреждения, но он не знает, какой степени тяжести будут эти повреждения.

      Преступления, совершенные с неопределенным умыслом, следует квалифицировать в зависимости  от фактически наступивших последствий³².

      Предвидение виновным общественной опасности последствий  должно носить конкретный характер, наступающий  непосредственно от совершаемого им действия (бездействия). При этом необходимо учитывать соотношение (развитие) причинной  связи между действием (бездействием) и наступившим последствием.

      Как сказано в ч. 3 ст. 25 УК РФ, преступление признается совершенным с косвенным  умыслом в том случае, если лицо осознавало общественную опасность  своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно их допускало либо относилось к ним безразлично (рассчитывая на «авось»). Так, поскольку за деяние, совершенное с косвенным умыслом, ответственность наступает за фактически наступившие последствия, действия виновной переквалифицированы с части 3 статьи 30 и части 1 статьи 105 Уголовного кодекса Российской Федерации на часть 1 статьи 111 Уголовного кодекса Российской Федерации (Приложение 8)³³.

      Умысел  рассчитан на так называемые преступления с материальным составом, т.е. на те, в объективную сторону которых включается наступление преступных деяний, указанных в диспозиции закона. Применительно же к преступлениям с формальным составом, т.е. к тем, объективная сторона которых характеризуется общественно опасным деянием (действием или бездействием), умысел отличается осознанием общественно опасного характера своих действий (бездействия) и желанием их совершения. Предвидения наступления общественно опасных последствий в этом случае не требуется, так как эти последствия находятся за пределами состава преступления. Это означает, что преступления с материальным составом могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом, а преступления с формальным составом - только с прямым умыслом.

      Подавляющее число составов преступлений (73%) по конструкции объективной стороны сформулированы в Уголовном кодексе РФ как формальные. Связано это с тем, что включение последствий в число обязательных для доказывания признаков (использование так называемых материальных составов) является оправданным и необходимым всего в двух случаях.

      Во-первых, для отграничения составов, деяния в которых отличаются направленностью, но схожи между собой по характеру. Поэтому их определение в Уголовном  кодексе может быть дано через  последствия (такие составы можно назвать классическими материальными составами). Так, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью отличается от умышленного причинения вреда здоровью средней тяжести в первую очередь характером последствий. Акты поведения здесь могут быть схожими, например нанесение ударов ногами, а последствия - различными.

      Во-вторых, для отграничения преступлений от иных правонарушений или от непреступного  поведения. Само деяние в данном случае не может быть возведено в разряд преступлений, и последствия являются тем критерием, который отграничивает уголовное правонарушение от иных. Например, злоупотребление должностным положением становится преступлением, только если наносит существенный вред интересам личности, общества или государства.

      Несмотря  на это, ст. 25 УК РФ сформулировала умысел именно применительно к материальным составам. Видимо, при этом законодатель отталкивался от желания максимально полно раскрыть его содержание. В результате в законе указаны три составляющие умысла:

      1) сознание лицом общественной опасности и характера своего деяния;

      2) предвидение лицом общественно  опасных последствий деяния (так  называемые интеллектуальные моменты);

      3) желание лицом наступления последствий  при прямом умысле или сознательное  допущение, безразличное отношение  к последствиям при косвенном (так называемый волевой момент). Причем первый признак характеризует содержание умысла, является его основной характеристикой. А второй и третий характеризуют направленность умысла, т.е. сформулированы применительно к общественно опасным последствиям. Именно они определяют, имел место прямой или косвенный умысел³⁴.

      Зададимся вопросом, а есть ли вообще практическая необходимость разграничения прямого  и косвенного умысла в виде универсального правила, зафиксированного ст. 25 УК РФ.

      В преступлениях с формальным составом определять вид умысла нецелесообразно  и, более того, невозможно. Последствия  в формальных составах не включены в число обязательных признаков, поэтому их предвидение, желание, сознательное допущение или безразличное отношение к ним не должны быть непременными для доказывания. Следовательно, в силу законодательной конструкции формальных составов вопрос о виде умысла здесь становится беспредметным. В таких преступлениях достаточно установить факт осознания лицом общественной опасности своего деяния, чтобы констатировать наличие в его действиях вины в форме умысла, поскольку предвидение и желание возможно установить только по отношению к последствиям. Например, похищение человека может совершаться только умышленно, поэтому достаточно доказать, что лицо осознавало, что совершает захват, перемещение и удержание другого лица помимо воли последнего.

      С другой стороны, в составах, сконструированных  по типу формальных, установление и  оценка последствий могут потребоваться, если они предусмотрены частями статьи Особенной части УК РФ или ст. 63 Общей части УК РФ в качестве отягчающих ответственность (квалифицирующих) обстоятельств. Может быть, здесь есть необходимость разграничивать прямой и косвенный умысел?

      Но  что касается отношения лица к таким дополнительным вредным последствиям, то ни теория, ни тем более практика особо не интересуются вопросом, с каким видом умысла действовало лицо по отношению к социально вредному результату. Обычно устанавливается только умышленное или неосторожное отношение лица к наступившим последствиям. И только в тех случаях, когда требуется определить, имеет ли место идеальная совокупность с другим умышленным преступлением или же дополнительные вредные последствия охватываются квалифицирующим признаком статьи. Дело в том, что дополнительными тяжкими последствиями, предусмотренными частями статей Особенной части УК РФ в качестве отягчающих ответственность (квалифицирующих) обстоятельств, являются, за редкими исключениями, причинение вреда различной тяжести или смерть. Таким образом, мы опять возвращаемся к определению вида умысла в материальном составе. Там же, где имеют место иные последствия (типа заражения венерическим заболеванием при изнасиловании или разрушения предметов, имеющих особую ценность, при хищении), то законодатель вообще не оговаривает форму вины, уравнивая, таким образом, для квалификации даже умысел с неосторожностью.

      В учебниках и монографиях при  обосновании необходимости разграничения  двух видов умысла основной упор делается на существование двух правил. Первое правило: покушение на преступление возможно только с прямым умыслом. Второе правило: если доказано, что виновный действовал с прямым умыслом, то он подлежит ответственности в соответствии с содержанием и направленностью умысла, а если с косвенным, то в соответствии с фактически наступившими вредными последствиями³⁵. При этом первое правило применимо лишь к материальным составам. Дело в том, что раз преступления с формальным составом могут совершаться только умышленно, то и покушения на них могут совершаться только умышленно. Только в материальных составах необходимо доказывать, что лицо осознавало общественную опасность своего деяния, предвидело возможность наступления общественно опасных последствий и желало именно их наступления, но результат не наступил по независящим от воли лица обстоятельствам. А поскольку в формальных составах возможно только неоконченное покушение (т.е. только выполнение части объективной стороны), то для доказывания опять остается только осознание лицом общественной опасности части совершенного деяния. Таким образом, необходимости специального правила об обязательном доказывании именно прямого умысла в случае покушения на данный вид преступлений нет. А так как последствия в этих составах оставлены за пределами обязательных признаков, подлежащих доказыванию, то правило об ответственности по фактически наступившим последствиям при косвенном умысле или по направленности умысла при прямом вообще к формальным составам неприменимо.

      Вообще  же если вдуматься, то первое правило является не более чем разновидностью второго в случаях, когда имеет место неоконченное преступление. Так что практическая ценность существования в нашей правовой системе двух видов умысла сводится к правилу об ответственности либо за наступивший результат (при косвенном умысле), либо за желаемый результат (при прямом умысле), применимому лишь к материальным составам.

      Но  и это правило не столь универсально. Оно требует вдумчивого приложения знаний. Проиллюстрируем это примером. Эдильханов решил совершить хищение. Предварительно подготовившись, он приехал в лесной колок и стал дожидаться темноты, после чего проник в дом. Находясь в доме, Эдильханов, не включая свет, тихо прошел в спальню. Подойдя к кровати, на которой находился знакомый ему Видергольд, он нанес потерпевшему не менее шести ударов кулаком в область лица и других частей тела, причинив потерпевшему телесные повреждения, от которых престарелый потерпевший Видергольд потерял сознание. Завладев деньгами, он нанес еще один удар кулаком в область передней поверхности шеи потерпевшего Видергольда, причинив последнему телесное повреждение в виде тупой травмы шеи с переломами хряща и гортани, обильного кровоизлияния в мягкие ткани передней поверхности шеи, расценивающееся как тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. В результате кровоизлияния Видергольд умер на месте происшествия от механической асфиксии³⁶.

      В деле Эдильханова не вызывает сомнений, что Эдильханов наносил удары  Видергольду умышленно. Поскольку  основной целью Эдильханова было завладение деньгами потерпевшего, а не причинение вреда здоровью потерпевшего, и тем более смерти (этот вывод может быть сделан из следующих объективных обстоятельств дела: никакого орудия с собой преступник не брал; чтобы не быть опознанным, свет в квартире не включал; удар, нанесенный потерпевшему в темноте, не мог гарантировать наступления конкретных последствий, а иных действий он не предпринимал), то можно констатировать, что по отношению к последствиям Эдильханов действовал с косвенным умыслом. По вышеприведенному правилу при косвенном умысле ответственность наступает в соответствии с наступившими последствиями. Так как в результате удара по шее Видергольд умер на месте происшествия, то вроде бы следует квалифицировать действия Эдильханова по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ и п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ (убийство, сопряженное с разбоем), что и сделал Новосибирский областной суд.

      Но  Президиум Верховного Суда Российской Федерации переквалифицировал действия Эдильханова с п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 4 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего). Суд констатировал наличие двух различных последствий: вред здоровью и смерть, к наступлению которых Эдильханов относился неодинаково. К виду вреда здоровью он относился безразлично (с косвенным умыслом), а к смерти неосторожно. Обосновал Президиум это следующим образом: «Наличие возможности предвидения наступления смерти устанавливается применительно к конкретному лицу с учетом его индивидуальных психологических особенностей, жизненного и профессионального опыта, уровня образования, состояния здоровья и т.п., конкретной объективной ситуации, в которой оказалось данное лицо. Осужденный Эдильханов в ходе предварительного следствия и в судебных инстанциях последовательно утверждал, что, нанося в темноте удар кулаком потерпевшему, он не предвидел возможности наступления от этих действий смерти. О том, что он не желал и не предвидел наступление смерти потерпевшего, свидетельствуют обстоятельства совершения преступления. Характер действий Эдильханова, его последующее поведение также свидетельствуют об отсутствии у него прямого или косвенного умысла на лишение потерпевшего жизни». Следует признать, что именно такая квалификация больше соответствуют тому, что имело место в действительности, хотя и является отклонением от признанного правила.

      Более того, если проанализировать формулировки статей Особенной части Уголовного кодекса РФ, в которых объективная  сторона сконструирована по типу материальных составов, то можно обнаружить, что только к таким преступлениям, как убийство, причинение вреда здоровью различной тяжести, а также к хищениям и некоторым составам, являющимся специальными по отношению к перечисленным выше (например, хищение наркотических средств), применимы данные правила, да и то в разной мере, так как хищения совершаются со специальной целью, а значит, только с прямым умыслом. Это означает, что исключительно в отношении менее чем десяти составов существует реальная практическая ценность разграничения прямого и косвенного умысла.